Как оказалось, именно глупость заговорщиков сделала невозможной надежду вырвать власть над Германией из рук нацистов. Получив от Штауффенберга сигнал о том, что Гитлер мертв, они пренебрегли необходимостью захватить все средства связи, включая радиостанции. Берлинский гвардейский полк, поставленный под ружье по плану «Валькирия» и уверенный в том, что начался мятеж, отправился захватывать государственные здания, включая и кабинет министра пропаганды Йозефа Геббельса. Вследствие ошибки заговорщиков, не сумевших перерезать связь, Геббельсу удалось сделать прямой телефонный звонок самому Гитлеру. Когда полковник Ремер из элитной дивизии «Гроссдойчланд» («Великая Германия») прибыл для защиты здания, Геббельс усадил его за телефон для прямой связи с Гитлером, который сразу же повысил его в чине и приказал подавить мятеж.
Генерал Фромм, увидев, что заговору не суждено увенчаться успехом, предпочел спасти свою шкуру и приказал арестовать и немедленно казнить других заговорщиков после суда военного трибунала. Ольбрихт, Штауффенберг и некоторые другие были расстреляны на месте. Фромм тем самым надеялся устранить тех, кто мог бы свидетельствовать о том, что ему было известно о заговоре.
Гиммлер подозревал об истинных мотивах, двигавших Фроммом, и откомандировал целую группу офицеров РСХА, чтобы предотвратить дальнейшие казни.
В других местах действия заговорщиков оказались более успешны. В Париже 1200 сотрудников СС и гестапо были окружены и помещены в военную тюрьму Фресне. Но, тем не менее, и здесь заговорщики допустили оплошность и забыли о жизненно важной телефонной связи с Берлином, а РСХА скоро узнала о судьбе своих парижских коллег. Узнав о том, что Гитлер остался в живых, Клюге немедленно сделал поворот на 180 градусов и выдал своих товарищей-заговорщиков. Но это не послужило на пользу ему самому, потому что Гиммлеру была известна его истинная роль в заговоре. Хотя твердые доказательства его вины получить было не трудно, Гитлер не желал, чтобы Германия отправила под суд одного из своих главных военачальников — за измену. Гиммлер отправил сообщение бригаденфюреру СС Юргену Штроопу, чтобы тот занялся этим делом, и последний добросовестно застрелил фон Клюге, имитировав самоубийство.
Тем временем угроза военной силы убедила генерала фон Штюльпнагеля в Париже выпустить из тюрьмы пленных эсэсовцев и гестаповцев. Удивительно, но Штюльпнагель после этого сел за стол пить шампанское с шефом парижского гестапо, как будто ничего не произошло, оба явно были заинтересованы в том, чтобы не выносить сор из избы — Штюльпнагель потому, что был замешан в заговоре, а гестаповец — из смущения за то, что не разоблачил вовремя изменников, свивших свое заговорщическое гнездо в Париже.
РЕПРЕССИИ НАЦИСТОВ ПОСЛЕ ЗАГОВОРА
Гиммлер был готов обрушить волну репрессий на подозреваемых в участии в заговоре с невиданной доселе силой, выкорчевав раз и навсегда всех тех, кто не был абсолютно предан Гитлеру. В результате последовавшей за этим чистки 16 генералов и два фельдмаршала попали в опалу. Волна арестов прокатилась по всей Германии, и любой, кто хоть что-то знал о подозреваемых, сам попадал под подозрение. Даже самого ничтожного отношения к заговору было для СД и гестапо достаточно для того, чтобы признать человека виновным. Была устроена серия показательных процессов, на которых главным обвинителем выступал судья Роланд Фрейслер. Приговор мог иметь только один вариант: шельмование, оскорбления, обвинительный вердикт и смерть. Но это не была почетная смерть солдата от залпа расстрельного взвода, чаще всего жертв в тюрьме Плетцензее подвешивали, снимая с мясных крюков, на тонкие пеньковые веревки, чтобы убедиться в медленном, агонизирующем удушении, которое снималось на кинопленку ради удовольствия Гитлера.
Была создана особая комиссия из четырехсот следователей гестапо с целью окончательной ликвидации последних заговорщиков. На весь рейх буквально был наброшен невод. Конечно же, РСХА воспользовалась этим подвернувшимся предлогом для сведения старых личных счетов. Повсеместно пышным цветом расцвело доносительство, поскольку все, кто был вовлечен в заговор, отчаянно пытались скрыть свою вину, донося на других. Глава СД Вальтер Шелленберг теперь воспользовался подвернувшейся возможностью выступить против адмирала Канариса и абвера. Появились свидетельства о том, что адмирал знал о готовящемся заговоре. Он был арестован и содержался — первоначально, по крайней мере, — под достаточно цивилизованным домашним арестом. Тем не менее, вскоре все изменилось — его бросили в подвалы зловещего гестапо, штаб-квартира которого располагалась на берлинской улице Принц-Альбрехтштрассе. Хотя Канариса и не подвергали физическим пыткам, он испытал тяжелейший психологический прессинг, прежде чем его бросили в концлагерь Флоссенбург, где за несколько дней до его освобождения войсками антигитлеровской коалиции он по приказу Гиммлера был казнен.
Большое количество старых счетов свели в эти дни. Ганс фон Донаньи, официальный эксперт абвера, в свое время помог разоблачить гестаповский заговор, в результате которого попал в опалу в 1938 году генерал Бломберг. Теперь пришел час расплаты со стороны гестапо, поскольку были обнаружены доказательства причастности Донаньи к заговору и выявлены его тесные связи с заговорщиками. Он был арестован и подвергнут обычным зверским методам дознания, практиковавшимся в гестапо. Зная о том, что он не выдержит подобного сурового обращения, Донаньи устроил так, что его жене удалось пронести в тюрьму бациллы дифтерии во время дозволенного гестаповцами свидания, в надежде на то, что жестокая болезнь, которая вскоре последует, избавит его от дальнейших истязаний.
На это гестапо ответило тем, что бросило его в концлагерь Заксенхаузен, где Донаньи содержался до апреля 1945 года. Когда конец войны был уже не за горами, он был осужден открытым судом, вынесшим неизбежный приговор, к смерти через повешение. К этому времени он был уже настолько болен, что его подносили к петле на носилках.
К концу 1944 года, когда гестапо и СД обладали практически неограниченной властью в Германии, паранойя Гитлера не знала границ. Гражданское население жило в страхе от того, что малейший намек на пораженческие настроения в необдуманном разговоре мог закончиться полуночным жутким стуком в дверь и арестом.
ЭЙНЗАЦГРУППЫ
Самыми зловещими из всех секретных нацистских органов были, конечно же, пресловутые эйнзацгруппы, находившиеся в ведении РСХА. В истории лишь немногие подобные организации могли соперничать с ними в своей жуткой репутации за совершенные злодеяния. Эйнзацгруппы обязаны своим возникновением специально созданной службе безопасности и агентам гестапо, которые работали в тесном контакте с австрийской полицией при аресте антинацистских элементов в Австрии после ее аннексии Германией в 1938 году. Процесс был впоследствии усовершенствован во время вторжения в Чехословакию в марте 1939 года, когда были созданы два эйнзацштаба для выполнения сходных мероприятий.
ЭЙНЗАЦГРУППЫ В ПОЛЬШЕ
Когда в сентябре 1939 года Гитлер вторгся в Польшу, к каждой из пяти германских армий, напавших на эту страну, была присоединена специальная эйнзацгруппа (шестая дислоцировалась в Позене (Познани)). Эйнзацгруппа I была придана 14-й армии, эйнзацгруппа II- 10-й, III- 8-й, IV- 4-й армии, а V- 3-й. Эйнзацгруппа VI также дислоцировалась в Познани. Каждая эйнзацгруппа состояла из эйнзацкоманд, насчитывавших по 100 человек. По всей зоне боевых действий и на участках непосредственно за линией фронта эйнзацкоманды попадали под контроль Вермахта. На арьергардных участках, тем не менее, Вермахт не располагал достаточной властью, чтобы вмешиваться в дела эйнзацкоманд. Насколько было известно военным, задача эйнзацкоманд заключалась в подавлении любых антинемецких элементов в тылах и аресте подозрительных лиц во избежание актов саботажа. Фактически же, задача, которую Гиммлер вменял в обязанность этим отрядам, заключалась в полном истреблении польской интеллигенции. Он понимал, что когда будут устранены лучшие умы Польши и ее наиболее вероятные лидеры, польский народ превратится в подчиненную нацистам расу рабов. На участках, контролируемых частями Вермахта, эйнзацкомандам приходилось действовать довольно лояльно к полякам, в тылах же руки у них были развязаны полностью и они открыто осуществляли политику массового истребления гражданского населения.
После того как эйнзацгруппы уничтожили свои главные жертвы, они обратили безудержную ярость против польских евреев, последствия чего были просто ужасны.
После победы над Польшей, оккупированные территории были поделены на контролируемые Вермахтом районы. Старшие армейские командиры в высшей степени презирали поведение гиммлеровских эскадронов смерти. Самой мрачной репутацией пользовалась эйнзацгруппа «фон Войрш», возглавляемая жестоким обергруппенфюрером СС Удо фон Войршем, который уже навел ужас на еврейское население Верхней Силезии. К концу сентября 1939 года Вермахт испытывал столь огромное негодование от зверских действий молодчиков фон Войрша, что командующий группы армий «Юг» генерал фон Рунштедт потребовал незамедлительного прекращения преследования евреев, настаивая на том, что Вермахт далее не потерпит присутствия эсэсовцев. Гитлер ответил на это ликвидацией военной администрации и учредил посты гаулейтеров для осуществления прямого нацистского правления в оккупированной им Польше. Гаулейтер Форстер был назначен в Западную Пруссию, гаулейтер Грейзер — в Познань, переименованную в Ватегау, гаулейтер Вагнер — в новообразованную Силезию и Верхнюю Силезию, а Ганс Франк был назначен властвовать над оставшейся частью Польши, официально именовавшейся генерал-губернаторством.
