— Что случилось?
— Ничего. Все хорошо, Мила.
Она положила руку ему на грудь, когда он хотел потянуться для поцелуя.
— Скажи мне.
Его рот сжался.
— Я пришёл сюда, чтобы уйти от этого, а не говорить об этом.
Мила прищурилась.
— Ты не сможешь появиться в моей квартире в надежде решить свои проблемы в моей постели, если не расскажешь мне, что происходит.
Отпуская её, он выругался себе под нос.
— Как я уже сказал, я не хочу об этом говорить.
— Классно, — выпалила она, скрестив руки на груди. — Я рассказала тебе, что Джоэл — моя истинная пара. Большая часть моего прайда даже не знает этого. Но я сказала тебе эту правду. Я доверила тебе это. Ты можешь вернуть это доверие или уйти. Выбирай.
Его лицо немного смягчилось, а глаза потемнели от чего-то, от чего у неё внутри все сжалось.
— Ты горячая, когда ты такая напористая.
Она не собиралась отвлекаться.
— Ну? — настаивала она.
Вздохнув, он прошёл дальше по квартире и опустился на диван в гостиной.
— Отец девушки, с которой у меня была связь на одну ночь, предложил мне деньги, чтобы я создал с ней пару.
Мила моргнула, почти качнувшись на каблуках.
— Вау. И что, она хочет себе пару-перевёртыша, как будто мы аксессуары?
— Оказывается, она думает, что у неё есть внутренняя волчица.
Доминик рассказал ей об убеждениях Розмари и вкратце изложил предложение, которое сделал ему Эммет Пирсон. Доминик не хотел говорить об этом, но теперь, когда слова сами лились из него, он почувствовал себя немного лучше.
— Естественно, я сказал «нет» его взятке. Розмари появилась на моей территории несколько дней спустя. Мне было ясно, что мы не истинная пара, и я не стал бы устанавливать с ней связи, и что у неё не было внутренней волчицы.
— Все, что ей нужно было услышать.
— Да. И на этом все должно было закончиться. Но этого не произошло — она пыталась покончить с собой. — Доминик все ещё не мог до конца осознать это. — Её отец обвиняет меня, поэтому он наболтал кучу дерьма журналисту, который разместил статью об этом в интернете. Эммет преувеличил все это, чтобы это звучало так, будто я сблизился с ней, а затем выбросил её, потому что её зверь не проявился.
— Ублюдок. — Мила устроилась в кресле. — Я могу понять, что ему больно, но у него нет чёртова права обвинять тебя. Мне кажется, что она не имеет отношения к реальности. Он подпитывал её фантазии, придавая им достоверность — что, без сомнения, теперь осознает. Он сваливает вину на кого-то другого, потому что не может выдержать тяжести этого.
Доминик кивнул, загибая пальцы.
— Он угрожал создать нам проблемы в тот день, когда мы встретились в ресторане, хотя и не сказал конкретно, в чем эти проблемы будут заключаться.
— Ты чувствуешь себя виноватым, не так ли?
— Я не считаю себя ответственным за то, что она сделала, но я не могу избавиться от чувства вины из-за того, как жестоко я к ней относился. Возможно, мне следовало просто позволить ей фантазировать о том, что она отчасти перевёртыш, чтобы она могла, по крайней мере, жить с тем комфортом, который это ей приносило.
— Я сомневаюсь, что это помогло бы ей в долгосрочной перспективе.
— Если бы я потрудился заглянуть под поверхность, я бы увидел, что она нестабильна. Но я не стал утруждать себя. Никогда этого не делал.
Мила пренебрежительно махнула рукой.
— Множество парней спят с женщинами, которых они не знают. Это не делает тебя дерьмовым человеком. — Она склонила голову набок. — У тебя когда-нибудь были отношения?
Улыбка смягчила его губы.
— Что, тебе интересно, может быть, девушка однажды разбила мне сердце, и я полон решимости больше не испытывать эту боль? Нет. Ничего подобного. Есть несколько причин, по которым я избегаю отношений. В основном, я просто считаю несправедливым начинать отношения с кем-то, если не можешь быть уверен, что ты будешь тем, кто им нужен.
Мила поджала губы.
— Я понимаю. Смирившись с тем фактом, что у меня никогда не будет моей истинной пары, я придерживалась поверхностных интрижек, потому что просто не была в том эмоциональном состоянии, когда мне было что отдать. Я бы не имел права требовать от кого-либо обязательств.
— И теперь ты в таком месте, где тебе есть что отдать?
— Я думаю, да. — Она тяжело вздохнула. — Я бы сказала, что нам следует пойти посидеть на балконе и расслабиться — отсюда действительно красивый вид. Но Винни параноик, и думает, что где-то на крыше может поджидать снайпер, направивший винтовку на мою квартиру.
Доминик нахмурился, напрягшись.
— Могли ли они стрелять сквозь стекло?
Она покачала головой.
— Все окна и балконные двери в здании пуленепробиваемые. Винни занимается нелегальным дерьмом, помнишь? Он хотел быть уверен, что никто из его прайда не заплатит за это.
Когда ему что-то пришло в голову, Доминик спросил:
— А не может быть такого, чтобы человек, назначивший награду за твою голову, сделал это, чтобы добраться до Винни?
— Мне кажется более вероятным, что они пытаются выманить Алекса. Кроме того, у Винни много контактов. Если бы кто-то из его окружения нанёс мне удар, он бы об этом услышал.
Встав со стула, Мила добавила:
— Мне просто нужно закончить разгрузку посудомоечной машины, а потом я вернусь. Хочешь пива?
— Конечно. — Когда она проходила мимо, Доминик схватил её за руку и плавно усадил к себе на колени. — Или ты могла бы просто оседлать меня вот так. Да, я предпочитаю это.
Миле, вероятно, следовало отстраниться, но она почти чувствовала его потребность в прикосновениях. Интересно, ощущал ли он эту потребность сам. Она обнаружила, что не может отказать ему.
Они сидели в тишине, пока он водил руками вверх и вниз по её спине, рисовал узоры тут и там, массировал затылок, провёл пальцами по её шее и изгибу плеч. Он как будто следил за ней, запоминая изгибы.
Все это время он покрывал нежными поцелуями её лицо и шею. Его член был твёрдым, как скала, но он не делал никаких движений, чтобы соблазнить её. У неё возникло ощущение, что он нуждается в утешении больше, чем в сексе, поэтому она позволила ему поступить по-своему. Массировала его грудь и плечи, пока мышцы не перестали напрягаться.
Хотя гнев не совсем покинул его, из его груди вырвалось удовлетворённое рычание, и у неё было ощущение, что оно исходило от его зверя.
— Твой волк, кажется, расслабился.
Доминик вонзил зубы в её горло.
— Теперь он получил то, что хотел. Он преследовал меня весь день, чтобы прийти к тебе. Прикоснуться к тебе. Взять тебя.
Немного отстранившись, она сказала:
— У меня такое чувство, что этим утром ты навсегда попрощался со мной.
— Так и было, — признал он. — Ты искушаешь меня нарушить мои собственные правила, а это нехорошо. Но я обманывал себя, когда думал, что смогу держаться от тебя подальше.
А затем он накрыл её рот своим и погрузил язык внутрь. Вскоре она была обнажена и оседлала его прямо там, на диване. Он кончил, как грёбаный товарный поезд.
Они приняли душ, прежде чем упасть в её постель, где он взял её снова, долго и тщательно насладившись её вкусом. Они заснули, но он проснулся где-то ночью, как и всегда, если только не был в своей постели.
Не желая ускользать — и зная, что она, вероятно, услышит его, если он попытается — он легонько провёл пальцами по её руке и тихо сказал:
— Мила? Мила?
Её глаза распахнулись.
— Хм?
— Мне пора.
— Ладно. — Её веки закрылись. — Оставь деньги на тумбочке, ладно?
Его губы скривились.
— После того, что я сделал с тобой прошлой ночью, ты должна мне денег.
Она улыбнулась, но щёлкнула пальцами.
— Уходи. Некоторые из нас любят поспать.
Он поцеловал её в плечо, а затем поднялся с кровати. Одевшись, он сказал:
— Я позвоню тебе позже.
— У тебя нет моего номера. — Нахмурившись, она посмотрела на него. — Или есть?
Он просто загадочно улыбнулся ей.
