Кроме того, Людмиле обязательно нужно засечь «хвосты». Просто посмотреть на филёров, оценить для начала.
Идя по улице в людском потоке, да ещё и держась под руку, она могла говорить на ухо Анатолию вполне свободно. Нет здесь такой техники, чтобы забиваемый массой уличных шумов тихий, но отчётливый для слушателя шёпот вычленить.
– Раз хвост привели вы, – говорила Людмила, – это не бандиты, на которых я грешила. Те пришли бы за мной. И не милиция, с ней у моих друзей прекрасные отношения. Вывод – сотрудники Леонида?
– Ни в коем случае, – возразил Журналист. – Его «надёжные люди» меня знают. О чём угодно могли бы поговорить по-человечески даже в его отсутствие. Безусловно, в дело включились враги Президента. Лично у меня врагов такого «организационного уровня» быть просто не может. «Протечка» образовалась сразу, с первой встречи на даче с Императором, а то и раньше. Понимаете, в чём штука, Люда, я сейчас могу верить только себе, Леониду и Генриху. Всё! Не потому, что считаю кого-то предателем, упаси бог, мы дружим по тридцать лет, но мне неизвестны их контакты и именно сегодняшние расчёты, вот в чём беда.
Вяземская могла бы сказать, что не нужно никаких «личных контактов», правильно настроенный Шар выдаст любую информацию по любому человеку. Только здесь, по счастью, «шаров» ещё не существует. Всякие местные «глобальные информационные сети» в лучшем случае – волокуша первобытного земледельца в сравнении с гоночным болидом. Но с чего она взяла, что против них используют только «местные» средства?
– Очень надеюсь, скоро мы всё узнаем, – сейчас внешность Людмилы вполне соответствовала её словам и настрою. – Главное – я вас очень прошу – если за нами не просто слежка, если нас попытаются захватить, по первой моей команде бросайтесь на землю и лежите неподвижно. Вообще любую мою команду исполняйте мгновенно и не раздумывая. В армии служили?
– Два месяца на институтских сборах.
– Надеюсь, чему-то и там можно научиться. Короче, пока всё не кончится – абсолютное, беспрекословное подчинение. Думать и действовать буду я.
Анатолий ей поверил. Он ведь и на самом деле боец никакой, а лежащий человек в любой заварухе привлекает гораздо меньше внимания, чем двигающийся.
Он испытывал странное чувство – не то чтобы обычный страх (не мальчик всё-таки) и не предбоевой выброс адреналина (по той же самой причине), а будто попал в волшебную сказку (точнее – модное ныне фэнтези) и никак не может определиться, там он или всё ж таки тут.
В этом настроении шанс получить прицельную или шальную пулю не казался такой уж большой опасностью. Непонятно отчего, он испытывал к предполагаемой красавице, замаскированной под заблудившуюся между молодостью и старостью мымру, полное доверие. По простому принципу – раз уж сумела из другого мира сюда попасть, к другу-контрразведчику в доверие войти – и ему поможет.
Людмила в это время, сжимая портсигар в широком кармане, тщательно «сканировала» и свою сторону улицы, и противоположную, используя навыки, полученные в «печенегах», и интуицию, заложенную в школе Дайяны.
Пятерых «филёров» она засекла сразу. Четыре мужчины и одна женщина вели их в довольно плотной «коробочке», со стороной метров в двадцать. Задача этой группы ясна – держать объект под плотным перекрёстным зрительным контролем. На силовые методы, кажется, не ориентированы. Но где остальные? Вот та шумноватая компания парней, среди которых несколько явно кавказской наружности, и есть, скорее всего, группа захвата.
На широкой Триумфальной, заполненной людьми, и праздношатающими, и спешащими по делам, Вяземская чувствовала себя некомфортно. Слишком много глубоких подворотен вдоль тротуара слева, слишком много припаркованных автомобилей, в том числе и микроавтобусов разной вместимости у обочины справа. Если взять их попытаются именно здесь, придётся работать на поражение, не считаясь с потерями среди мирных обывателей. Этого ей не хотелось. Случится такое – она раздумывать не будет, но зачем ей этот камень на совести?
– Уходим, – сказала она Журналисту, с которым до этого вела довольно громкий, доступный прослушиванию разговор, со стороны звучащий вполне «светски» – о том, как они с Гертой и Мятлевым развлекались в своей Москве. – Сейчас в ближайший подземный переход, ты – впереди на шаг.
Со всеми, с кем приходилось действовать в боевой обстановке, она автоматически переходила на «ты». Интересное свойство русского языка.
Не доходя до Каретного Ряда, они, миновав уже середину спуска под землю, из которого тянуло духом подтекающей канализации, резко метнулись вправо, почти бегом, то маневрируя, то просто расталкивая встречных, тянущих по ступенькам свои сумки на колёсиках, перебежали не слишком длинный тоннель. Не замедляя шага, пересекли тротуар, углубились в Каретный Ряд. Хорошо бы успеть до сада Эрмитаж, там – выгодный для маневренного боя оперативный простор.
На этой улице было не в пример безлюднее, и филёры за ними отнюдь не бежали, как в романах Катаева, матерясь, топая юфтевыми сапогами и свистя в костяные свистки. Подобный вариант наверняка учитывался, первая группа передала «объект» следующей, контролировавшей правую сторону Садово-Каретной. Но и оттуда пока никто подозрительный не появился. Немногочисленные прохожие, что встречные, что попутные, опасений не внушали.
Но это совершенно ничего не значит. «При нынешнем развитии техники», как то ли говорил, то ли нет Остап Бендер, оторваться от с размахом организованной слежки почти нереально. Оптимизм в Людмилу вселяло одно: Фёст, знаток этого мира, утверждал – только за счёт разницы в менталитете и теории боевой подготовки «валькирии» способны переиграть любую здешнюю спецслужбу. Если, конечно, не с голыми руками на БТР.
Вот об этом как раз Вяземская и подумала. Смотрела, в качестве учебного материала, многие видеозаписи работы полиции, что российской, что зарубежной.
Имелся у неё для неприятеля очень неприятный сюрприз. Сквозь левый карман джинсов легко было выхватить пристёгнутый к бедру двумя ремешками на липучках пистолет. Только вместо привычных «беретты» или «глока» Людмила взяла с собой необычную конструкцию, найденную в квартире. Шульгин развлекался или ещё Лихарев. Удобнейшая вещь в городских условиях. Может быть, для борьбы с ежовским НКВД предназначалась.
Нечто вроде многозарядной ракетницы, похожей на старинный «манлихер», но с коротким стволом шестнадцатого ружейного калибра. Перед спусковой скобой в него вставлялась обойма из шести патронов в папковых, чуть короче стандартных, гильзах (будет развлечение для криминалистов). Две трети гильзы занимала светошумовая пуля, совмещённая с капсулой дихлорарсина под очень высоким давлением.
Одной капсулы хватало, чтобы в зоне десяти метров создать совершенно невыносимую для человека концентрацию раздирающего носоглотку, глаза и лёгкие газа, почти независимо от ветра. Газ тяжёлый, силой разрыва поднимается на двух-трёхметровую высоту и, пока не осядет, успевает подействовать во всю силу. Две молекулы хлора на молекулу мышьяка, плюс всякие добавки, способствующие лучшей усвояемости «действующего вещества». Любым «Черемухам» и иным «спецсредствам» по беспощадной эффективности до него далеко. Правда, с гуманностью тоже плохо. Всё-таки боевое ОВ, пусть и проходит по классу «раздражающих». Хорошенько глотнувшему дихлорарсина придётся лечиться долго, и нет гарантии, что без отдалённых последствий.
Вяземская любила разнообразить свой арсенал предметами необычными и экзотическими, для врага неожиданными. В карманах у неё имелось ещё три запасные обоймы, хватило бы, чтобы создать абсолютно непреодолимую без противогазов зону в несколько десятков метров шириной. Когда начнётся расследование, главное внимание, конечно, будет уделено этим гильзам и их химическому анализу.
Но в самый последний момент она сообразила, что даже на малолюдной улице без невинных жертв не обойтись. Пусть немногочисленные, прохожие всё же есть. Во дворах, судя по голосам, играют дети, во многих окнах первых этажей открыты форточки. Газ непременно потянет и туда, и у противников появится отличный повод для разнузданной пропагандистской кампании про террористов, перешедших к химической войне на улицах. Десяток пострадавших легко превратить в сотни отравленных насмерть, проверять никто не станет. А Фёсту потом оправдывайся перед Президентом. Может и не получиться, слишком сейчас всё в неустойчивом равновесии.
Значит, всё-таки блок-универсал. Людмила остановилась, повернувшись лицом к преследователям, извлекла из кармана куртки портсигар, раскрыла, будто собираясь закурить. Успокаивающий и отвлекающий внимание жест.
– А вон и наши «рыбы-лоцманы» появились, – весело сказала она, указывая рукой. Действительно, вся пятёрка сумела преодолеть встречный поток подземного перехода и сейчас настигала, больше не стараясь маскироваться между прохожими и вообще. Да и зачем? Во время «отрыва» от слежки всем всё стало ясно.
