— Упс, — донеслось из коридора.
Гвидон повернул голову и увидел миловидную девушку в серо-голубой милицейской униформе. Девушка смотрела на него расширенными от удивления голубыми глазами.
— Позовите начальника, — потребовал Гвидон. — Быстрее.
— Сейчас, — сказала девушка и скрылась из виду.
— Ну ты, мужик, попал, — подал голос Серегин напарник. — Нельзя же так обкуриваться. Лучше положи пушку и оформим тебе явку с повинной.
— С повинной за что? — не понял Гвидон. — Что я такого сделал?
— Точно обкуренный, — заявил милиционер. — Ну, не хочешь — как хочешь, мое дело предложить. Теперь загремишь на зону лет на пятнадцать.
Гвидон убедился, что милиционеры на него не смотрят, и осторожно снял рюкзак. Когда он ставил рюкзак на пол, милиционеры вздрогнули и повернули головы к источнику шума, но было поздно — бластер снова был в руках Гвидона.
В коридоре послышались торопливые шаги.
— Эй, террорист! — прозвучал из коридора мужской голос. — Ты еще там?
— Я не террорист, — заявил Гвидон. — А вы — начальник этих идиотов?
— Типа того.
— Я выхожу, — сказал Гвидон, поставил бластер на предохранитель и перехватил его за ствол, чтобы тот, кто стоит в коридоре, не пальнул сгоряча.
Гвидон вышел в коридор с поднятыми руками и встретился взглядом с очень худым мужчиной лет сорока в серо-голубой милиционерской униформе, на погонах у него были звездочки, по четыре на каждом. Гвидон вспомнил, что такие погоны соответствуют старому воинскому званию, которое называлось «капитан». Обеими руками капитан сжимал пулевой пистолет, дуло его было направлено в лицо Гвидону. Гвидон вспомнил исторический фильм, который смотрел на прошлой неделе, и не смог сдержать улыбки.
— Левую руку неправильно держишь, — сказал Гвидон. — Если из такого положения выстрелить, пальцы оторвет. Это ведь пистолет со свободным затвором?
Капитан кинул быстрый взгляд на свои руки и опустил левую руку вниз.
— Левой рукой надо держаться за рукоятку поверх правой, — посоветовал Гвидон. — Так, как ты держишь, можно только револьвер держать.
Капитан вдруг просветлел лицом и чуть-чуть расслабился.
— МВД? — спросил он. — Или ФСБ?
— Не совсем, — сказал Гвидон. — Дорожная полиция.
— Бросай пушку, — потребовал капитан. — Документы покажешь — поднимешь.
— Нет у меня документов, — сказал Гвидон. — То есть, есть, но не те. Я из двадцать третьего века прибыл.
Шестым чувством Гвидон почувствовал движение слева от себя и отпрыгнул назад. Резиновая дубинка описала полукруг перед его глазами, а мгновением спустя в коридор вывалился Серега. Он хотел оглушить Гвидона неожиданным ударом, но промахнулся и потерял равновесие.
Гвидон понял, что уже поздно что-либо объяснять, вот-вот случится непоправимое. Он перехватил бластер за рукоятку, снял с предохранителя и выстрелил поверх плеча капитана. Деревянная дверь, отделявшая коридор от основного помещения станции, разлетелась в мелкие щепки. В воздухе запахло озоном и горелым деревом.
Серега, только что пытавшийся выпрямиться, упал на колени и закрыл голову руками. Капитан на мгновение замешкался, Гвидон заорал:
— Не стреляй! Я не вру, я действительно из будущего! Ты видел, что сделала одна пуля!
И добавил, уже спокойнее:
— К тому же, ты не успеешь выстрелить. Ты забыл снять пистолет с предохранителя.
Капитан пробурчал нечто неразборчивое и аккуратно положил пистолет на пол.
— Подними его, — сказал Гвидон. — Пойдем, покажу тебе кое-что, может, тогда поверишь.
— Да я и так верю, — сказал капитан, поднимая пистолет. — Такие пушки у нас не делают.
— Только бойцов своих успокой, — посоветовал Гвидон. — А то я уже устал их бить.
6.
На этот раз машина времени переместила Максима не только во времени, но и в пространстве — метров на десять в сторону. Свежевытоптанная поляна вокруг идола была плотно забита людьми, как на рок-концерте или на демонстрации. Ни Коляна, ни Ромы в пределах видимости не наблюдалось. Прямо перед Максимом стояла обнаженная по пояс высокая негритянка, слева — пахнущий бомжом юноша лет восемнадцати в кольчуге и шлеме, справа было пустое место… нет, теперь уже не пустое. Теперь там стояла очень красивая блондинка в спортивном костюме. Она встретилась взглядом с Максимом и Максим понял, что она его узнала. Но он видел ее первый раз в жизни, в этом он не сомневался, такие женщины не забываются.
— Привет, — сказала она. — Ты Максим Соколов?
— Да, — ответил Максим. — А ты кто?
— Елена, — представилась девушка. — Бусыгин тоже здесь?
— Какой еще Бусыгин?
— Роман Бусыгин.
— Должен быть здесь, только я его что-то не вижу…
— Да тише вы! — прошипел юный бомж в кольчуге и больно ткнул Максима в бок железным локтем.
Максим сдавленно зашипел.
— Давайте приступим, — разнесся над поляной громкий мужской голос, явно усиленный соответствующей аппаратурой. — По-моему, все уже собрались. Дамы и господа, данная лекция предназначается только для русскоязычной аудитории. Если вы предпочитаете прослушать то же самое на другом языке, пожалуйста, сверьтесь с расписанием на груди статуи.
— А что это за статуя? — выкрикнул кто-то из толпы.
— Понятия не имею, — ответил голос. — Наверное, идол какой-то. Лекции проводятся с интервалом в один час. Если вы хотите послушать лекцию на другом языке, не начинайте суетиться прямо сейчас. Большинство из вас уже поняли, что расходиться по разным временам следует поодиночке, иначе вся толпа переместится в одно и то же время. Когда я закончу говорить и отвечу на вопросы, вы сможете разойтись по своим временам, только это потребует немного терпения и организованности. Но ближе к делу. Насколько я понимаю, вас всех в первую очередь интересует один и тот же вопрос — что за непонятная штука находится на этой поляне. Отвечаю: эта непонятная штука представляет собой экспериментальный образец межвременного портала. Все необходимые эксперименты уже проведены, в ближайшее время портал будет законсервирован. Мировой совет счел, что присутствие в нашем времени пришельцев из прошлого нецелесообразно. Через несколько дней абсолютного времени портал будет изолирован силовым полем.
— Что значит будет? — крикнули из толпы. Максиму показалось, что это был Рома. — Я только что там был, колпак уже установлен.
— Это темпоральный парадокс, — объяснил голос. — С вашей точки зрения данное событие уже произошло, но с моей точки зрения ему только предстоит произойти. Каждое перемещение во времени изменяет реальность и ваши слова означают только то, что ваша реальность является более поздней, чем моя. Поздней не в смысле абсолютного времени, а в смысле времени второго порядка, того времени, в котором живут путешественники во времени первого порядка. Довольно трудно осознать, что эти времена различаются, но к этому вам придется привыкнуть. Итак, портал скоро будет изолирован. Я настоятельно не рекомендую вам пытаться пробиться через изоляцию портала, технически это возможно, но подобные действия будут трактоваться как враждебные. Не обижайтесь, если реакция охраны будет жесткой.
— Почему вы закрываете свое время? — спросила Елена.
— Так решил мировой совет. Наша реальность вполне удовлетворяет потребностям населения, люди не заинтересованы в том, чтобы ее менять. Пришельцы из прошлого стали бы в нашем обществе нежелательным дестабилизирующим фактором. Повторяю еще раз — все времена, начиная с нескольких дней после сегодняшнего, закрыты для посещений. Это решение окончательно и обжалованию не подлежит.
— Это несправедливо! — крикнул кто-то с другого конца поляны.
— О справедливости речь не идет, — заявил голос. — Речь идет только о целесообразности. Ваше присутствие в будущем нецелесообразно и потому недопустимо. Поймите меня правильно — данная лекция устроена не для того, чтобы узнать ваше мнение, а для того, чтобы предостеречь вас от неразумных и нежелательных действий. Вы должны смириться с тем, что отдаленное будущее будет для вас закрыто. В более старых временах можете творить все, что заблагорассудится, но наша реальность закрыта для вас навсегда. В наше время нельзя попасть через портал, до него можно только дожить.
— Что у вас такое произошло, что вы скрываете? — спросил кто-то еще, кого Максим не разглядел.
— Мы ничего не скрываем, — ответил голос. — Мы всего лишь не хотим вашего присутствия в нашей реальности. Это наше право, которым мы собираемся воспользоваться.
— Это несправедливо! — снова провозгласил невидимый Максиму поборник справедливости.
— Ты повторяешься, — заявил голос. — В мире вообще нет справедливости, понятие справедливости придумано людьми, неспособными примириться с тем, что мир не отвечает их представлениям. О справедливости любят говорить те, чье сознание слишком убого, чтобы воспринимать мир во всей полноте. А лично тебе я скажу вот что: не нравятся порядки в будущем — возвращайся в свое время и забудь дорогу на эту поляну. Если так любишь говорить о справедливости, не забывай и о благодарности.
