Потрошитель был зол, как черт. Но отчего-то я прекрасно понимала, что эта сильная эмоция была направлена совсем не на меня, а скорее на самого себя или даже Макса.
Желание злить Данила, как появилось из ниоткуда, так и пропало. Даже в ярости, он мне нравился. А эти чувства были неприемлемы, поэтому лучшим выходом казалось отгородиться стеной равнодушия, чем разбрасываться эмоциями, сближаясь. Но идти вслепую и действовать, следуя роли, что для меня приготовил Потрошитель — я не собиралась. Приняв твердое решение, получить все необходимые ответы, пришлось изменить тактику:
— Знаешь, я ведь могла бы с тобой спорить до посинения. Но не буду.
Данил удивленно выгнул бровь, окидывая меня скептическим взглядом.
— И с чего такая разительная перемена?
— Просто устала, — пожаловалась, подернув плечами.
Данил продолжил путь, но теперь мы шли в комфортном для меня темпе. В полном молчании. Не знаю, сколько это продолжалось, потеряла счет времени, только привычная усталость уже вновь сковала мышцы и я споткнулась, неловко взмахивая руками. Быстрота реакции Потрошителя завораживала. Он придержал меня за талию, нахмурившись:
— Действительно устала?
Я кивнула, удивляясь искреннему изумлению, что прозвучало в этом простом вопросе.
— Знаешь ли не каждый день меня превращают не пойми во что!
Данил устало потер переносицу:
— Твое тело уже должно было восстановить все силы. Жажда — эта пик нашей активности, когда сила бурлит внутри, как лава. Усталость — совершенно не то чувство, что ты должна испытывать. — Мрачно проговорил он. — Но, видимо, с твоим превращением все идет не так, как я привык. Прости.
Настала моя очередь изумляться. Жадно всматриваясь в лицо одногруппника, на котором сейчас, казалось, отобразились усталость и печаль, еле слышно выдохнула:
— За что ты извиняешься?
— За то, что тебе приходится терпеть неудобства от превращения. Если бы знал, как их избежать, то давно помог бы.
— Не надо было вообще меня кусать! Ты всегда во время секса тянешь зубы к чужим шеям?
Данил поморщился:
— Я не мог по-другому! Да и выбор был невелик: либо убить тебя, либо пометить, как свою и начать процесс обращения.
— То есть ты еще и пометил меня, как собака понравившееся дерево? — я попыталась выдернуть руку и освободиться от прикосновений Потрошителя, но он мне не позволил. — И скольким ты сделал такие отметки? Может, у нас в универе все ходят с отпечатком твоих зубов, как с бегущей строкой на лбу: «Идиотка!»?
Злость поднималась из глубин естества так молниеносно и стремительно, будто лава при извержении вулкана. Я совершенно не могла контролировать собственные чувства. Хотелось драться, кусаться, вопить и сеять смертоносные разрушения всюду, куда только смогу дотянуться.
— Ты первая на кого я заявил права, — Данил остался на удивление спокоен и совершенно не реагировал на мои провокации. Это подстегивало еще больше. — И единственная. До тебя никого не было и после тебя никого не будет.
— Ах, скажите, пожалуйста! — яд сочился из каждой моей фразы. — Сейчас, по-твоему, я должна испытать гордость, что оказалась такой особенной? Или может, ножки тебе облобызать, за оказанную честь?
— Успокойся, Марта. Это говоришь не ты, а эмоции, что идут внахлест из-за обращения. Просто дыши.
— Перестань мне приказывать! — взвилась я.
Визг получился столь непривычно громким и несвойственным обычной мне, что, казалось, разнесся по округе. Не удивлюсь, если его слышно было и на другом конце острова.
— Это нормально, что ты злишься. Но сейчас, правда, не время. Мы должны провести сегодня обряд, а до этого тебе необходимо набраться сил. Поэтому давай не будем тратить зря время на пустые разговоры. Ты и так еще слишком слаба.
Данил говорил спокойно и размеренно, точно пытался втюхать какую-то вселенскую истину непонятливому ребенку. И чем спокойнее он был, тем сильнее заводилась от ярости я.
— Да какого лешего ты вообще ко мне прицепился?! Почему именно я, а не Регина? Почему не Оля?! Почему?
— Потому что ты — моя, Марта. И сегодня ты обретешь статус Туан-де по праву.
Из-за деревьев уже можно было разглядеть знакомую поляну и хижину. Какими путями мы сюда добирались, совершенно ускользнуло от моего внимания. Ведь я полностью сосредоточилась на ненавистном Потрошителе, его уверенном тембре, решительной походке и силе, что сквозила в каждом движении. Данил держал меня за руку, как я ни пыталась освободиться, прикосновение кожа к коже несло жар. Хотелось поскорее от него избавиться, чтобы не отвлекаться, но Потрошитель не предоставил мне такой возможности.
— Я ни слова не понимаю, придурок! Что за Туан-де и с какого перепугу я должна этим становиться?!
Данил вновь не стал заострять внимания на моей дерзости, отвел взгляд и пустился в объяснения. Делал он это безэмоционально, словно профессор во время лекции, точно рассказывал не о глобальных переменах в моей жизни, а о возможном кратковременном дожде.
— Туан-де — истинная пара Туан-Риппа. Обряд объединяет две души воедино и между Потрошителями образовывается неразрывная связь. По человеческим законам, чтобы ты понимала, это приравнивается к замужеству и венчанию. Пока обряд не завершен на самку могут претендовать другие из клана.
— А ты не привык делиться, — подколола я.
Послышалось низкое рычание. Довела!
— Совершенно верно. Не умел делиться, не делюсь и не буду! Ты — моя! И даже не смей думать иначе!
Ого! Оказывается Данил тот еще ревнивец! А не попала ли я из огня, да в полымя? Пыталась избавиться от одного извращенного собственника, а попалась в руки к другому? И единственная разница заключалась лишь в том, что Сергей — все же человек, а Данил — совершенно нет! Вот это я вляпалась! А ведь мысль провести выходные на природе была так заманчива… И на кой черт я вообще согласилась?
Пока с трудом переваривала услышанное, мы добрались до хижины, поднялись на крыльцо и Данил любезно открыл, попридержал дверь, пропуская меня. Только внутри дома, я почувствовала, как кожу стали покалывать мурашки, а в тело вновь возвращалось тепло. Болезненно. Усталость оказалась неописуемой, а ноющая боль заявила о себе почти в каждой клеточке тела. И пусть я все еще злилась, но благодарность за то, что могу побыть в тепле и уюте испытала.
— И это стоило того? — хмуро спросил Данил, пристально рассматривая мои расцарапанные руки до локтя и сбитые ноги.
— Что?
— Я ведь предупреждал, что бежать бесполезно, а ты не послушалась, — строго сказал он. — И что имеем в итоге? Ты устала, замерзла, покалечилась. Преподать бы тебе хороший урок, чтобы впредь научилась меня слушаться.
