И этот «русский» шанс полностью зачеркивал малейший шанс фюрера и Рейха на победу над Россией.
Между прочим, несмотря на один из наиболее устойчивых прогерманских мифов о якобы предельной организованности немцев, высшее государственное управление в СССР было организовано тоже качественно лучше, чем в Рейхе, в чем главную заслугу надо по справедливости отдать прежде всего, конечно, Сталину, но также в немалой мере и такому выдающемуся управленцу, как Берия.
К слову, немного о тщательности немцев…
Когда я сталкиваюсь с дифирамбами немецкой пунктуальности, я всегда вспоминаю малоизвестный эпизод германо-польской кампании 1939 года. Когда дело шло к концу и гнилое якобы «государственное» «здание» панской Польши почти обрушилось, в Польшу прибыл Гитлер. До него в зоне боевых действий уже находился Геринг, руководивший Люфтваффе, и личный поезд Геринга стоял в степи на специально сооруженных железнодорожных путях. К приезду фюрера рядом была протянута еще одна подъездная «нитка», на которую должны были принять поезд Гитлера.
Поскольку дело было в степи, а оставаться в этом месте фюрер после встречи с Герингом и генералитетом не собирался, специальной платформы сооружать не стали, а для того, чтобы Гитлер и его сопровождение могли спокойно сойти на землю с лестницы вагона, нижняя ступенька которой отстояла от земли чуть ли не на метр, было решено поставить у вагона огромную саперную корзину, а чтобы дно под ногами не провалилось, насыпать и утрамбовать земляную горку, на которой корзину и утвердить.
Так и было сделано. Поезд фюрера подъехал в нужное место, опытный машинист остановил состав так, что выходной тамбур салона-вагона фюрера пришелся как раз напротив корзины. Дверь вагона открылась, в ней показался Гитлер, которого снизу приветствовали Геринг и генералы.
Гитлер ступил на дно корзины и…
И рухнул вниз головой, потому что саперы в суматохе забыли подсыпать под корзину грунт. Все обошлось, и фюрер, у которого с чувством юмора дела обстояли неплохо, обратил инцидент в шутку. Тем не менее этот эпизод доказывает, что даже немцы не всегда и не во всем были педантично тщательными.
Однако и русские ведь, воспитанные новой Россией, тоже не всегда были такими уж безалаберными разгильдяями. Достаточно вспомнить умницу генерала Руссиянова, командира 100-й стрелковой дивизии, позднее преобразованной в 1-ю гвардейскую стрелковую дивизию.
Дивизия Ивана Руссиянова начала войну как и положено – в боевой форме, а не в кальсонах. И так начала ту войну не одна она. Вот же и пограничники Берии встретили врага в окопах и блиндажах, уже готовые к бою. И так их ориентировал сам нарком!
Нет, немцы были сильным и умелым противником, но и русские не все лаптем щи хлебали. И против неброского русского крестьянского парня Ивана Руссиянова, ставшего генералом Страны Советов, и против его бойцов потомок прусских помещиков, блестяще воспитанный Гейнц Гудериан и его по-европейски раскованные белокурые танкисты не имели никаких шансов на конечную победу.
К тому же и верховный вождь у Ивана Руссиянова и его бойцов был покрепче и поосновательнее, чем у Гудериана и его мастеров танковых атак.
Ну, допустим, вошел бы Гитлер в Москву поздней осенью 1941 года и там завязались бы бои… Ну, пришлось бы Сталину покинуть Москву – для продолжения руководства войной. Оперативная обстановка тогда не исключала такого варианта.
Ну и что?
В результате Советский Союз не рухнул бы, а вот Гитлер получил бы не крупнейшую в мировой истории по длительности и ожесточенности Сталинградскую битву 1942 года, а такую же по характеру, но, скорее всего, менее затяжную, Московскую битву конца 1941 – начала 1942 года.
Подобная битва в условиях огромного города перемолола бы такое количество и так уже измотанных частей и соединений Вермахта, что, не взяв лежащую в руинах Москву так же, как они не взяли разрушенный Сталинград, немцы оказались бы перед фактом стратегического истощения и скорого краха не к осени 1943 года, а уже к лету 1942-го.
Войти в Москву немцы могли – как вошли они в Сталинград. Они могли разрушить Москву – как они разрушили Сталинград. Но взять Москву немцы не смогли бы при любом «раскладе» – как это произошло под Сталинградом.
В апреле 1940 года на Совещании при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии Сталин говорил:
«Вот с этой психологией, что наша армия непобедима, с хвастовством, которые страшно развиты у нас …надо покончить… Надо вдолбить нашим людям правила о том, что непобедимой армии не бывает. Надо вдолбить слова Ленина о том, что разбитые армии или потерпевшие поражение армии очень хорошо дерутся потом. Надо вдолбить нашим людям, начиная с командного состава и кончая рядовым, что война – это игра с некоторыми неизвестными, что… в войне могут быть и поражения. И поэтому надо учиться не только как наступать, но и как отступать».
Вот на что ориентировал армию Сталин, сам учась на уроках поражений и осмысляя эти уроки. Он прямо говорил: «С этой психологией – шапками закидаем – надо покончить, если хотите, чтобы наша армия стала действительно современной армией».
А Гитлер оценивал Россию как колосса на глиняных ногах и как раз рассчитывал закидать русских если не шапками, так бомбами с пикировщиков «Юнкерс-87», как он это сделал с «гоноровыми» польскими панами.
Но мог ли этот номер пройти в России?
Конечно, нет!
С любой точки зрения.
И дело не только в отличии русских пространств от польских. По мнению некоторых, одни только огромные пространства и спасли Россию в 1941 году от окончательного разгрома. Но так ли это?
Да, протяженность европейской части русских пространств в 1941 году была действительно немалой – (не то что в году 2010-м). Но это что, было заранее кому-то неизвестно?
Понятное дело, если бы Россия имела такие природные богатства и тучные земли, какие имела, а по протяженности территории была бы чуть побольше Люксембурга, но чуть поменьше Бельгии, то уж эту-то Россию Рейх завоевал бы в два счета. Тут и спорить не о чем.
Но рассуждающие на тему о том, что Россию, мол, спасли только огромные пространства, напоминают мне Агафью Тихоновну из «Женитьбы» Гоголя, которая хотела «губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича…» и т. д., чтобы получился идеальный жених.
Безусловно, богатая и полная лакомых кусков для завоевателя Россия размером с Люксембург была бы наиболее подходящим объектом для завоеваний, но, как говорится, чего нет, того нет!
Да ведь и общий потенциал у Советской России был в 1941 году побольше, чем у Люксембурга. И идейная база у советского народа была покрепче, чем у, например, французов или англичан. Уже упоминавшийся мной главный историк Европейского театра военных действий С.Л.А. Маршалл является автором показательного для западных экспертов заявления. В 1956 году он писал:
«В битвах за Англию, Эль-Аламейн, Сталинград, Москву, Нормандию и Арденны немцы потерпели жестокое поражение, и не столько из-за сопротивления тех, кто поднялся против Гитлера, сколько из-за чрезмерного растяжения линии фронта…»
В одной фразе главному тогдашнему англосаксонскому военному историку удалось выразить многое – и скрытую неприязнь к Советскому Союзу, и попытку поставить на одну доску борьбу русских и англосаксов, и желание уравнять значение падения Эль-Аламейна с обороной Сталинграда, и невольное признание в том, что не очень-то англосаксы рвались покончить с германским Рейхом, не очень-то в деле его разгрома надсаживались.
Утверждение Маршалла относительно того, что немцы потерпели жестокое поражение в битвах за Англию, Эль-Аламейн, Нормандию и Арденны не столько из-за сопротивления тех, кто поднялся против Гитлера, сколько из-за чрезмерного растяжения линии фронта, действительно отражает истинное положение вещей. Ни англичане вкупе с вовлеченными ими в водоворот войны индусами, канадцами, австралийцами и прочими подданными Британской империи, ни янки в ходе той войны особо не напрягались – для очень многих из воевавших англосаксов она была чем-то вроде рискованного приключения. Подчеркиваю: не особо напрягались даже англичане – уже хотя бы потому, что германские бомбежки английской территории носили локальный характер, ограничиваясь налетами на Лондон и ряд крупных центров военного производства типа Ковентри.
Но вот заявление англосаксонского военного историка насчет того, что немцы потерпели жестокое поражение в битвах за Москву и Сталинград якобы не столько из-за сопротивления тех, кто поднялся против Гитлера, сколько из-за чрезмерного растяжения линии фронта, абсолютно не соответствует исторической истине и является для нас просто оскорбительным. В двух крупнейших наших битвах первого периода войны – Московской и Сталинградской, как и в оборонах Смоленска, Одессы, Севастополя, Ленинграда, Новороссийска, решающим фактором была не растянутость фронта и коммуникаций. Решающим фактором стало героическое сопротивление тех, кто поднялся против Гитлера. Ну и, конечно, плюс такая военно-техническая оснащенность обороняющихся, которая позволяла им вести борьбу.
