соответствии с результатами своих тестов, и он был готов к переводу в Германию. Салли смогла сказать врачам, чтобы они начали действовать. Теперь они не будут терять времени даром. Если все пойдет хорошо, и Стив сможет продержаться, Салли написала, что в течение следующего дня или около того он будет на пути к лечению, которое может спасти его жизнь. И не было никаких гарантий, сказала она, будучи храброй, но это был единственный шанс, который у него был, и они верят в лучшее, и что бы ни случилось, она в долгу перед Торой, который никогда не сможет вернуть.
— Счастливые новости, — подумала Тора, смаргивая слезы. Самые лучшие новости. И теперь она была рада сделке Рашида, несмотря на всю боль, которую это причиняло ей, и неизбежно причинит еще, когда ей придется вернуться домой.
Оно того стоит, если бы лечение сработало.
Все это стоило бы того.
* * *
— Так какая она, эта твоя сводная сестра? — Спросил Золтан, вынимая виноград из грозди на блюде. Они сидели на низких диванах в одной из приемных комнат дворца, двери которой выходили в сад, так что доносился аромат франжипани.
— Я действительно не знаю, — сказал Рашид. — Она же ребенок. — Но потом он подумал о том, как Тора привела его к колыбели Атии, чтобы посмотреть на спящего младенца, и почувствовал укол гордости. — Тем не менее, она милая маленькая штучка.
— Хм, — сказал Золтан. — И это все, что ты можешь сказать? Говоришь как человек, у которого еще нет детей. Просто подожди, пока у тебя не появится свои собственные. Тогда ты не будешь так расплывчато описывать детали. Ты будешь тусоваться в округе ради этой первой улыбки и первого зуба.
Рашид фыркнул.
— Мечтай, — сказал он, потому что, даже если он потеплел к ребенку, он не собирался в ближайшее время зацикливаться на ней. По крайней мере, не так, как Тора, которая была так взволнована улыбкой Атии.
— Вот тут ты ошибаешься, брат, — сказал Золтан, для выразительности помахивая виноградиной между большим и указательным пальцами. — Эмиру нужен наследник. Так что не затягивай, ты не становишься моложе. — Он зажал виноградину между зубами и с хрустом проглотил.
Рашид покачал головой. То, что сегодня в оазисе на него снизошло какое-то озарение, не означало, что он надеялся в ближайшее время обзавестись наследником.
— Дай мне передохнуть, Золтан. По одной вещи за раз.
— Ни малейшего шанса. Теперь тебе придется найти себе жену. Последний пустынный брат устоял, но ненадолго. У тебя больше нет выбора. Твои свободные дни плейбоя закончились.
Рашид изо всех сил молчал, чтобы не выболтать новость о том, что на самом деле он женат, просто чтобы заткнуть рот своему другу. Потому что это было бы ошибкой, и Золтана невозможно было бы заткнуть, как только он узнал бы этот конкретный фрагмент информации. Более того, он сорвался бы с места, отправляя сообщения Бахиру и Кадару, прежде чем они успели бы добраться сюда. Нет, ему нужно было сделать серьезные вещи, прежде чем он выпустит этого конкретного кота из мешка. Он пока не хотел, чтобы они знали о Торе. Он не хотел, чтобы они делали из этой сделки больше, чем есть на самом деле. Пусть они узнают об этом в свое время, но к тому времени он будет на полпути к отправке ее домой.
Хотя почему это заставило его внезапно похолодеть, он не был до конца уверен.
— В твоих устах брак звучит так весело, — сказал он, внезапно посерьезнев, и не только потому, что точно знал, что это не весело и что в его случае это было не более чем средство достижения цели. — В любом случае, — продолжил он, желая сменить тему, — я пригласил тебя сюда не для того, чтобы говорить о моей личной жизни. Давай приступим к работе.
* * *
Рашид стоял на своей террасе, широко расставив руки на балюстраде, и смотрел в чернильное небо. Внизу, в садах, играли фонтаны, птицы устраивались на ночлег, и во всем мире царил покой.
В то время как внутри него его эмоции сталкивались и бушевали в войне, которая забыла, что такое мир. Казалось, не имело значения решение, которое он принял сегодня, или, может быть, его эмоции столкнулись из-за этого.
Долг.
Неуверенность в себе.
Страх.
Долг.
Это всегда возвращалось к долгу.
Его сердце колотилось, как барабан, татуировкой проклиная вездесущий, неизбежный долг. Его желудок сжался, и он вдохнул темный ночной воздух в ответ на укус боли. Не имело значения, что он решил сегодня в пустыне, его первая встреча с Золтаном не принесла ему утешения. Нужно было так много сделать. Так много ему нужно было узнать. Так много сомнений по поводу того, как можно наилучшим образом помочь этой стране и ее народу...
Страх.
Он не привык испытывать страх.
Он никогда не терпел неудачи ни в чем, к чему прикладывал свои усилия, и он делал выбор, который отражал его желания. Он выбирал свой путь. Он усердно работал и действовал, основываясь на догадках и обоснованных предположениях, и добивался успеха, идя на просчитанный риск, и тогда эти догадки оправдывались. Но это всегда был его выбор, делать все это и следовать по этому пути.
Никогда прежде его не засасывало в бездонную яму, из которой не было выхода и где не было выбора.
Долг.
Неуверенность в себе.
Страх.
Вместе они сплетались и перемешивались, пока его живот не забился и не вздулся, и одно существо не вышло победителем из хаоса, как будто это единственное существо ждало в засаде, готовое шагнуть в пустоту.
Нужда.
Мощный и настойчивый, он поднялся, как грибовидное облако, которое охватило каждую его часть. Он повернулся и посмотрел вдоль террасы в сторону ее апартаментов, туда, где свет от ее ламп разливался лужицами.
Тора.
Разговор с ней сегодня был единственной вещью, которая позволила ему разобраться в запутанных мыслях в его голове, когда ничего другого не было. Она слушала и понимала. Она просто с ним плескалась ногами, как будто они были детьми.
И он отплатил ей равнодушием.
Не осознавая, что он принял решение, его ноги несли прочь.
К свету.
По направлению к Торе.
* * *
Она должна спать. Она все время говорила себе отложить книгу, но она читала книгу о Каджаране, о его сокровищах, его красочной истории, войнах и крестовых походах, которые коснулись его берегов и пересекли границы пустыни, и она была очарована. И пребывание прямо здесь, в Старом Дворце, который видел так много из того, что она читала, оживило все это.
Еще одна глава, пообещала она себе, взглянув на часы
