Ну, и пусть едет. Вернется или нет — безразлично. Так ничего и не объяснил. Колдовство, квартира любимой девушки, чушь какая-то! Все равно… Ей надо было побыть одной. Она хотела подумать о человеке, которого любила всю жизнь.
Рождение героя
Человек, которого она любила всю жизнь, умер несколько дней назад. Бренное его тело предали земле. Жизнь, полная героизма и предательства, милосердия и насилия, благородства и лжи, всех мыслимых и немыслимых пороков и наслаждений, неимоверных взлетов, головокружительных падений, жизнь-легенда, жизнь-символ, — была исчерпана, закончена, оказалась в итоге столь же бессмысленной, как и жизнь самого обыкновенного обывателя.
Можно ли представить, что главную, определяющую роль в преображении парня с рабочей окраины в одного из самых влиятельных мафиози страны сыграла девчонка с двумя светлыми косичками?
Это случилось, когда родители переехали на Сретенку, отдав две квартиры за одну, но в центре, и Серый пошел в новую школу. Директрисса ввела его посередине урока в класс и представила ученикам. С минуту он стоял перед всеми, слушая смешки и язвительные комментарии. Именно в эту минуту он и увидел ее, на третей парте в среднем ряду. Она внимательно его рассматривала, как некое диво, и одна ее косичка улеглась на раскрытую тетрадь, а другая болталась в воздухе, едва касаясь крашеного дерева парты. Именно этот образ он и пронес через всю свою жизнь.
В те времена было принято прятать любовь, особенно — от самого предмета любви. Серый пошел наперекор времени: он громогласно затрубил о любви. Больше всего на свете он был озабочен тем, чтобы доказать всему миру, что он не трус.
Доказательство не удалось, несмотря на красивый, смелый поступок: надпись на асфальте малярным валиком, которую он сделал на глазах у потрясенных старушек, вечных, как казалось тогда, сиделиц у дверей. Они-то и выдали его, смельчака. Доказательство рухнуло, когда на его девушку напали ребята, Сява и Хлюп из восемнадцатого дома, из самого шпанистого двора тогдашней Сретенки.
Серый оцепенел, с него мигом слетела вся его хулиганская спесь. Маленький кошачок подошел, стал вертеться у его ног. Серый сделал вид, что очень заинтересовался этим кошачком — так заинтересовался, что забыл обо всем на свете. Краем глаза он видел, что Сява и Хлюп толкают его Наташу, тычут в нее пальцами, как рыбки пираньи. То ж самое не так давно проделали и с ним. «Мы рыбки пираньи!» — подскочили к нему человек пять, среди них Сява и Хлюп, и стали тыкать ему пальцами в живот, в бока… Двор, куда переселился Серый, был давно опущен восемнадцатым двором, подчинен и обложен данью. Серый не смел катить баллоны на этот сильный и жестокий двор. Он глупо улыбался кошачку и готов был провалиться на месте. После того случая он понял, что вся его любовь тщетна, что после такого позора он даже взглянуть на девушку не посмеет.
Но вскоре ему пришло другое решение. Он поехал в Люберцы, в край, где родился и вырос. Там, в местном заводском клубе, возвышавшемся среди кирпичных пятиэтажек, была секция самбо, которую он бросил в связи с переездом. Товарищи приняли его радушно. Он записался еще и на штангу, на бокс. Каждый день после школы, сэкономив десять копеек из денег, что выдавала мать на обед, ехал до «Ждановской» и дальше, зайцем в электричке. День самбо, день бокса… Вскоре добавилась секция карате, которое только что официально разрешили в стране. По утрам он смотрел на себя в зеркало и вместо тщедушного мальчишки с впалой грудью видел какого-то римского гладиатора с гладкими, четко очерченными мышцами.
Мясо наросло быстро, с мозгами было труднее. Два часа туда и обратно он проводил, уткнувшись в книгу. Читал-то он исключительно всяческие приключения с драками и стрельбой, но результатом оказалась неожиданная грамотность: он делал все меньше ошибок в диктантах и сочинениях, и к большому удивлению учителей вскоре вообще выбился из безнадежных троечников, поскольку успехи в словесности непостижимым образом подтянули историю и географию. Парня, которому, как все безоговорочно думали, светило после восьмилетки ПТУ, в крайнем случае — техникум, с удивлением перевели в девятый класс.
Летом он совершил беспрецедентный подвиг и эксперимент. Открыл учебник химии за будущий год — новый, только что полученный, пахнущий типографской краской — и стал его читать. С удивлением заметил, что сам все понимает и усваивает. Стал долбить и другие науки — просто сказал себе: не может такого быть, что не осилю. И осилил.
Цель была одна: завоевать ее любовь. Все, что он делал, было подчинено этой цели и только ей. Люберецким ребятам, которыми он теперь верховодил в уличных боях, было невдомек, что где-то в школе на Трубной этот мастер рукопашного боя получает пятерки по физике и геометрии, а одна пожилая учительница на педсовете высказала шутливое предположение, что у Сергея Орлова есть брат-близнец. Никто даже и предположить не мог, что под шкурой бесстрашного борца скрывается нежный, глубоко ранимый юноша, к тому же — жалкий природный трус.
Лишь на выпускном вечере с него будто бы слиняла эта самая шкура, и он рыдал в туалете, смывая все прибывающие слезы в раковину, а когда кто-то из дебильных выпускников вошел, Серый притворился, что его уже тошнит от выпитого портвейна.
— Никогда, Сережа! — сказала она, улыбаясь и дразнясь. — Никогда.
И теперь ему было совершенно невдомек, как быть со всем тем, что он накопил за два последних года — с авторитетом в сколоченной им банде, с авторитетом банды в Люберцах и за их пределами, с аттестатом зрелости в четыре с половиной суммарных балла, открывающим ему, сыну слесаря, дорогу в любой вуз Москвы.
Виртуальный любовник
Через тридцать лет он опять встретил ее, и опять повторилось то же самое: и руки посреди танца бросила, и «никогда» свое произнесла, только в виртуальном инет-пространстве. Жизнь ходит кругами.
За это время Наташа прошла долгий извилистый путь, впрочем, как многие в эпоху перемен. В девяносто втором он с удивлением увидел ее на Арбате: она гадала по руке, сидя рядом с мужем на двух одинаковых складных стульчиках. Серый прошел мимо, хотя был большой соблазн подойти, показать себя, ведь он шел не один, а с двумя быками, часто зыркающими по сторонам, и вся улица хорошо видела, кто это идет.
Наташа не заметила или не узнала его. Именно в этот день он понял, что давно перестал любить ее, вырвал с корнем. Вернее, так ему показалось тогда. В те времена у него были другие. Много других, в том числе, и жена. Но прошли еще годы, жены не стало, а девушки, тусующиеся на всякого рода презентациях и бизнес-ланчах, обрыдли ему, как и профессионалки в салонах, и его потихоньку начала разъедать тоска. Именно потому, что у него были другие, много других… Но не она.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
