Алик поболтал в тарелке ложкой. наблюдая за поднимающимся парком. Вопросительно глянул на мать, нарезавшую хлеб, и предложил:
— Мам, борщ всё равно горячий. Я пойду, дорешаю пока. Там осталось всего ничего…
— Что-то я раньше не наблюдала за тобой особого рвения к математике. С чего бы это… — улыбнулась мама и плюхнула в тарелку с борщом щедрую ложку сметаны.
— Считай, что у меня внезапно проснулась совесть, — шутливо отозвался сын, скрывая беспокойство во взгляде. Он чуть не бегом кинулся к себе в комнату, где брошенная тетрадка отчего-то тревожно вздрагивала, обдуваемая потоком воздуха из форточки.
Чего переживал-то… Что может случиться с нарисованными человечками? Разве что болото нарисовал он зря — не лепится оно к этой местности. Лишнее.
Щас мы его ластиком…
* * *
Что же это делается! Как неприятности — так все разом!
Лалиен и впрямь разозлилась. Их с Энгри преддипломную практику не зачли, тему дипломной работы изменили. Что дальше — одному лишь Большому Кругу ведомо. Да он не собрался ещё. Не все профессора сейчас в академии. Но уже скоро…
Всё это успело пронестись в русоволосой головке Лалиен, когда она глядела в белесую харю Болотного Хмыря. Он пузырился и вскипал от удовольствия встречи с теплокровным существом.
Какое наслаждение объять её всю, целиком, прижаться к тёплому комочку плоти и растворить его без остатка…
Ха! Подружка Энгри разбирается в активной форме ритмомагии не хуже, а лучше многих однокашников. И диплом она напишет, и защитит его, и никто помешать ей в том не сможет!
Болотный Хмырь даже не осознал до конца, что всё-таки произошло. Он лишь успел почувствовать, как сам исчезает, испепеляемый солнечными лучами, метко направленными вглубь его существа…
Лалиен поднялась, отряхнулась, осторожно шагнула и поморщилась. Ничего, ковылять можно. Им с Энгри нужно обязательно встретиться и поговорить.
* * *
Мальчишка взлохматил рукой свою шевелюру, что-то шёпотом пересчитал и добавил несколько чисел в тетрадь.
— Так, Лобачевский! — Вошедшая мама была настроена вполне миролюбиво. — Математиком тебе всё равно не стать, пошли-ка…
— Мама! Ты посмотри сюда…
Мама склонилась над тетрадью, вгляделась в строчки, взяла ручку.
— Ну вот видишь! Всё получилось… Это значение подставляем вот сюда, и получается… Сейчас прикинем…
— Получилось! — Алик обрадовано вскинул голову. — Они всё-таки встретятся!
— А ты как думал. Обязательно. Ладно, гуманитарий мой дорогой, обедать пошли.
— Где мой любимый борщец! Щас я его…
Сквозняк поворошил страницы оставленного учебника и закрыл тетрадку, внутри которой два смешных кривоногих человечка добрались до точки их встречи.
* * *
Энгри ещё издалека заметил прихрамывающую знакомую фигурку, и припустил по дороге. Добежав до Лалиен, он схватил руки девушки и прижал их к своей груди.
— Знаешь, я так хотел тебя увидеть…
— Я тоже. Хотела тебе сказать…
— Скажешь, обязательно. А пока…
— Так, Энгри, не забывай, что я в магии специалист посильнее тебя…
— Неуместное замечание, любимая…
— Видел бы ты, как я с Хмырём Болотным расправилась!
— Бедный Хмырь, мне его жаль…
— К тебе спешила, между прочим. А ты!..
Главное, что встреча состоялась. А где и когда — одной математике известно.
______________________________________________________
Магический кризис
Тропинка вильнула в последний раз, и наконец вывела на накатанную дорогу. Ашер ступил на неё, и от башмаков поднялось облачко пыли.
Теперь уж близко. За перелеском виднелись зубцы крепостной стены и башни замка.
Сосредоточенно шагая по дороге, Ашер думал над образом, в котором ему выгоднее предстать на подходе к городу. Когда он приблизился к городской стене, то уже значительно постарел с виду, да и ростом стал пониже. Правое плечо поднялось выше левого, так что вся фигура перекосилась и выглядела довольно нелепо. Одежда болталась как на пугале, а волосы торчали из-под засаленного берета.
Завидев городскую стражу, Ашер моргнул, и оба его глаза старательно заслезились. К воротам подошёл пожилой путник, весь вид которого вызывал даже не жалость, а недоумение.
Но стражники ребята не промах, их жалостью не проймёшь. А вот трезвый расчёт — другое дело. С торгового обоза — одна плата за въезд в город, с конного путника — другая, а с пешего — третья. Ну а с некоторых…
Стражник покосился на Ашера едва ли не с отвращением. Тот заискивающе улыбнулся, обнажив гнилые зубы.
Стражник с досады плюнул на настил моста и кивнул напарнику. Тот перегородил алебардой проход и прорычал:
— Куда прёшь, рвань!..
— В город, ваша милость, — проскрипел Ашер в меру сил своего образа.
— Чего там делать такому… — Стражник демонстративно повёл носом. — Шёл бы ты в свою глушь.
— Мне нужно в город, — терпеливо пояснил Ашер и поправил котомку, съезжавшую с плеча.
— Тогда плати, — веско бросил стражник, отводя насмешливый взгляд. Он не думал, что подорожний способен расплатиться, и откровенно заскучал.
— Сколько? — боязливо поинтересовался Ашер и старательно заморгал, заставляя глаза ещё больше слезиться.
— Два тенара, — небрежно бросил стражник и опёрся на алебарду. Плату он назначил чисто символическую, вовсе и не надеясь её получить. Даже такие гроши вряд ли по силам такому убогому.
Мастерски стараясь не выйти из своего убогого образа, Ашер отошёл немного в сторону, и начал рыться в своих лохмотьях. Извлёк сопливый платочек, завязанный узелком, и зубами начал развязывать его.
Наконец узелок поддался, и на свет появилась горстка меди. Пришёптывая, Ашер для виду пересчитал её и подошел к скучающему стражнику.
— Вот… Не хватает немного. — Протянул он пошлину на том же грязном платке.
Стражник скептически покосился на подношение и не побрезговал загрести всю мелочь равнодушной рукой.
— Так и быть… Вали, куда шёл. Да помни мою доброту, — самодовольно бросил он, заходя в караулку. Расплатившийся путник уже не представлял ни малейшего интереса.
Ашер старательно сложил опустошенный платок и засунул его в карман. Прошёл ворота и оказался на булыжной городской мостовой. Сразу несколько дорог расходилось отсюда, и Ашер просто двинулся по одной из них. Уже через сотню шагов его фигура распрямилась, одежда плотно облегла тело и уже не казалась такой поношенной. Башмаки хоть и были пыльными, но смотрелись достойно. Берет отошёл в подарок первому же встречному нищему, и тот спокойно принял его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
