И она неучтиво повернулась к нему спиной.
Кто-то тихо ахнул. Оливия так и не поняла, кто именно. Но только не Невилл Хок. Он упорно молчал.
Оливии было так совестно за свою грубость, что она с удовольствием сжалась бы в комочек, чтобы стать невидимой. Но он это заслужил!
Она нервно поправила шаль.
Его предупредили, что не стоит приглашать ее на танец, но он оказался слишком высокомерен, чтобы ей поверить. И он заслужил такую выволочку, твердила она себе. Заслужил.
Но даже когда веселье было в самом разгаре, Оливия так и не смогла найти утешения в собственной правоте.
Музыканты играли живые, задорные мелодии, и все наслаждались танцами! Пенни и Августа ни разу не присели, за все время едва успев выпить бокал пунша! Все джентльмены, и не только из их компании, приглашали дам. Все, кроме лорда Хока.
Оливия не танцевала. И убивала время беседами со знакомыми, стараясь не искать взглядом Невилла. Но ничего не могла с собой поделать. Его нигде не было видно. Неужели ее оскорбления так глубоко его ранили?
Она твердила себе, что это не важно, но не могла не смотреть на танцующих. Даже если он сильно обижен, то непременно найдет утешение в бренди, виски или даже зле. И у нее нет причин думать о нем.
И все же Оливия чувствовала себя как в воду опущенной. Она потанцевала один раз, с мистером Гарретом, но сразу поняла, что у нее нет настроения, и, решила избавить остальных от своего общества. Может, выпить еще бокал пунша?
Когда начался галоп, она отступила и обошла танцующих, которые, забыв обо всем, веселились от души. И это веселье все разгоралось, казалось, ему не будет конца. Цепочка зевак, отделявшая леди и джентльменов от торговцев и кабатчиков, была достаточно тонкой. Она случайно наткнулась на кого-то, извинилась и стала следить за более скромно одетой группой танцоров.
Там оказалась девушка, которую она увидела раньше. Она танцевала с окликнувшим ее поклонником. Волосы девушки были распущены, и локоны цвета пшеницы красиво ниспадали на плечи. Глаза сверкали, щеки разрумянились, и партнер смотрел на нее взглядом, одновременно хозяйским и мальчишески влюбленным. Всякий мог видеть, как их тянет друг к другу, и Оливия жадно ловила каждое движение.
Неужели именно это заметила мать, когда наблюдала за ее танцем с лордом Хоком?
Щеки Оливии жарко загорелись. Наверняка нет!
Она простояла на месте, пока не кончился танец. Но прежде чем танцоры успели разойтись, музыканты заиграли снова. На этот раз — вальс. И молодой человек обнял хорошенькую девушку…
И так же быстро обняли ее. Лорд Хок!
Одна его рука обвила ее талию, другая — сжала пальцы, и уже через несколько мгновений они влились в толпу танцующих.
Такого просто быть не может!
И все же у Оливии не нашлось слов протеста: слишком настойчиво звала музыка. И настроение ее слишком изменчиво. А может, она знала, что неутомимый лорд Хок не отпустит ее, что бы она ни сказала и ни сделала.
Так или иначе, а лорд Хок держал ее железной хваткой, кружа под откровенно обольщающую музыку, среди совершенно незнакомых и, может, влюбленных друг в друга людей… и все это время она не отрываясь смотрела в потемневшие, зовущие глаза.
— Если мисс Берд не хочет танцевать со мной, — пробормотал он, — я рад найти милую Хейзл среди простолюдинов.
Оливия усилием воли отвела взгляд и стала упорно рассматривать шрамы, бороздившие его челюсть. Достаточно плохо и то, что она позволила ему эту вольность. Она отказывается выглядеть косноязычной идиоткой.
Она постаралась собраться с мыслями.
— Я слышала, что элемент неожиданности — основное орудие военной стратегии, — заметила она и, на миг замерев, увидела, как его губы изогнулись в полуулыбке.
— Так оно и есть.
— А у вас большой опыт в военном деле.
— Можно сказать и так, — обронил он уже настороженно.
Оливия подняла глаза.
— Я слышала также, что одна битва еще не решает исхода войны.
Темная бровь вопросительно изогнулась:
— Полагаю, вы говорите о нас обоих?
Оливия пожала плечами:
— Ошибаетесь, Хейзл. Вам нужно знать, что единственное сражение может повернуть вспять течение военной кампании, — усмехнулся он и, прежде чем она успела возразить, снова закружил ее и притянул к себе так, что их бедра столкнулись, а кончики ее сосков скользнули по его груди. И каждый нерв в ее теле ожил. Она сгорала от жара и задыхалась, не понимая, в чем причина: в танце или партнере…
— Вы позволяете себе немыслимые вольности.
— Разве не этого вы ожидали от меня? — спросил он, понизив голос. — Разве не именно это влечет вас ко мне?
— Если меня и влечет к вам, то это лишь что-то вроде любопытства прохожего к очередной трагедии: пожар в доме, сломавшаяся карета…
— Пожар в доме? — рассмеялся он. Но она продолжала еще запальчивее:
— Да, или поломка экипажа. Посторонний человек может смотреть и надеяться, что сам никогда не переживет подобного несчастья.
— Слишком поздно, Хейзл.
Он крепче обнял ее за талию, повел куда-то в сторону, и она, не успев оглянуться, оказалась в темном переулке между пустым фургоном и лавкой сапожника.
— Слишком поздно, Хейзл, — повторил он. — Боюсь, несчастье само вас нашло…
Глава 10
— Если вы снова поцелуете меня… я… я закричу! — предупредила Оливия.
— Я готов рискнуть.
Сердце Оливии, и без того лихорадочно бившееся в продолжение всего вальса, почти рвалось из груди.
— Вы еще хуже, чем я думала. И вовсе не джентльмен.
— Возможно, нет, но меня обычно не влечет к молодым женщинам так называемого хорошего происхождения. Впрочем, вы не похожи на таких молодых леди.
— Это не так!
— Именно так.
Он слегка улыбнулся:
— Днем вы можете быть Оливией Берд, порядочной и приличной юной мисс, хладнокровно планирующей поимку достойного мужа, идеального джентльмена из общества, чтобы вести жизнь богатой светской дамы. Но по ночам…
Его рука, лежавшая на ее талии, властно притянула Оливию.
— По ночам вы становитесь Хейзл, моей прелестной, упрямой Хейзл.
Оливия не могла шевельнуться. Слишком заворожена была она его словами. Слишком возбуждена прикосновением.
В его словах была ужасная правда, принесшая, однако, определенное облегчение. Эта Хейзл, о которой он говорил, была по природе любопытна и немного распутна.
Но Оливия напомнила себе, что она никакая не Хейзл, и поэтому должна бороться с взаимным влечением.
— Боюсь, вы заблуждаетесь, лорд Хок, — выдохнула она. — Эта Хейзл — плод вашего воображения…
