— Ладно, там посмотрим, — промычал слегка уязвлённый Помпеев своей же любимой поговоркой и опрокинул рюмку коньяка.
Для Ухваткина это означало, что мэр ничего делать не будет, недоставало мотивации. Мотивацию Алексей подыскал ему очень быстро. Зная слабость Помпеева к противоположному полу, он подсунул ему свою новою знакомую…
Как-то в марте, обеспечивая одну из основных обязанностей депутата Помпеева, его нештатный помощник Ухваткин совместно со штатными, вёл приём избирателей. На приёме к нему обратилась мать-одиночка, симпатичная женщина тридцати двух лет.
Суть таковых обращений почти всегда одинакова — это жалоба на ТСЖ, ЖСК, или районные ДЭЗы, на произвол или бюрократизм и чёрствость местных чиновников. Алексей сейчас уже и не помнит, что конкретно просила Наталья, так её звали, но вот стиль её обращения был вызывающим, нет, он не похож на то, как настоятельно требуют многоуважаемые ветераны и пенсионеры, или на то, как настойчиво и льстиво, с намёком на особую индивидуальную благодарность, взяточники. Стиль был полон томности и призывной женственности, словно она пришла на приём не решать свои бытовые и житейские проблемы, а найти себе понравившегося мужчину, чтобы затем, соблазнив его, закрутить с ним любовный роман.
Он с порога отметил её для себя как сексапильную женщину, хотя и была она лишь только в обтягивающих джинсах, а не в мини-юбочке, что характерно для такого определения. Алексей украдкой наблюдал, как она выбирала собеседника из четырёх помощников, и остановила свой выбор только на мужчине, симпатичном и не старом, уступая очередь другим просителям, пока не произошла нужная комбинация: свободное кресло за его столом и её очередь.
Заполнив карточку приёма избирателя и отложив её в сторону, он взглянул ей прямо в глаза, собираясь произнести стандартную в таком моменте фразу: "Меры будут приняты, мы пошлём депутатский запрос. Вы что-то ещё хотите сказать?" Но взгляд его потонул в бездонных карих глазах, их лучистость и лёгкая, мягкая ироничность зажгли в нём огонь мужского эгоизма и он, как говорят в таких случаях, залип на несколько секунд, пытаясь показать свою силу, он лишь продемонстрировал слабость. Наталья перехватила инициативу и, не давая возможности ему опустить глаза, игриво произнесла: "А вы не желаете лично ознакомиться, как одиноко проживают ваши избиратели или вы настолько слабы и стеснительны, что боитесь последствий таких посещений?" "Нет, конечно, только какая в том необходимость", — смущаясь и опуская глаза, ответил он. "Работа с электоратом на местах принесёт не только общественную пользу, но приятные воспоминания и обогатит духовностью обе стороны", — приятно улыбаясь, продолжала насмешливо атаковать она.
И он завёлся, поддался юношескому максимализму, не пытаясь сковывать себя официозом, вместо логичного в таком случае ответа, со ссылкой на занятость, он произнёс игриво: "Что, приходите за полночь к сараю, не пожалеете". "Почему за полночь и к сараю, можно сегодня вечером и по названному адресу, а ещё лучше, как освободитесь, к встрече я подготовлюсь, вот мой номер мобильного, — и, протянув ему карточку, встала со словами, — буду ждать". Ухваткин, глядя на неё, как кролик на удава, взял карточку и произнёс: "Попытаюсь что-то выкроить, в плане сводного времени, раз вы так настойчивы". "Нечего пытаться и кроить, нужно быть просто орлом и не упускать таких возможностей", — опять с лёгкой усмешкой и томно, наклонив голову в бок и запрокинув слегка назад, выпустила она прощальную реплику и вышла. "Ну, красотка, ну развела, — восхищённо подумал Ухваткин, когда напротив него садился уже мужчина, очередной посетитель, — а что, вот возьму и приду, нечего дразнить холостого мужика".
Он исполнил своё нелепое желание в тот же вечер и не пожалел об этом не только как мужчина, и как эстет, к сторонникам изящного он сам себя и причислял, но как бизнесмен. Наталья была хороша как женщина, изумительна как любовница, но и умна, и стервозна, как мегера. Она в момент расслабления Алексея вырвала у него обещание познакомить её с мэром. На вопрос, для каких целей, ответила, что для решения её служебной карьеры в муниципальной стоматологической поликлинике.
Случай познакомить представился в начале мая, мэр решил покатать депутатов молодёжного городского форума на теплоходе, после его окончания и в честь открытия навигации на Волге. Ухваткин пригласил и Наталью и прямо на палубе теплохода представил её мэру. Тот бросился, как голодный лев на добычу, флиртовать и уже через полчаса уединился с ней в каюте, а минут через двадцать они вышли уже на палубу с сияющими и довольными лицами. "Наверное, оба решили свои проблемы", — ехидно усмехнулся про себя Ухваткин, но какое же было его удивление, когда мэр, никого не стесняясь, предложил место в своём автомобиле новой знакомой и, закрыв за ней дверь, сам сел за руль и укатил в неизвестном направлении, оставив на причале в недоумении ещё одного человека — своего водителя.
Роман между ними продолжался весь май и всё лето, пока злейший враг Помпеева, склочный и скандальный по характеру, депутат Скородумов при встрече с Ухваткиным, проявляя благородство, не предупредил: "Пусть Помпеев прекращает вакханалию с дамочкой, предупреждаю по-хорошему, иначе больше молчать не буду".
Ухваткин тактично передал пожелания Скородумова Помпею, но видимо не вовремя, тот взорвался, послал его подальше, потом набрал номер телефона Скородумова и высказал всё, что он думает о нём, о его матери и его родне.
Несдержанность, высокомерие и барство — эти черты характера Помпеев раскрыл в себе за те последние годы, когда он был на вершине власти. Правилами двойного стандарта он пользовался умело, но иногда случались срывы как в этот раз, хотя Скородумов невелика шишка, но имел некоторые связи и, можно сказать, неконтролируемый выход на средства массовой информации.
Мэр, остыв и проанализировав создавшуюся ситуацию, попросил Ухваткина урегулировать конфликт мирным путём, но было уже поздно, Скородумов затаил обиду и не захотел идти на мировую.
В прессе начали появляться его интервью с грязными и откровенными намёками на аморальное поведение главы города. Всё бы ничего, Помпеев отнекивался, ссылаясь на издержки политической борьбы, но слухи дошли до его супруги, и скандал уже разгорался в тылу, что грозило уже серьёзными осложнениями. Он стал намного осторожней, избегал публичности, но пассию свою так и не бросил, посещая её уже на дому раз или два в неделю и только днём в обеденное время. Вот тогда он и почувствовал, как трудно в его городе живётся простому автомобилисту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
