— Я же сказал, что ты озабоченный. Признайся честно, ты смотришь эту чушь, потому что у тебя от нее встает. Я только не понимаю, зачем нужна компания.
— Ты не прав, Хупс. Ты ничего не понимаешь. Это дело общественное. Мы обсуждаем фильм и игру: как героиня застонала, как удачно партнер сцедился на партнершу и трахал ли он ее по-настоящему или только изображал. Мы жюри. Мы форум критиков. А ты как будто считаешь, что все порнухи похожи одна на другую?
— А разве не так?
— Не больше, чем фильмы ужасов или вестерны. Разве «Буч Кесседи» похож на «Горсть долларов»? Или «Экзорсист» на «Чудовищный Молот»? Нисколько. Точно так же и с порно. Сейчас, например, я ставлю пленочку покруче — из самых гнусных: все по-настоящему. Неподдельная мерзкая порнуха.
— Спасибо, что предупредил, — поблагодарил Хупер и допил пиво. — Я, пожалуй, пас. Поймаю такси на улице.
— Ты ненормальный. Сам не представляешь, что теряешь. Настоящую классику. Культурный фетиш. Веху в своем жанре. Вот что такое «Секс-оргия».
Хупер уже открывал дверь, когда в голове прозвенел звоночек.
— Какая серия? — обернулся он.
— Легендарная «Секс-оргия» — никаких запретов, все на ваших глазах. Ни глупых сюжетов, ни длинных вступлений. Сразу к делу. Именно то, что в названии. Эта третья, для настоящих ценителей. По-моему, непревзойденная. Но заслуженным успехом пользуется девятая...
— А одиннадцатая существует? — нетерпеливо спросил Хупер.
— Разумеется. Их наснимали всего пятнадцать. Если хочешь, достану все. Слушай, ты чего так довольно лыбишься?
Хупер в самом деле улыбался. Он понял, что прошептала Келли Дэвиду в ванне. И так разволновался, что все решили, будто он завелся.
День тридцать первый
9.00 утра
Старший инспектор Колридж снял в гардеробе пальто и премного удивился, услышав доносившиеся из следственной комнаты возгласы и веселые восклицания. А когда открыл дверь, обнаружил, что вся его группа — и мужчины и женщины — сгрудилась у экрана телевизора, динамики которого источали странные вопли и стоны.
— Отпад! — громогласно резюмировал один из констеблей. — Он не втиснется ей в рот!
— Не может быть, чтобы натуральный, — ужаснулась девушка. — Наверняка цифровое увеличение.
Только тут Колридж понял, что за видео смотрели его подчиненные. Он уже намеревался устроить разнос, но в этот момент Хупер нажал на кнопку «стоп-кадра» и повернулся к начальнику.
— Это вы, сэр? — проговорил он. — Извините за шум. У нас сегодня удача. Я полагаю, теперь нам известно, каким образом Келли познакомилась с Дэвидом.
На экране застыла женщина, ублажавшая минетом партнера, который, судя по его выдающимся данным, происходил из могучего племени ослов-производителей.
— Это не Келли, — раздраженно заметил инспектор. — И Дэвида я тоже не вижу. Что вы имеете в виду?
— Взгляните за спину этого типа, сэр, — предложил Хупер. — Там две девахи тянутся к вымени героини — то есть, извините, к грудям. Ту, что справа, загородил хобот, простите, пенис. Но это определенно Келли.
— Боже праведный! Так оно и есть! — воскликнул Колридж.
— Она говорила, что подрабатывала на съемках. Теперь нам известно, в каком фильме она снималась. Неудивительно, что она его ставила не слишком высоко. Кстати, это и есть ее «Один носатый корги».
— Странное название.
— Не очень, если разобраться, как оно на самом деле звучит — «Одиннадцатая секс-оргия».
— Понятно. Вот уж никогда бы не подумал... ну, ладно. А обладатель этого... гм... придатка... это Дэвид?
— Нет, сэр. Просто один из снимавшихся в картине пенисов. А Дэвид вот. — Хупер перемотал пленку, и на экране появился главный герой — чудовищная фигура непонятного пола в пышном бордовом парике, с напомаженными губами и блестящими тенями вокруг глаз. Монстр снимал с себя балахон из меха и перьев. — В серии «Сексуальные оргии» известен под именем Бориса Хрена. Появляется также в ролях Оливии Ньютон Давалы, Айвора Залупона и в двойном амплуа Бена Палки и Фила Макдырки в полушутливой голубой шотландской порнокомедии.
— Пресвятая Богородица!
— Сегодня утром я разговаривал с его агентом. Он сначала отнекивался, но в итоге признался — не решился вводить в заблуждение полицию. Наш Дэвид ведет двойную жизнь. И в качестве порнозвезды определенно нарасхват.
— Вот откуда у него средства, хотя он нигде не работает.
— Совершенно верно, сэр. Таков уж этот талантливый, серьезный актер, который ни за что не согласится на массовку и лучше останется безработным, чем решится торговать своим дарованием.
— Грязный лицемер!
— Именно. Помните, как он выговаривал Келли и предлагал поменять мечту, потому что она разменивалась на массовки.
— Помню.
— А теперь посмотрите.
Магнитофон заработал, и едва узнаваемый в чудовищном макияже Дэвид, он же Борис Хрен, предстал на фоне совокупляющихся тел. Он был совершенно гол, если не считать отвратительного бордового парика и красной шапочки на члене.
— Меня зовут лорд Коитус, — объявил он. — Кланяйтесь могуществу моего Шлонга.[36]
Тела из массовки перестали дрыгаться и распростерлись перед своим повелителем.
— Удивительно, что ни один газетчик не пронюхал, — заметил Колридж.
— Парик, помада, манеры гомика. Вы бы тоже не узнали, сэр, если бы не были уверены.
— Пожалуй.
— И другие также. Если не запомнили какую-нибудь характерную деталь. А теперь посмотрите на Келли.
Девушка лежала у ног Дэвида и смотрела прямо на его левую голень.
— Быть или не быть, сэр, — улыбнулся сержант.
День тридцать восьмой
10.15 утра
Пока Колридж и Купер оценивали Дэвида в заглавной роли в «Одном носатом корги», Триша снова отправилась в комплекс «Любопытного Тома» поговорить с Бобом Фогарти.
— Речь идет о забавах Хэмиша и Келли на сексодроме, — сообщила она по телефону. — Наутро после сексодрома Келли пошла в исповедальню, но мы располагаем только отредактированной версией записи. У вас сохранился оригинал?
— С жесткого диска вообще ничего не исчезает, — ответил Фогарти в восторге, что можно поговорить о компьютерах. — Если запись не специальная, цифровая копия сохраняется навечно. Нажатие на «делит» или сброс в «корзину» не уничтожает, а только скрывает его. Зная методику, можно все восстановить. Так ловят порнодельцов.
— В таком случае попытайтесь выудить исповедь Келли в девятнадцатый день заточения. За это я принесу вам шоколадку.
Боб выудил необходимую запись, и они вместе сели ее просматривать.
«Сейчас семь пятнадцать утра девятнадцатого дня «ареста», — сообщил диктор Энди. — Келли входит в исповедальню, потому что она озабочена событиями предыдущего вечера».
— Привет, Том.
— Привет, Келли, — ответила Сэм умиротворяющим голосом «Любопытного Тома».
— Я хотела спросить о вчерашней вечеринке и...м-м-м... о том, как отлучилась в маленький домик с Хэмишем.
— Слушаю, — подбодрил «Любопытный Том».
— Я немножко выпила... м-м-м... если честно — напилась. Вот что я хотела спросить... там что-нибудь случилось? Я ничего не помню. Мне нравится Хэмиш, он отличный парень. Но у меня абсолютный провал в памяти.
— Почему бы тебе не спросить у самого Хэмиша, Келли?
— Ну... он тоже напился. И потом, как-то неудобно спрашивать парня: «Слушай, у нас с тобой ночью что-нибудь было?»
— «Любопытный Том» вынужден напомнить тебе правила: играющие не должны подвергаться никакому влиянию извне или пользоваться внешней информацией. Это правило запрещает также обсуждать поведение отдельных индивидов. «Любопытный Том» предполагает, что каждый из вас понимает, как поступить.
— Я это знаю, просто хотела спросить, что... — Келли запнулась, ее глаза, казалось, молили камеру.
Триша вгляделась в изображение девушки. «Спросить, что он сделал?» — мысленно договорила она.
— Пожалуйста, «Любопытный Том», я не требую деталей. Скажи, в хижине что-нибудь было?
— «Любопытный Том» подумает, — прозвучал после паузы ответ.
— О чем тут думать? — выкрикнула девушка. — Ты же все видел! Там что-нибудь случилось? — Ее голос задрожал. — Это хохма? Розыгрыш на вечеринке? Вроде того, когда просыпаешься с бритой головой и вся в зубной пасте. Ну, скажи, я стала посмешищем? Надо мной посмеялись?
— Я сама не дежурила вечером. Мне надо проконсультироваться с соответствующим редактором. Если хочешь, посиди, подожди.
Келли осталась в исповедальне.
Триша и Фогарти смотрели, как она ждала.
— Ей довольно погано, — заметил Боб. — Боится, что напилась и отмочила глупость. А на самом деле — вы видели материал — все было очень скучно.
Наконец возвратился голос «Любопытного Тома».
