Львов вновь замолк, а Буриханов наморщил лоб, что-то там себе соображая.
– Погоди, погоди… – начал он. – Эта женщина в комнате… Это была Ольга? – Львов кивнул. – Так это она тебя… – Буриханов не закончил и рассмеялся.
– Так что я такой же Ведьмин крестник, как и ты, – подытожил Львов. – На удивлённый взгляд Буриханова, пояснил: – Ведьма – подпольная кличка Ольги. Она известная террористка, теперь, конечно, в прошлом, очень опытный боец.
Асламбек взглянул на Петра с подозрением.
– И тогда кто-то из той троицы – кто сидел тогда в кресле, изображая твоего агента? – тебя завербовал. Так?
– Не мели чушь! – вполне убедительно рассердился Львов. – Не суди о том, в чём ничего не смыслишь. В кресле был Михаил. В тот день мы затеяли с ним оперативную игру, что-то наподобие встречного боя. У меня были виды на него, у него – на меня.
– И он, в конечном итоге, победил, – констатировал Асламбек.
Львов вздохнул.
– В общем, да. Февральские события 1917 года были ему в помощь. Но я не сразу согласился на сотрудничество. Только после ареста Государя, поставив условие: моя лояльность в обмен на помощь в освобождении царской семьи. И ты знаешь, они сдержали слово!
Буриханов кивнул.
– Знаю. Ты мне об этом третьего дня сказал. Иначе бы я здесь не оказался, и сегодняшний разговор не состоялся.
– Ты ведь не станешь отрицать, что они оказались честными людьми и хорошими организаторами? – спросил Львов.
– Не стану, – согласился Асламбек. – Жаль только, что они не смогли предусмотреть мину в фарватере.
– Такого никто не мог предвидеть, – вздохнул Львов. – Но они ведь вычислили виновника гибели царской семьи и выдали нам его имя.
– И я перерезал мерзавцу горло, – оскалил зубы в мстительной улыбке Буриханов. – Тем самым ножом перерезал, который вручил сегодня Ольге в качестве подношения, хотя, если честно, это её законный трофей.
МИХАИЛЁрш не был первым, кто настоятельно советовал привлечь к работе в «Главтурке» Куропаткина.
– И ты туда же! – раздражённо произнёс я, когда услышал от него порядком поднадоевшую фамилию. – А ничего, что он в бытность главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооружёнными силами в Русско-Японской войне, эту самую войну просрал?
– Зато в бытность Туркестанским генерал-губернатором зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, и как раз в отношениях с туземцами, – парировал Ёрш. – И что для тебя важнее?
– Да, мне говорили об этом…
Я призадумался, а Ёрш подначил:
– Видишь, не я один так думаю. На моей стороне общественность!
Он явно пытался меня рассмешить, зная: рассмеюсь – подобрею, подобрею – может, и соглашусь с его доводами. Я рассмеялся, но продолжал артачиться:
– Но сколько ему теперь лет? Около 70-и?
– Как раз 70 и есть, – сказал Ёрш.
– Вот видишь? – я уже твёрдо решил: откажу! – Как его в таком возрасте возвращать на государственную службу?
– А разве я предлагал что-то такое? – вполне искренне удивился Ёрш.
Я слегка растерялся.
– Вот тут я не понял…
– Да всё тут понятно! Определяешь его за штат, скажем, консультантом. И делу польза, и старику развлечение, да и на хлеба кусок – не бесплатно же ты будешь дедушку эксплуатировать? – заработает.
– Он что, так нуждается? – спросил я.
– Точно не знаю, – пожал плечами Ёрш, – но, полагаю, не шикует.
И тут я взял и согласился.
– Ладно. Адрес его знаешь?
– Да, – обрадовался Ёрш, – сейчас запишу.
Он взял карандаш, написал на листе бумаги адрес и протянул мне.
– Вот. Когда собираешься к нему заехать?
– Никогда, – остудил я пыл моего друга. – Много чести. Отправлю приглашение с курьером. С него и этого довольно.
Старик мне понравился тем, что не выглядел измождённым жизнью и возрастом. Спину держал прямо, глядел без страха. Я усадил гостя в кресло, велел подать чай, и лишь потом приступил к разговору. Поинтересовался здоровьем, спросил о житье-бытье. Старик ни на что не жаловался.
– А что тогда в деревню решили перебраться, коль жизнь в городе для вас не худа? – Я успел навести справки и задал вопрос целенаправленно.
Куропаткин отвёл взгляд в сторону, пожевал губами, потом сжал их твёрдо, отвечать не стал.
«Крепкий старик!» – решил я, и сказал уже значительно мягче:
– А что, Алексей Николаевич, если я предложу вам с отъездом повременить?
Куропаткин перевёл взгляд на меня.
– На госслужбу я вас вернуть не могу по возрасту, – продолжил я, – а вот пригласить за штат, консультантом по туземным делам, пожалуй.
– Это в «Главтурку», что ли? – улыбнулся Куропаткин.
Это мне тоже понравилось. Значит, не ушёл старик от жизни, раз знает про существование главка, держит руку, так сказать, на пульсе. Я улыбнулся в ответ, улыбнулся со значением, давая понять, что Куропаткин не ошибся в своём предположении. Потом уточнил:
– Так что?
Старик не стал кочевряжиться. Ответил просто, но с достоинством:
– Что ж. Буду рад оказаться полезным!
НЕЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕОктябрь 1920 годаДва невысоких господина средних лет, одетые по европейской моде 20-х годов 20-го же столетия, прогуливались вблизи недостроенной Стокгольмской ратуши.
Не так давно они бродили по узким улочкам Старого города, теперь добрались сюда, на ходу неторопливо обмениваясь впечатлениями на чистейшем русском языке.
На русском? Даже так… Х-мм… Подслушаем, о чём они говорят?
– Под серым небом серый город. Приземистый и основательный, – рассудил один.
– Прям как Питер, – подхватил его спутник.
– Ну, это ты, Ёрш, хватил, – возразил первый. – Питер поболее будет и покрасивее. Да и повеселее, если уж на то пошло. Особенно когда солнце выглянет.
– Так и тут, Шеф, когда небо не в тучах, тоже, небось, веселее становиться.
Шеф и Ёрш, Жехорский и Ежов. Совнарком и НГБ. В Стокгольме. Какого рожна? Фу, как невоспитанно! Можно и поделикатнее выразиться. Тем более что основания находиться в столице нейтральной Швеции у наших друзей есть. И основания весьма веские. Нет, вы скажите, где ещё в Европе можно без лишнего шума и пыли провести сверхсекретные переговоры между Россией и Великобританией, притом на достаточно высоком уровне? Это чтобы, если удастся прийти к консенсусу, закрепить достигнутое межправительственными соглашениями, а не ограничиться договором о намерениях.
А чем плоха, скажем, Швейцария, спросите вы. Это там, где крепки позиции германской, итальянской и французской разведок? Покорнейше благодарим! А в Швеции, с лёгкой руки нынешнего заместителя руководителя внешней разведки России, генерал-майора Львова, теперь крепки позиции только одной разведки – российской, и остальные коллеги вынуждены с этим фактом считаться. Так что за безопасность переговоров можно не опасаться.
Это хорошо, что ты нам это гарантируешь, сказали Львову. Это очень хорошо. Но как бы сделать так, чтобы этих переговоров совсем не было? То есть, они бы были, но со стороны казалось, что их нет? А? Ты над этим подумай.
Шапка-невидимка пришла в голову первой. Да вот беда: не было в наличии такого количества этих замечательных головных уборов, чтобы покрыть ими головы всех членов обеих делегаций – одной, и то не было. Впрочем, в отношении некоторых участников предполагаемых переговоров, скажем тех, кто должны были представлять спецслужбы обеих стран, такого и не требовалось. Их и так мало кто знал в лицо. А вот в отношении дипломатов, и, в особенности, в отношении лично пожелавшего возглавить британскую делегацию министра иностранных дел Великобритании лорда Джорджа Натаниэла Кёрзона, чей аристократический профиль (равно как и анфас) был известен каждой европейской собаке, что прикажете предпринять?
«Ничего не прикажу, пусть живёт!» После этих слов Львов напомнил товарищам, что лучший способ что-нибудь спрятать – расположить это прямо у всех на виду: вроде это совсем и не то, что все ищут. В конечном итоге план Львова одобрили и в Петрограде и в Лондоне…
Так, октябрьским утром 1920 года, прямо из тумана (не иначе лондонского) возникла вблизи шведских берегов английская эскадра. А когда на мостике одного из линкоров рядом с фигурой адмирала, командующего этой самой эскадрой, появилась фигура наследника британского престола принца Уэльского Эдуарда, шведы зачесали в затылке. Это что, визит? – спросили. Как бы и нет, ответили англичане. Юноша просто проходит на корабле воинскую службу. Хотя, если вы настаиваете, пусть будет визит, неофициальный. Ладно, сказали шведы, тогда милости просим на берег, к нашему королевскому шалашу. Принц сошёл на берег, а с ним… нет, не адмирал. Вслед за принцем на берег сошёл – кто бы мог подумать! – лорд Кёрзон. «А чему вы удивляетесь? – удивлялся в ответ могущественный министр. – Мальчику всего 26 лет, за ним глаз да глаз нужен. Я тут никому мешать не буду. По совести говоря, укачало меня на корабле, господа. Отдохнуть хочу. Поживу где-нибудь за городом. Тихо подожду, пока особы королевской крови насладятся обществом друг друга».
