Интересно, что поза и поведение во время противоборства в ситуации «соперничество» в корне отличаются от поз и поведения в сценариях «защиты» и «охоты». Особь, прежде всего, пытается запугать и морально подавить противника, чтобы обратить его в бегство и не доводить до физической конфронтации. Вместо крадущейся позы животное занимает положение, позволяющее выглядеть выше и крупнее, а вместо перехода непосредственно к атакующим действиям в ход идут угрожающие движения и звуки.
Сходное поведение можно наблюдать и у людей. Вспомните, как обычно выясняют отношения: выпячивается грудь, в ход идут жесты, разговор ведётся на повышенных тонах. Даже если доходит до рукоприкладства, то начинается оно обычно с безопасных для здоровья толчков в грудь и плечи.
Так же, как и для «защиты», для «соперничества» характерны значительный стресс и отрицательные эмоциональные переживания.
С точки зрения самообороны состояние «соперничества» является наименее эффективным, поскольку сочетает в себе торможение собственной агрессии, обусловленное популяциоцентрическим инстинктом, и отрицательные эффекты от мобилизационных процессов, активируемых стрессом.
Наихудшим же вариантом будет вхождение в состояние «соперничества», в то время как нападающий находится в состоянии «хищника». В этом случае позёрство, связанное с соперничеством, значительно облегчает задачу хищника. Более того, зачастую вызовом для выяснения отношений преступники пользуются для того, чтобы управлять поведением своей жертвы. Классическим примером является предложение «пойти-выйти-поговорить один на один», приводящее нежелающего показаться трусом человека в засаду, где его уже поджидает несколько злоумышленников.
Никогда нельзя следовать сценарию развития конфликта, который вам навязывает оппонент. Как учил У. Фейрберн: «Не позволяйте никому вести вас по садовой дорожке[50]» [7].
«Дуэль» требует обоюдного согласия, если же одному нужен поединок, а второму — победа, то ситуация радикально меняется. Это весьма красноречиво выразил Марк Твен[51], пусть и сгустив краски для выразительности: «Я всецело не одобряю дуэли. Я считаю их неразумными и я знаю, что они опасны. Кроме того, они греховны. Если человек бросит мне вызов, я вежливо и великодушно возьму его за руку, приведу в тихое укромное место и убью» [8].
В этом плане весьма показательно индонезийское сказание о мастере боя керамбитом[52]. Известный мастер, достигший совершенства во владении этим оружием, с возрастом стал мудрее, перестал участвовать в кровавых поединках и вёл спокойную жизнь в своём селении, торгуя в мясной лавке. Однажды в эту деревню пришёл молодой заносчивый человек, слывший специалистом по владению керамбитом. Он собирался найти старого мастера и вызвать его на бой, чтобы, убив его в поединке, прославиться как величайший мастер керамбита. Когда он с расспросами зашёл в мясную лавку, старый мастер не признался ему, что он и есть тот, кого ищет молодой мастер, но обещал помочь в поисках и сказал, чтобы тот приходил в базарный день. В назначенный день, когда толпы народу заполнили рыночную площадь, старый мастер увидел молодого и, улыбаясь, пошёл ему навстречу. Поравнявшись с молодым мастером, он незаметно для окружающих пустил в ход свой керамбит, который заранее потихоньку достал, и одним внезапным движением вспорол тело своего противника от паха до пупка. После чего, не останавливаясь, пошёл дальше и вернулся в свою лавку, оставив упавшего на колени молодого мастера созерцать собственные внутренности, вывалившиеся из раны наружу[53].
Если вам кажется, что это подло, то вы не улавливаете самой сути. Молодой искал поединка ради известности, старый же мастер действовал ради сохранения своей жизни. Если на вас хотят напасть или бросают вам вызов, вы не обязаны устраивать из этого рыцарский турнир, напротив, вы должны действовать максимально эффективно, чтобы обеспечить свою безопасность.
Встречаются люди, которые самоутверждаются за счёт оскорбления и унижения других. Они склонны прибегать к запугиванию, однако могут легко перейти и к физической агрессии. Это своеобразный гипертрофированный комплекс «соперничества». При возможности конфронтации с подобными личностями следует избегать. Однако в том случае, если конфликт всё же имеет место, оппонент ведёт себя очень агрессивно и вот-вот перейдёт к физическим действиям, можно последовать совету, который Кас Д'Амато дал Мохаммеду Али перед его боем с Джорджем Форманом. По воспоминаниям Али, Д'Амато сказал ему следующее: «У меня для тебя только один совет. Ты должен нанести Форману повреждение первым же ударом. У Формана психология задиры. Если ты быстро нанесёшь ему повреждение, это разрушит его психологический настрой. Что бы ты ни делал, наноси свой первый удар с серьёзными намерениями» [9].
Человек, любящий задирать и третировать других, обычно в глубине души трус. Затевая конфликт с кем-то, он рассчитывает достичь желаемого результата без ущерба для себя. Вид собственного носа, взрывающегося фейерверком кровавых брызг, для такого забияки будет полным сюрпризом и даст ему понять, что он в этот раз откусил больше, чем сможет проглотить. Деннис Джонс, профессиональный вышибала со стажем работы более 26 лет, очень метко подметил: «Где-то в глубине каждого забияки сидит трус. Нужно только пробить верхнюю оболочку и дать трусу выйти наружу. Иногда для этого достаточно всего одного хорошего удара» [10].
Хищник
Ко мне подходит человек И говорит: «В наш трудный век Таких, как ты, хочу уничтожать».
А я парнишку наколол,
Не толковал, а запорол,
И дальше буду так же поступать.
Владимир Высоцкий. Я в деле и со мною нож…
«Охота» связана с добыванием пищи и носит принципиально иной характер, чем «защита» и «соперничество».
Прежде всего, в состояние «охоты» надо войти осознанно, в отличие от состояний «защиты» или «соперничества», в которые входят автоматически в результате появления угрозы (жизни, иерархическому статусу, территории обитания и т. п.).
Кроме этого, переживаемый стресс в этом случае значительно ниже, чем при других сценариях. В результате действия хищника более расчётливы и точны, нежели импульсивная реакция защищающегося.
Хищническая атака направлена не на достижение состояния безопасности («защита») или превосходства («соперничество»), а на конкретный овеществлённый результат, которым в природе является умерщвлённая добыча.
Ещё одной отличительной чертой хищнического поведения является то, что объект охоты не воспринимается как противник. «Рычание, прижатые уши и другие выразительные движения, связанные с боевым поведением, можно видеть у охотящихся хищников только тогда, когда они всерьёз боятся своей вооружённой добычи, но и в этом случае лишь в виде намёка» [11].
Как показали многочисленные исследования, роль хищника у животного активирует иные области мозга, нежели роль защищающейся жертвы. В этом плане показателен эксперимент, проведённый на крысах. Животным были вживлены электроды для стимуляции областей мозга, отвечающих за защитную реакцию и хищническое поведение. Когда грызунам дали возможность самим управлять процессом стимуляции, крысы ни разу не прервали подачу тока на электроды, ответственные за хищничество, и даже сами её инициировали. В то же время они прекращали подачу тока на электроды, стимулировавшие защитную реакцию, и ни разу не включали её по своей воле [12].
Другое подтверждение того, что животное в роли хищника испытывает положительные эмоции, мы находим в работе известного учёного, отца этологии[54], К. Лоренца: «Если собака гонит зайца, то у неё бывает точно такое же напряжённо-радостное выражение, с каким она приветствует хозяина или предвкушает что-нибудь приятное» [11].
Таким образом, хищник во время охоты может даже получать удовольствие от самого процесса, воспринимая стрессовое возбуждение как охотничий азарт. Именно этим объясняется то, почему кошки забавляются со своей добычей, многократно воспроизводя процесс её поимки, или почему хорёк, проникнув в курятник и утащив одну птицу, убивает всех остальных, или почему волки или хищные киты иногда убивают «из чисто спортивного интереса» [13]. Именно поэтому для некоторых людей охота ради охоты — любимое занятие и увлечение.
В этом удовольствии от хищнического поведения коренится одна из причин извращённого наслаждения, испытываемого психопатами от выслеживания, преследования и атаки своих жертв.
Важным моментом является то, что, начав защищаться и примерив на себя роль жертвы, уже нельзя переключиться на хищническое поведение. Многочисленные примеры этого можно найти в поведении животных. Вот что пишет К. Лоренц о смене роли с хищника на жертву: «Крупные канадские казарки атакуют лису даже на земле пешим сомкнутым строем; и я никогда не видел, чтобы лиса попыталась при этом схватить одного из своих мучителей. С прижатыми ушами, с явным отвращением на морде, она оглядывается через плечо на трубящую стаю и медленно, «сохраняя лицо», трусит прочь» [11]. Очевидно, что лиса, вынужденная защищаться, перестаёт действовать как хищник, она становится жертвой — испытывает стресс, отрицательные эмоции и выбирает основной вариант в дилемме «беги или сражайся» — отступает.
