Окружающие радостно поддержали Гришу и весело требовали от меня ответа или капитуляции.
- Да, это так. Но! - я сделал пазу - мелкокалиберная артиллерия малоэффективна. Следовательно, необходимы специальные мобильные артиллерийские системы. Пусть даже и колесные, но несущие полноценную пушку или гаубицу. Для броневика же идеальным будет крупнокалиберный пулемет.
- Зачем возить большой пулемет, если точно так же можно возить автоматическую пушку? - не сдавался Гриша - вес у них будет отличаться незначительно, а польза от пушки намного больше! Тем более, что я не знаю ни одного крупнокалиберного пулемета. Кстати, какой калибр ты считаешь достаточным?
- Ну, примерно пять линий. - я немного замялся, переводя из миллиметров в привычные здесь линии - Что же автоматических пушек, то соотношение цены к эффективности у них слишком низкое. И не надо мне рассказывать, что разговор о цене не уместен. Надо тщательно считать, что в бою окажется полезней одна дорогая пушка или три дешевых.
- Ловко, но это не отменяет того, что пулемета нужного тебе калибра не существует.
- Ну, так надо его сделать, значит. Ну, а пока его нету, придется обходиться автоматическими пушками.
Этот ответ вызвал смех и тема как-то незаметно сменилась. Вообще-то ребята были во многом правы, а я просто отстаивал необдуманную до конца мысль из чистого нежелания признавать свою ошибку. Главным же в этом споре было то, что именно он подвиг меня к мысли оставить наконец в покое калашникова и вспомнить то, что я, действительно, знал - пулемет Владимирова. Его снимать с техники никому в голову не пришло, так что покопаться в его устройстве я мог от души. Чем и пользовался. Даже пострелял один раз, добыв патроны. К счастью командование полка тогда было целиком занято Грузией и дело замяли, ограничившись нарядами и пинками, которыми нас из бардака и выгоняли.
Так что пока все наслаждались отдыхом, я засел за рисование, которое по наивности считал черчением. Вспомнить все за праздничные дни не удалось потому, что закончились они быстрее, чем все предполагали. Курс у нас итак был сокращенный и ускоренный, так что отдых начальство сочло роскошью непозволительной. В итоге работа над пулеметом затянулась и наверное бы заглохла совсем, если бы слухи о ней не дошли до начальника школы.
Он не стал меня вызывать к себе, а коварно зашел сам в момент моих творческих мучений. Удовлетворено кивнув на мое приветствие и стойку, он взял мои каракули.
- Так-так. Это, стало быть, и есть ваш знаменитый пулемет будущего?
- Никак нет, Ваше Превосходительство! Это только предварительные наброски. На полноценный проект ни времени не хватает, ни образования.
- Понятно. - толи мне, толи своим мыслям ответил начальник. - так... так.. ага, интересно. И чем же по вашему разумению пятилинейный пулемет лучше обычного трехлинейного, кроме того, что дороже?
- Такой пулемет будет эффективным средством борьбы с бронесилами противника, позволит вести эффективный огонь с больших дистанций, легко пробьет бруствер и другие легкие укрепления, а результаты попаданий окажут сильное психологическое влияние на солдат противника.
Секретов оторвался от схем, внимательно посмотрел на меня и с довольным видом сообщил
- Думаю, мы сможем вам оказать небольшую помощь. Завтра подойдите с этими материалами к нашим чертежникам. Я попрошу их вам помочь.
С довольной улыбкой он вышел из комнаты, что-то мурлыкая под нос. Человек он был технически грамотный и видимо увидел в моих набросках рациональное начало. Создание нового оружия в стенах школы неизбежно повышало ее статус, а, следовательно, поднимало на новую высоту хотя бы неофициальный статус и начальника школы.
Чертежники меня приняли безразлично. Им явно было все равно, что чертить. Главный полистал схемы и рисунки, что-то прикинул, пошарил взглядом по комнате и подошел к кульману одного из работавших здесь сотрудников
- Владимир, оформите эти так называемые чертежи нашего самородка надлежащим образом.
- Слушаюсь, ваше благородие - спокойно отозвался тот. Похоже, субординации тут большого значения не придавали.
- А вы, молодой человек, впредь обращайтесь именно к этому специалисту. - совеем уже по граждански обратился ко мне главчертежник и удалился.
Владимир - высокий тощий и весь какой-то нескладный парень с каким-то немного наиграно хмурым лицом, в свою очередь рассмотрел бумаги, сурово произнес - 'понятно' и отложив сторону, велел приходить завтра. С ним я проработал больше месяца, постепенно восстанавливая детали. Этот выгнанный из училища за непосещаемость бывший студент не на шутку увлекся работой над пулеметом. Со временем он перестал изображать из себя сурового воина и общение наше стало гораздо эффективнее.
Ребята поначалу расспрашивали, как продвигается работа, но заметив, что мне это не нравится, стали проявлять деликатность. Теперь они тиранили вопросами Володю. Того это вполне устраивало и наполняло чувством собственной значимости. Похоже он никогда еще не был так популярен.
Между тем в наш закрытый мирок стали регулярно прорываться сообщения о волнениях в городе, вызванных все усиливающейся нехваткой хлеба. Поговаривали о ненадежности полков гарнизона. Нас такие слухи напрягали. Дело в том, что если начнутся беспорядки, а на войска положиться будет нельзя, то наводить порядок бросят нас и юнкеров. Что скрывается под словами 'наводить порядок' я уже знал. Порассказали о взятиях в штыки станций в девятьсот пятом, когда врывающиеся на территорию охваченную волнениями войска убивали без разбору всех, кто попадался на пути, а уж потом тройка из офицеров этого же полка начинала разбираться и карать всех недовольных. Это вам не ОМОН с дубинками, уговаривающий в мегафон разойтись толпу юных гопников-фанатов и даже не ВВ. Здесь войска были заточены для борьбы с внешним врагом и единственным способом воздействия на противника, который они знали, было его уничтожение. Стрелять в толпу собственных сограждан никто не хотел, отказываться подчиняться тоже и необходимости делать такой выбор боялись. Я для себя решил, что в случаи выдвижения школы в город, просто сбегу.
Готовясь к возможному побегу, я наконец-то разобрал свой баул. Благо у меня теперь был шкафчик для вещей. Разбор вышел интересный. Одежду я, разобрав вещи, сложил обратно в баул и запихал на полку, все равно она мне не понадобиться пока на службе. Маузеры повесил на крючок, прикрыв курткой. Если что, повешу их под шинель. Ремень затягивать не буду, авось не заметят. Браунинг сунул в карман и шинели и таскал его там постоянно. Штатный наган в кобуре, конечно, хорошо, но запас карман не тянет. Чай, сахар и сигары в отдельном кульке обнаружил с удивлением. Ясно, что положили мне это все солдаты, но ведь знали, что не курю. Несессер хоть убей, не помню откуда. Бритвенный набор и ножницы для ногтей я из него достал давно, а вот оставшиеся полтора десятков пилочек, щипчиков и щеточек пока пребывали невостребованными, тем более, что назначения некоторых предметов я просто не знал. Две серебряные фляжки оказались полными. В одной спирт, в другой коньяк. Коньяк озадачил. Два бинокля и две германских планшетки. Оброс я барахлом, однако, а положенной по уставу шашки так и нет до сих пор.
Кроме подготовки бегства я еще и при каждом удобном случаи пытался вложить в головы однокашников мысль, что в случаи падения монархии спасти Россию может только силы опирающиеся на простой народ. Удобными случаями меня регулярно обеспечивала моя статья, уже успевшая проникнуть в школу в оригинальном виде и все еще вызывающая споры. С тем, что союзники пытаются выехать на русской шее и русской крови все итак были согласны, с тем, что хотят на этой крови нажиться тоже, но когда выстроенные в ряд всем давно известные факты плавно подводили к мысли о заранее спланированном предательстве, привычная картина мира начинала рушиться. Одна брошюра даже была изъята у нас преподавателем и что удивительно последствий это не имело. Более того, в тот вечер преподавательский состав собирался и долго сидел за закрытыми дверями. Толковать это можно было как угодно, но все сходились во мнении, что они, как и мы спорили о реальности заговора союзников. Подкрепляли эту версию и случайно услышанные обрывки разговоров с упоминанием самой брошюры или мыслей из нее.
Тем не менее учеба шла своим чередом и напряженный график занятий не оставлял много времени и сил на размышления и споры. Наверное, в том числе и поэтому юнкера и оставались лояльными властям до конца. Впрочем, у них и других причин хватало, начиная с того, что туда изначально набирали наиболее надежных солдат. Да-да, нынешние юнкера вовсе не юноши из приличных семей, как было до войны. Это обычные солдаты, отличившиеся в боях и показавшиеся командованию перспективными. Офицеров не хватало катастрофически, а призванные на их должности гражданские с образованием скорее разлагали армию, чем укрепляли. Вот и слали на ускоренные курсы тех, кто уже доказал свою полезность армии. Естественно, выбирали не просто боевитых, а еще и лояльных, да и перспективы карьеры эту лояльность укрепляли.
