Эмерхад был очень зол, когда понял наконец, что случилось. Он так сказал сопернику:
– Не очень-то достойно ты поступил, сделав так, чтобы она не смогла отказаться от твоего дара!
– Отчего же, – ответил Гасхааль, – ведь я не ломал ее воли, я лишь показал ей кое-что из того, чего она была лишена, прозябая в этом болоте, и помог ее разуму приспособиться к этому открытию. Но если уж говорить о справедливости, то как ты назовешь свой поступок, когда ты проник в ее мысли с тем, чтобы вызнать, чего она хочет?
– Однако, – сказал Эмерхад, – ты должен признать, что искусство мое выше. Нетрудно изготовить вещь, которая подарит своему обладателю и крепкую кожу, и острые когти, и быстрые крылья, и разные необычные способности и свойства, но, согласись, что все это может поразить лишь профанов. Я же изготовил предмет, открывающий инерцию прошлых событий и показывающий, к чему они приведут в будущем и каковым окажется значение тех или иных поступков. Согласись, что если воспользоваться этим предметом с умом, он принесет своему обладателю куда больше пользы, чем те фокусы, которые заключены в железном оперении.
– Может быть и так, – отвечал Гасхааль. – Но тогда напрасно ты отдал столь ценную вещь той женщине: будь возможно вернуть прошлое, я лучше бы признал свое поражение, но при условии, чтобы Зеркало Судьбы сохранится у нас. Ты сможешь вновь сделать подобную вещь?
– Не стану и пытаться, – ответил Эмерхад. И Повелитель Ворон кивнул, принимая такой ответ. Ведь повторение – верный признак ремесленника, но не художника. Обладающему Силой, желающему с течением веков не потерять свое волшебство, но приумножить его, не следует повторяться, потому что если творец повторяется – это говорит о том, что он исчерпал свой дар.
Поскольку решение женщины не удовлетворило ни одного из спорщиков, они решили состязаться снова. На этот раз костяные таблички вытягивал Эмерхад, а Гасхааль держал кошель перед ним. Господин Знаков бросил пластинки с буквами в воду – и они поплыли и сами собой сложились в новое имя. Гасхааль нахмурился, когда увидел его.
– Кадмон. – Прочитал Господин Знаков. – Кто это? Тебе что-нибудь о нем известно?
– Его также называют Дарующим Имена, – молвил Повелитель Ворон. – И я не желал бы с ним встречаться. Он – истребитель ангелов и повелитель духов; говорят, боги благоволят к нему и от того удача всегда на его стороне. Воистину, в недоброе время начали мы свой спор, но теперь, впрочем, поздно жалеть об этом. Нет у меня желания дарить что-либо Дарующему Имена, ибо он, как рассказывали мне, уничтожил многих наших родичей.
– Что ж, – сказал, улыбнувшись, Эмерхад, – тем больше оснований подарить ему то, что вызовет зависть богов и рано или поздно погубит его.
– Что же это? – Спросил Повелитель Ворон. И Эмерхад изложил ему свою задумку.
Итак, сотворили они прекраснейшую женщину из всех, что когда-либо ходили по земле. Все в ней было совершенно и соразмерно, все привлекало взгляд и заставляло беспокоиться сердце. Ноги ее были длины, бедра широки, талия – узка, грудь высока и пышна, руки изящны, движения грациозны, кожа бархатиста и нежна, голос – ровен и чист, черты лица тонки и благородны. Кожа ее была светла и чуть золотиста, а глаза меняли цвет в зависимости от настроения и времени суток. Гасхааль наделил женщину душой, ценящей лишь то, что еще не принадлежит ей, и сердцем, способном понимать самые потаенные желания чужих сердец; Эмерхад наделил ее острым разумом, знаниями двадцати мудрецов и опытом восьмидесяти блудниц.
Отправившись на поиски Дарующего Имена, они вскоре нашли его. Встав посреди дороги, они громко заспорили, а Кадмон услышал их препирательства и подошел ближе. Он поразился красоте женщины. Эмерхад и Гасхааль обратились к нему, прося рассудить их.
– Это – изделие наших рук, – сказал Гасхааль. – И мы не в силах решить, кто из нас имеет больше прав владеть им. Я сотворил тело этой женщины и дал неутолимую страсть ее лону, также я наделил ее нежным и чувствительным сердцем.
– Зато я, – сказал Эмерхад, – создал ее разум и дал ей знания двадцати мудрецов и опыт восьмидесяти блудниц. Красивые игрушки быстро приедаются, однако она – не такова: она умна, остроумна в беседе и изобретательна в любви.
– Как ее зовут? – Спросил Дарующий Имена, не переставая рассматривать женщину.
– Мы еще не дали ей имя, – ответили ему братья.
– Тогда, – усмехнулся Кадмон. – Это сделаю я. Я дарую ей имя: пусть ее зовут Соблазн – потому что такова сущность ее. Теперь же, поскольку и я принял участие в сотворении сего чуда, следует выяснить, кто из нас троих более всего достоин владеть ею. Но, право, не советую вам состязаться со мной – потому что ваши имена мне известны, и я в любую минуту могу уничтожить вас, или подчинить своей воле, или превратить во что-нибудь совершенно невообразимое – ведь имена обладают подобной властью, а я повелеваю именами.
С тем и были вынуждены удалиться Обладающие Силой – вслух проклиная Кадмона, а в душе тайно подсмеиваясь над ним. Как только они покинули пределы того мира, где состоялась встреча, Эмерхад сорвал с шеи амулет с символами, защищавшими его от чар той женщины, и спросил Гасхааля:
– Как ты сумел не поддаться ее обаянию? Даже имея амулет, я едва смог расстаться с ней. Ведь мы сотворили искушение, такова природа ее, воплощенная в образе женщины.
– Я не настолько слаб, чтобы уступать соблазнам, – презрительно бросил Гасхааль.
Но поскольку спор их так и не был разрешен, в третий раз решили они отыскать достойного судью, могущего рассудить их. На этот раз они оба просунули руки в мешочек с костяными пластинками и одновременно бросили перед собой то, что выловили на его дне. Пластинки сложились в двойное имя, однако, прочитав его, оба пришли в растерянность и недоумение.
– Идти к такому судье? – С сомнением спросил Эмерхад. – Ведь он – один из тех, с кем, возможно, нам придется сразиться за право владеть новым миром.
– Наверное, в этом есть определенный смысл, – с таким же сомнением произнес Гасхааль. – Но, по крайней мере, я слышал, что приговоры его всегда справедливы и беспристрастны.
– Что ж, – сказал Эмерхад. – В таком случае, наверное, и в самом деле стоит посетить его, но прежде нам надлежит изменить обличья.
– Предлагаю лучшую шутку, – сказал Гасхааль. – Давай соревноваться в том, кто сотворит лучшее оружие. Как бы не рассудил нас Джордмонд-Законник, мы спросим о причинах его решения и попросим указать на изъяны наших изделий. Его советами мы воспользуемся; но если потом все-таки начнется между нами война, будет забавно увидеть, как Джордмонда поразит то самое оружие, совершенствованию которого мы вынудим его поспособствовать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
