Тут вдруг Виктора осенило, почему многие смотрели на него выжидательно и даже недовольно. Не иначе как воевода расстарался и пустил слушок о том, чтобы на кузнеца варежку не больно-то разевали. Среди присутствующих явно были те, кто хотел заполучить себе этого мастера, но чтобы не вызвать обиды, они могли сделать это лишь в том случае, если откажется он. А он не дурак от такого отказываться. Тормознул, не без того, но с кем не бывает.
Пока он расплачивался и получал грамотку на Богдана с домочадцами, слушания продолжались своим чередом. Подошло время иных тяжб. Судя по стечению народа, дел намечалось много, но скорость, с которой происходило вынесение приговора, говорила о том, что действо это надолго не затянется и к обеду всех рассудят. По крайней мере, пока Виктор получал документ, воевода успел рассмотреть дело о побоях, назначив виру. Ох и скорый же тут суд, и никакой тебе адвокатской братии.
Кузнец, уже без железа, стоял в сторонке, обняв жену и дочку, высокую и статную девку. И как так получилось, что не оженили и от неволи не уберегли?.. Ладно, об этом потом. Рядом стоял сынок – и не скажешь, что юнец еще, прямо как папка, косая сажень в плечах, не иначе как у отца за молотобойца был, а куда еще такого облома.
– У меня здесь еще дела есть, а вы ступайте в Сапожный переулок, я там на постое у Савоси. Знаете такого?
– Знаю, – буркнул кузнец. Как видно, и впрямь знакомы, и даже, возможно, какая темная кошка пробежала между ними.
– Вот и ладно. Там меня и дожидайтесь.
Риска, что невольники сбегут, практически не было, потому как относительно спокойно они могли жить только на Длани. Река могучая, наподобие Волги, туда стекались беглецы, как в мире Виктора – на Дон. Тут даже поговорка была один в один: «С Длани выдачи нет». Вот только бежать на ту волю народ особо не торопился. Да, вольно, но сколько та воля продлится, никто сказать не мог. Ведь можно было и всю жизнь прожить в свое удовольствие, хаживая в походы, а можно было сразу попасть на аркан к степнякам, а уж та неволя куда хлеще тутошней будет. Поэтому бежать-то на Длань бежали, но только когда уж совсем невмоготу становилось. Человек такое существо, что ему всегда хочется верить в лучшее, вот и семейство Орехиных верило. А если до края дойдет, тогда и о бегстве можно будет подумать.
Часа через два с тяжбами было покончено, и воевода перешел к делам экономической направленности. Иными словами, казна выставляла на выкуп имущество, отошедшее ей при иных разбирательствах, как, к примеру, с давешним кузнецом. Тут тоже все шло по степени значимости. Самым дорогим оказался именно постоялый двор у села Приютное, на слиянии Большого тракта и дороги из Меотида.
Опять у Виктора не нашлось конкурентов, хотя, как он убедился, здесь было нечто вроде аукциона: следующий лот был выкуплен после жаркой торговли. Похоже, и тут воля воеводы была известна всем. Волков заметил, что, как только он изъявил желание выкупить подворье, трое мужиков, недовольно бурча себе под нос, направились на выход со двора воеводского дома. Наверное, пришли, надеясь на удачу: вдруг скоморох откажется от покупки. Насколько понял Волков, тут потому и не спешили с выкупом, что не хотели переплачивать и ждали, когда казна сбавит цену. Что касается подворья кузнеца, то его на торги не выставляли, так как имущество уже было передано потерпевшей стороне, о чем они получили грамотку одновременно с Виктором сразу после принятия решения.
Получив документы на недвижимость, Волков тут же покинул кремль. День только-только перевалил за полдень, а потому времени было в избытке, чтобы еще кое-что успеть. Теоретически постоялый двор достался ему со всеми пожитками прежнего хозяина. Вот только дом уже не первый месяц находился в ведении местных чиновников, а им было доподлинно известно, что тот будет продаваться с молотка. По всему выходит: хозяйство обобрано по полной. Значит, нужно закупаться всем необходимым. Виктор только зубами заскрежетал от отчаяния, потому как даже не представлял, с чего начать. И дернуло же его связаться!
С другой стороны, а где легко? Ничего, осмотрится, притрется, не такое уж и мудреное дело – встретить проезжих, накормить, спать уложить, задать корм скотине да посмотреть за своим хозяйством. Он-то житель городской, но с дачей знаком не понаслышке. А что касается скотины и остального, то местные не в лукошке найдены, чай, разбираются в чем-нибудь. Одним словом, особых проблем возникнуть не должно, а вот как начать сам процесс, что сделать в первую очередь, а что во вторую, – тут уж не все так просто.
Дом встретил его шумно. Стоя посреди двора и удерживаемый соседями Савося, сверкая свеженьким, с пылу с жару, синяком, разорялся на имущество Виктора, то есть на кузнеца Богдана, всячески грозясь непременно лишить его живота. Тот стоял красный от натуги, со сжатыми кулаками до белизны суставов, и катал желваки на скулах. Виктор тут же смекнул, в чем тут дело. Ну Савося, достал.
– Чего это тут? – громко, но спокойно, эдак по-хозяйски поинтересовался Виктор.
– А-а-а, явилси! – тут же переключился на него хозяин подворья. – Чего это тут деется? Холопы твои совсем распоясалися. На честной люд бросаются с кулаками! – Тут он, скорее всего, приврал. Если бы он получил кулаком от Богдана, то голова его такого не выдержала бы, как и голова предыдущего оппонента кузнеца. Но в том, что он схлопотал именно от Богдана, сомнений не было.
– Плати виру или до воеводы дойдем! – А вот и женушка его. Эта свою выгоду ну нипочем не упустит. Надо срочно разруливать ситуацию, не то и впрямь дорого может обойтись рядовое в общем-то происшествие.
Все было ясно как божий день. Увидев на подворье новых людей, Савося по старой привычке тут же ломанулся туда. Коли кузнец знает его, то знакомство, скорее всего, обоюдное. И вряд ли они ладили, судя по реакции Богдана на сообщение о месте жительства Виктора. Город небольшой, новости разлетаются быстро, а уж при отсутствии развлечений – и подавно. Вот и решил, видать, сапожник покуражиться над тем, кому не повезло в этой жизни, потому как история кузнеца всем была известна.
– Ты, баба, помолчи. Коли муж тут стоит, то и молвить ему, а тебе – только когда позволят. – При этих словах Савося, которого уже отпустили, подбоченился, а его жена прикусила губу от обиды.
– Сказывай, Савося, как и что тут было, – потребовал Виктор.
– А чего сказывать? Вошел я на двор, а тут енти. Я их спрашиваю, что, мол, тут делаете, а он, аспид, мне тут же в морду. Вот и весь сказ.
Врет. Как есть врет. Видать, куражиться начал, а кузнец все еще до конца не осознал, что уже не волен в действиях своих, ну и приложился ладошкой. Именно ладошкой, иначе и быть не может. Но тут дело такое. Савося – вольный, он может куражиться, как захочет, может даже ударить холопа. И случись что, ответ ему держать перед хозяином, но не перед рабом, а тому дозволительно только поклоны земные бить или пожаловаться своему господину. Но опять-таки: слово вольного против слова даже дюжины рабов всегда перевесит. Такие законы.
– Ясно. Все верно, по правде вира положена. – При этих словах Виктора супруги победно переглянулись и подбоченились, мол, знай наших. – Но только если бы это произошло на улице. А ведь случилось-то во дворе, и ты, Савося, сам об этом сказал.
– Ну и сказал, и что с того?
– А то. Скажи-ка, дорогой, а что ты тут делал?
– Как же, подворье-то мое.
– А разве на днях мы с тобой по этому поводу не говорили? Разве не сказал я тебе, что ты не можешь без моего дозволения ходить сюда и чувствовать себя вольно? Потому как мною за постой тебе плачено за месяц вперед, в доме мое имущество, и, пока постойная деньга не закончится, я тут хозяин.
– Ну-у…
– Было?!
– Было, – сник сапожник.
– Дак какого ляда ты вошел сюда? Кражу какую умыслил?
– Да какая кража?! Ты чего тут наговариваешь?! – Ясное дело, ни о какой краже тот и не помышлял, но правда Виктору сейчас и не нужна. Необходимо обставить дело так, будто это Савося повинен в случившемся, а потому претензий у него быть не должно.
– А я почем знаю, что за мысли у тебя были? А холоп мой, по всему видать, за имущество мое радел и охранял его в меру своих сил. Так как, пойдем к воеводе, на суд праведный? А коли нет, тогда пошел вон и покуда постойная деньга не закончится, чтобы ноги твоей тут не было. Остальным тоже доброго дня, представление закончено.
Покончив с этим, Виктор прошел в дом и призвал к себе своих холопов. Пора познакомиться с ними поближе, ну и расставить сразу же все точки над «i». Устроившись за столом в горнице, он окинул взглядом стоящих перед ним людей. Отец и сын, два облома примерно одной комплекции, вот только сынок явно еще прибавит и батюшку обойдет. Дочка и мамка – одного росточка, вот только дочь в дородности уступит. Но девка статная, хоть и молода.
