11
Когда он пришел, как и обещал, ближе к вечеру, то сразу понял, что дал ей слишком короткое время на размышления.
— Заходи и закрой за собой дверь поплотнее, — сурово сказала Долорес. — Чтобы не вся улица слышала, как мы ругаемся.
— А мы собираемся ругаться? — спросил он, следуя за ней в кухню, где она предусмотрительно уже затворила окна. — Где Марибель?
— Ушла к подружкам. У нас есть около часа, чтобы окончательно все прояснить. Мой ответ окончательный и бесповоротный: нет! Я никуда с тобой не поеду. Это ваши каникулы, твои и ее. Время, чтобы получше узнать друг друга. Ко мне все это не имеет никакого отношения.
— Да? А что Марибель думает по этому поводу?
Долорес одарила его раскаленным, как лава, льющаяся из жерла вулкана, взглядом.
— О, должна отдать тебе должное: ты прекрасно поработал с ней. Она хочет, чтобы я поехала. Ты что, серьезно полагаешь, что можешь подкупить меня театрами и концертами?
— Нет. Просто подумал, что тебе было бы приятно послушать живую музыку. — Алекс пожал плечами, стараясь выглядеть как можно более безразличным. — А какие еще у тебя возражения?
— У Мирабель нет паспорта, а у меня — американской визы. Кроме того, она пропустит тренировки.
— Побойся Бога, Лола! Паспорта и визы — не проблема. Их можно оформить за несколько дней, максимум за неделю. Что касается тренировок… У нее хватит физических нагрузок, чтобы компенсировать их.
— Я не собираюсь ложиться с тобой в постель! — в полном отчаянии выкрикнула Долорес.
— Договорились, — небрежно ответил Алекс.
— Хотя ты, похоже, вовсе и не заинтересован в этом… — почти разочарованно протянула она.
Сами слова и тон, каким они были произнесены, придали ему сил.
— Заинтересован, даже очень. — Он шагнул к ней и с удовольствием отметил, как побелели суставы на пальцах — с такой силой Долорес вцепилась в край стола. — Между прочим, должен сообщить, что Марибель категорически отказалась от нового велосипеда. Так что мне не удастся купить ее привязанность. — Алекс помолчал, потом подошел еще ближе и с чувством добавил: — Ты прекрасно воспитала ее, Лола.
— Спасибо. Кстати, эта кухня не так уж и мала. Тебе нет ни малейшей необходимости загонять меня в угол.
— Что тебя смущает, Лола? Боишься меня? — Он нежно провел большим пальцем по ее губам.
— Ох, Лехандро, ты удивительно привлекательный мужчина. Как я смогу провести две недели рядом с тобой, скрывая от Марибель то, что чувствую?
— Ничего, ты женщина умная. Что-нибудь придумаешь.
— Ты должен поклясться, что будешь вести честную игру.
— Так ты согласна?
— Только в том случае, если пообещаешь не прикасаться ко мне ни под каким предлогом!
— О-хо-хо! Похоже, твои гормоны разгулялись вовсю, — насмешливо произнес Алекс, крайне польщенный признанием того, как он на нее действует.
— Зато про твои этого никак не скажешь!
Алекс действовал с такой стремительностью, что она даже глазом моргнуть не успела, как он уже притиснул ее к стене, обхватил руками за талию, потом прижался бедрами и поцеловал. Так сильно, что у нее голова пошла кругом. Но желание вспыхнуло с такой силой, что ему пришлось заставить себя отстраниться. Иначе выработанный план действий мог оказаться под угрозой срыва.
Он принял безмятежный вид, лениво ухмыльнулся.
— Только дай знак — и я буду весь в твоем распоряжении.
— Т-ты… — Она заикалась от стыда и ярости одновременно. — Т-ты смеешься надо м-мной, Алекс Парагон!
Он смягчился.
— Успокойся, Лола. Обещаю, за время поездки не сделаю ничего, что могло бы причинить тебе хоть малейшее неудобство. Честное слово! Мне только хочется, чтобы ты немного развеялась, пришла в себя. Когда ты в последний раз отдыхала?
Долорес грустно улыбнулась.
— Да, пожалуй, в детстве. Болезнь отца, смерть мамы, Марибель, Сантос с Ариэллой — все требовало денег и времени. Продукты, одежда, врачи. Спортивная форма… — Она вздохнула.
Алекс с трудом подавил острый приступ вины. Подумать только, какое тяжкое бремя все эти годы несла на своих хрупких плечах горячо любимая им женщина, а он… Что сделал он, чтобы помочь ей? А ведь имел возможность… Но вслух он сказал совсем другое:
— Думаю, мы не будем излишне шиковать. Не хочу, чтобы ты думала, будто я похваляюсь своими деньгами.
— Тебе все равно придется заплатить за нас обеих. Мне такие поездки не по карману.
— Сочту это за честь, — предельно честно сказал Алекс.
И снова, в который уже раз, Долорес ощутила пробежавший по жилам огонь. Она с трудом пробормотала:
— Ты вынудил меня сделать то, чего я не хочу и не должна делать.
— Отлично, — ответил он. — Тогда скажи Марибель, что наша маленькая поездка состоится довольно скоро. Я позабочусь о ваших документах и билетах. Завтра или послезавтра позвоню тебе и сообщу конкретные даты. Думаю, мы встретимся уже в Испании.
Алекс говорил быстро и деловито, стараясь скрыть от нее полную меру своего удовлетворения. И при этом пытался проанализировать, что же было тому причиной: согласие Марибель провести с ним время или… Нет, не «или», а «и». Он был бесконечно счастлив побыть с дочерью, узнать, что она за человек, каковы ее интересы и пристрастия. Но не меньшую радость испытывал и от того, что может подарить Долорес первую за одиннадцать лет передышку, доставить ей простые удовольствия. Алекс не собирается ни осыпать ее бриллиантами, ни водить по модным парижским бутикам, ни утомлять постоянными переездами из одной европейской столицы в другую. Нет, он стремится к тому, чтобы Долорес могла хотя бы на пару недель отвлечься от каждодневной рутины. Ему было просто необходимо сделать хоть что-то для нее, женщины, посвятившей себя и свою молодость воспитанию его дочери.
Отдав последние инструкции, он легко чмокнул ее в щеку и ушел. А Долорес опустилась на табурет у окна и долго смотрела ему вслед.
Мысль о перемене обстановки, даже на такое небольшое время, вдохновляла и окрыляла. Но в то же время и тревожила. Все эти годы она старалась не оглядываться назад, не вспоминать об Алехандро и строго придерживаться раз и навсегда установленного для себя образа жизни. Сейчас же сама согласилась отказаться и от того, и от другого. Удастся ли ей держать свои эмоции под контролем? Ведь, чего греха таить, Алекс возбуждает ее, бешено возбуждает, доводя до состояния почти полной потери самообладания. Долорес опустила голову на прохладную клеенку стола, приятно остужающую пылающий лоб. Она не любит Лехандро, хотя когда-то и любила. Да, это так, даже если она и не сказала ему об этом. Но слишком уж тяжело пришлось ей поплатиться за то старое чувство, настолько тяжело, что даже сейчас немыслимо было вслух признать его существование.
