Варик безжалостен. Он может причинить ей вред. Возможно, даже нанести ей непоправимый вред.
При этой мысли у меня сжимается желудок, и я заставляю себя сосредоточиться.
— Разделим наших воинов на две группы. — Я указываю на второе место. — Я отправлюсь сюда с Бриксом и пятью сотнями наших самых опытных бойцов. Отправьте еще пятьсот в самое отдаленное место, на всякий случай.
Андон кивает.
— Да, катай. — Он уходит, чтобы передать мои приказы, а я поворачиваюсь к Бриксу.
— Как там Ровакс?
— Он все еще жив, катай. Он потерял много крови.
— Скажи мне, когда он придет в сознание. Я хочу поговорить с ним.
АЛЕКСИС
Я задремала. Когда я открываю глаза, Варик стоит в кради и смотрит на меня, как на подопытного жука.
— Что? — огрызаюсь я, и он снова наклоняет голову, как будто не совсем знает, что со мной делать. Я фыркаю. Он думает, что спаривание со мной гарантирует процветание этому маленькому племени разбойников?
Когда я закончу с ним, он будет умолять Дексара забрать меня.
— Похоже, ты меня не боишься, — наконец говорит он. — Почему? Ты настолько храбрая или просто глупая?
Я облизываю пересохшие губы, отчаянно нуждаясь в воде.
— Ты не можешь убить меня, если хочешь, чтобы я исполнила твое дурацкое пророчество.
— Возможно, я не смогу убить тебя, но тебе не обязательно быть в полном здравии, когда я возьму тебя в качестве своей пары.
Я улыбаюсь ему.
— Знаешь, что интересного в людях? — Он молчит, а я обнажаю зубы и широко улыбаюсь. — Мы гораздо, гораздо более хрупкие, чем браксийцы. На самом деле, это чудо, что я вообще до сих пор жива после столь долгого отсутствия воды. Если ты не будешь осторожен, я могу умереть просто назло тебе.
Он рычит, но я вижу, как его глаза расширяются, когда он поворачивается, выходя из кради. Несколько мгновений спустя, он вручает мне чашку с водой. Я выпиваю ее залпом, прежде чем вернуть ему.
— Итак, — говорю я. — Раз уж ты планируешь стать моим шпили-вили, как насчет того, чтобы рассказать мне, зачем ты это делаешь?
Варик приподнимает бровь, но в конце концов пожимает плечами.
— Некоторые браксийцы рождаются, имея все, о чем только могут мечтать, в то время как другие рождаются, чтобы заполучить это.
— Полагаю, ты точно относишься ко второй категории.
Он игнорирует меня.
— Возьмем, к примеру, Дексара. Наши отцы были друзьями. Ты знала?
Я качаю головой, подавляя желание сообщить ему, что абсолютно никто не говорит о нем или его отце.
— Отец Дексара был катаем. Самый уважаемый король племени. Мой отец был всего лишь его подчиненным.
— Я думала, они друзья?
— Молчать! — его голос внезапно становится резким, странный блеск проникает в его глаза, и я закрываю рот.
— В конце концов, — говорит он, — мой отец понял, что никогда не познает истинной силы, пока он член племени Дексара. Он ушел, чтобы присоединиться к племени Лафы, продвигаясь по служебной лестнице, пока снова не стал вторым после катая.
Я вздыхаю. Не нужно быть психологом, чтобы понять, к чему это приведет.
Варик сейчас почти неузнаваем, лицо темно-красное, руки сжаты в кулаки. Он совсем не похож на того хладнокровного, рассудительного человека, который хладнокровно убил Тависа всего несколько часов назад. Он делает шаг вперед, и у меня чешутся руки схватить украшенный драгоценными камнями нож, прикрепленный к его поясу.
— Полагаю, ты не был в восторге от этого, — предполагаю я, но он игнорирует меня.
— И мой отец, и Лафа погибли, сражаясь с племенем Текара. Я увидел свой шанс и воспользовался им. Большинство браксийцев никогда бы добровольно не объединились с вуальди. Как только Лафа умер, я узнал, как он умер. — Он улыбается, и я вздрагиваю.
— Он пытался убить моих подруг.
Варик кивает.
— Твои человеческие подруги. «Те, что со звезд», — цитирует он, и я скриплю зубами.
— Я знал о пророчестве. Любой, кто общался с отцом Дексара дольше нескольких минут, слышал об этом, — усмехается Варик. — Он был так горд, полагая, что его сын спарится с той, кто гарантирует мир и процветание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он кивает на мои светлые волосы, и в десятый раз за последние несколько дней я жалею, что не покрасила их в темный цвет, когда была на Земле.
— Мне понадобилось всего несколько дней, чтобы узнать о тебе и вашей сделке с Дексаром, — говорит он.
— И что теперь? Думаешь, что спаришься со мной и каким-то образом обеспечишь процветание своей жалкой шайке неудачников?
Безумный блеск покидает его глаза, и он выглядит уже не как бредовый сумасшедший, а скорее, как социопат, которого я встретила прошлой ночью.
Социопат — это куда страшнее.
— Не имеет значения, истинно ли пророчество, — говорит он. — Важно, что в него верят браксийцы. Я уже собрал больше воинов, чем мог себе представить, и все они готовы к новому мировому порядку. Почему те из нас, кто способны править, должны оставаться в стороне только потому, что другие рождены в королевской семье?
Я, прищурившись, смотрю на него.
— Отец Дексара создал свое племя из ничего. С чего ты взял, что смог бы добиться большего? В чем твое преимущество, как лучшего правителя?
— Я знаю, что лучше для нашего народа. И это не объединение с вуальди и не поклонение племени Дексара просто потому, что оно больше и богаче. Я убью Дексара, и его племя станет моим.
Я игнорирую панику, которая сжимает мою грудь, и закатываю глаза.
— Значит, ты разделишь свою власть поровну между каждым из членов твоего племени?
Он тут же качает головой, и я смеюсь.
— Это не сработает, — начинает он, и я фыркаю.
— Нельзя положить вишенку на кучу дерьма и назвать это мороженым. — Он хмурится, и я уточняю: — Речь идет не о создании демократии или свержении безжалостного диктатора. Речь идет о том, что ты пробиваешь себе дорогу к власти, доступным для тебя способом — идя по трупам.
— Думай, что хочешь. Твое будущее в любом случае останется неизменным, — его голос звучит отстраненно, как будто он читает по сценарию, и он отворачивается, очевидно, ему наскучил наш разговор.
— Я распоряжусь, чтобы тебе принесли еду, — говорит он, выходя.
Глава 14
АЛЕКСИС
Мне дали немного хлеба и сыра, а потом появился воин, который меня связал. Моя лазейка улизнуть исчезла. Неужели они вообще не спят?
Когда я выхожу на свежий воздух, солнце встает, касаясь земли розовыми лучами. Эта часть реки шире, чем я себе представляла, вода несется так быстро, что кажется размытым пятном.
Хорошо, что я не прыгнула.
Вдалеке вырисовываются горы, впечатляюще скалистые, без снега. Интересно, насколько близко мы к территории дракона?
— Иди, — приказывает воин, и я закатываю глаза, но двигаюсь быстрее. Он отводит меня всего на несколько кради дальше того, в котором меня держали, и я таращу глаза на женщин, которые все втиснуты в маленькое пространство. Здесь всего несколько стульев и крошечная ванна, и большинство женщин сидят на полу, уставившись на меня.
— Я буду снаружи, — говорит мне воин, явно предупреждая. Никаких шуток. Он перерезает веревку вокруг моих запястий, и я вздрагиваю, потирая ладонями отметины на коже. Потом я остаюсь наедине с десятью или двенадцатью женщинами.
Одна из них делает шаг вперед.
— Мы приготовили для тебя ванну, каталь, — говорит она, и я вздрагиваю при этом слове. И внезапно меня охватывает тоска по родному племени Дексара, что я готова расплакаться. Я не хочу ничего, кроме как спорить с ним за обедом, смотреть, как он слушает жалобщиков в Большой комнате, или свернуться калачиком рядом с ним на его огромной кровати.
— Не называйте меня так.
— Как пожелаешь, каталь.
Я снова закатываю глаза.
— Народ, вы поможете мне выбраться отсюда или как? Вы ведь знаете, что Дексар, вероятно, уже на пути сюда, верно? И черт возьми, он будет в бешенстве.
