Лобков тоже повеселел, зная реакцию Центра на свои дела. Омрачала настроение только Валька. «Черт меня дернул, – думал он, – связаться с этой стервой».
Между тем в Лэнгли некоторые нетерпеливые начальники считали, что плод созрел и пора его срывать, но Кирилл не спешил, зная, что в разведке самое скользкое место – это женщины. Учитывая слабость Лобкова к слабому полу и его жадность, Людерсдорф решил устроить ему еще одну проверку на прочность. Он договорился с МИ-5[13] о выделении в его распоряжение агента-женщины, зная, что англичане большие мастера подставлять для вербовки красивых особ.
В одном из загородных супермаркетов по пятницам иностранцы делали покупки, запасаясь продуктами на неделю. В такой день Лобков, задержавшись на работе в посольстве, приехал перед самым закрытием магазина. Народу было немного, редкие покупатели лениво катали свои коляски между рядами, заставленными продуктами, брали в руки упаковки, долго их рассматривали, стараясь разглядеть цену, вертели их так и сяк, ставили на место или бросали в свои коляски. Подкатив свою тачку к кассе, у которой выстроилась очередь в два-три человека, помват[14] встал за женщиной. Она, обернувшись, очаровательно ему улыбнулась, и они поприветствовали друг друга. Он давно обратил внимание на эту красотку. Иногда они встречались по пятницам в супермаркете. Она отличалась от местных женщин белизной кожи, голубизной больших глаз и светлым цветом роскошных волос. Лобков подумал, увидев ее впервые, что она из Скандинавии. Расплатившись у кассы, он выкатил свою нагруженную коляску на площадку у магазина, соображая, как удобнее выгрузиться у запаркованной машины, и чуть не столкнулся с белокурой «скандинавкой», которая стояла и беспомощно оглядывалась по сторонам, отыскивая кого-то. Ее лицо выражало озабоченность, растерянность и тревогу.
Проезжая мимо, Лобков участливо спросил:
– Что-нибудь не так, мисс?
– Миссис, – поправила его женщина.
– Извините, – продолжал Лобков, – не нужна ли вам помощь?
– Да нет, спасибо, думаю, сама справлюсь. Подруга должна была подъехать и забрать меня, но что-то ее долго нет, и это меня тревожит. Наверное, задержалась в посольстве.
– Ну, это не страшно, я могу подбросить вас, – услужливо предложил Лобков.
– Ой, вы так любезны, но стоит ли беспокоиться, – отвечала, мило улыбаясь, блондинка. – Вы, вероятно, сами спешите?
– Да нет, пустяки, – отвечал Лобков.
Погрузив пакеты в багажник, они тронулись. По дороге познакомились. Выяснилось, что Элизабет, как назвалась женщина, работала в английском посольстве по двухгодичному контракту и занималась делопроизводством.
Затем наступила очередь Лобкова отвечать на вопросы.
– Вы, я вижу, судя по номеру машины, дипломат, немец или швед?
– Нет, – ответил Лобков, – не угадали, я русский, работаю в советском посольстве помощником военного атташе.
– Русский? – сильно растягивая первый слог и налегая на него, переспросила незнакомка.
Лобкову показалось, что при слове русский молодая женщина как-то боязливо съежилась, глаза расширились и округлились, в них появился неподдельный испуг, улыбка застыла на ее пухлых губах. Она, по всей видимости, и не пыталась скрыть свой испуг.
– Вы знаете, – оправившись от замешательства, вновь начала Элизабет, – извините, я впервые встречаюсь с русским. Как это интересно и любопытно!
Подъехав к дому, Лобков помог Элизабет выгрузиться и донести ее пакеты и сумки до квартиры, которую она снимала в большом доме. Еще в машине у него мелькнула шальная мысль, что неплохо было бы завести оперативное знакомство с такой женщиной, которая сидит на бумагах британского посольства, но он тут же отбросил эту мысль. Он знал, что к разведчикам, которые пытались использовать женщин в агентурных целях, в Центре отношение, как говорил Маяковский, было «плевое». Ему был известен не один случай, когда опытные разведчики горели на этом. О них рассказывали в академии, болтали в курилках ГРУ. На памяти была недавняя история с помощником советского военного атташе в Англии Ивановым, о которой шумели все западные газеты. «Для него, – думал Лобков, – все обошлось относительно благополучно, объявили персоной нон грата и вышибли из страны. Он даже остался служить в ГРУ. Но у Иванова-то тесть был секретарь Президиума Верховного Совета СССР, да и резидент известная фигура в ГРУ. Так что за ним были сильные люди, кто мог его защитить… Да, – подытожил помват, – овчинка выделки не стоит, да ведь и в Центре не поймут и ни за что не дадут „добро”».
Правда, если до конца быть честным, Лобков и сам не хотел этого, уж больно хороша была Элизабет. Какой-то чудесный шарм исходил от этой молодой женщины. Роман не мог определить, в чем он, собственно, заключался. Если бы его, Лобкова, спросили, он не смог бы толково объяснить. Этот внешний эффект поражает, как правило, мужчин, для которых внутренняя красота женщины, ее ум не имеют существенного значения. Для такого типа людей главное плоть, страсть.
– Ой, я не знаю, как вас и благодарить, – щебетала между тем англичанка, открывая дверь в квартиру. – Наверное, русские все такие галантные джентльмены?
– Ну что вы, – оправдывался Лобков, – пустяки.
– Может быть, зайдете на чашку английского чая, нашего национального напитка, у вас есть пять минут времени?
– Спасибо, с удовольствием, – отвечал Роман, – я сейчас соломенный вдовец и никуда не тороплюсь.
– Ну и прекрасно, проходите, располагайтесь вон там в кресле у телевизора, – указала она рукой, – а я сейчас быстренько приготовлю чай.
Элизабет скрылась на кухне, а Роман, расположившись в кресле, стал рассматривать квартиру. Он увидел пишущую машинку с заправленным листом, стоящую на небольшом столике; рядом лежала большая пачка отпечатанных листов. Лобков встал, прошелся по комнате, взгляд упал на титульный лист, на котором стояло: «Доклад посла Великобритании». Гриф «Конфиденциально» сразу бросился в глаза. В это время из кухни вышла Элизабет. Роман, указывая на машинку, спросил:
– Вы, я вижу, и дома работаете?
– Да, завтра уходит почта, я должна допечатать доклад посла, сейчас время отпусков, приходится выполнять работу и за других, печатать, конвертовать и даже секретную почту, а с ней еще большая морока. Вот и приходится брать работу на дом, – ответила женщина, широким жестом руки приглашая гостя к столу.
Так состоялось знакомство Лобкова с Элизабет. А затем все развивалось с головокружительной быстротой; он к ней зачастил и оставался допоздна. Иногда, возвращаясь вечером домой, думал про себя, зачем он связался с Валькой. С англичанкой дешево и сердито. Она ничего не требует, радуется, когда он привозит советское шампанское, икру, не лезет в душу, ни о чем не расспрашивает, всегда ласкова и внимательна к нему. Лежа в постели с Элизабет, он невольно сравнивал ее с Валькой, которая знала только деньги и тряпки и от которой всегда плохо пахло.
Иногда в минуты откровения и эмоционального подъема Элизабет шептала ему в ухо:
– Рома, как я завидую твоей жене, какой ты сильный мужчина. О Боже, неужели вы все такие, русские? Ненавижу твой коммунизм, но люблю тебя. Почему ты не англичанин?
От таких слов Лобков млел, ему было приятно слышать щебетание Элизабет, он впадал на какое-то время в прострацию, исчезало время, пространство, суровая действительность, он не думал ни о жене, ни о работе, ни о долге, ни о чем. Иногда замечал, что какая-то тревожная тень пробегала по лицу Элизабет, она становилась грустной, молчаливой, словно что-то угнетало и беспокоило ее. Роман расспрашивал ее, но она отмалчивалась, улыбалась, шутила, становилась вновь веселой и жизнерадостной. Такую смену настроения Лобков объяснял тем, что Элизабет в него влюблена и страдает от предстоящей неизбежной разлуки.
После встреч с Элизабет Роман иногда вновь возвращался к мысли использовать ее в качестве источника информации. И хочется, и колется. Как совместить любовную связь с агентурной работой? Выдумать фиктивный источник? Но ведь Центр не удастся долго водить за нос. Потребуют справку, установочные данные. В конце концов ложь выйдет наружу. «Нет, так не пойдет, слишком велик риск», – думал он.
В 13.00 Кирилл выехал из офиса на своей старенькой «Вольво-244» и направился по дороге, ведущей вдоль Патомака к Вашингтону. Миновав Пентагон, двинулся по направлению к Нью-Йорку по скоростной автостраде. Ехал он не спеша и мысленно пробегал свой доклад перед членами «Рабочей группы по делам национальной безопасности», которая была создана по инициативе директора Кейси. Редко кто в ЦРУ знал о существовании такой группы, которая занималась планированием стратегических разведывательных операций. В эту группу входило пять-шесть человек. Назначались они президентом из высокопоставленных чиновников. Председателем группы всегда был директор ЦРУ. Группа собиралась для решения только чрезвычайно важных стратегических задач разведки в круглом зале над кабинетом директора, в который можно было попасть только на лифте из секретариата ЦРУ и о существовании которого редко кто знал. Круглый зал представлял из себя огромный экранированный металлический шар без окон, вписанный в здание над третьим этажом.
