В связи с тем, что Г.Ш. узнавал о постановке военного дела у противников, обстановка с 1912 г. по 1914 г. непрерывно менялась. Поэтому весной 1914 г. Г.Ш. счел нужным еще раз в отправленном рейхсканцлеру и военному министру докладе выставить требование о скорейшем проведении закона о всеобщей воинской повинности, то есть о приеме на военную службу всех немцев, способных носить оружие. Это требование до начала войны выполнить не удалось. Мотивировка приводилась следующая:
«с 1912 г. обстоятельства у наших предполагаемых противников изменились в значительной мере не в нашу пользу. Франция ввела 3-х летний срок службы и сформировала новый арм. корпус. Россия ввела 3.5 и 4.5-летний срок службы и сформировала от 4 до 5 новых арм. корпусов. В то же время она намеревается в течение ближайших лет основательно улучшить все военное дело, что совершенно не принималось в расчет».
Далее прибавляется то, что за последнее время на Балканах политическое положение совершенно изменилось.
«Нам уже не приходится рассчитывать на Румынию, как на союзницу; вероятно, она очутится в рядах наших противников. При этом Австрия окажется настолько связанной на Балканах, что об австрийском наступлении вглубь России говорить серьезно уже не приходится. Поэтому мы должны быть готовы к тому, что русские почти всеми силами поведут наступление против наших сил, находящихся на востоке, причем необходимо принять во внимание, что эти силы русских с 1917 года будут невидимому совершенно заново вооружены и обмундированы, а благодаря 3.5-летнему и 4.5-летнему сроку службы и штатам, равным боевым уже в мирное время, будут готовы в случае надобности перейти границу без предварительного объявления войны.
Мы не имеем права скрывать от себя этих неблагоприятных для нас обстоятельств.
Мой служебный долг заставляет сказать, что наступил крайний срок обучить военному делу каждого немца, способного носить оружие, если мы не хотим, чтобы в будущем на нас лег тяжелый упрек за то, что мы не сделали всего для сохранения Германской империи и германской нации, так как уже едва ли может оставаться сомнение в том, что в будущей войне дело будет идти о самом существования немецкого народа».
Нельзя не признать, что Г.Ш. ясно представлял себе размеры и значение будущей войны, – войны, в которую он не вовлекал, но для которой требовал крайнего напряжения сил немецкого народа. В то же время, те же доклады показывают, насколько неосновательны утверждения, будто Г.Ш. недооценивал наших противников, в особенности военную мощь России.
Если германский народ для своей военной подготовки не сделал всего того, что мог и должен был сделать, принимая во внимание усилие наших врагов, то вина за это «лежит не на Генеральном Штабе. Кто является за это ответственным, мы не будем здесь рассматривать.
Теперь мы подходим к положению, непосредственно предшествовавшему началу войны. Роковые дни конца июля 1914 года были очень тяжелы для Г.Ш. Объявление мобилизации влекло за собой мировую войну, которую не хотели начинать до тех пор, пока являлась хоть какая-нибудь возможность избежать ее. Но малейшее опоздание в объявлении нашей мобилизации могло нанести нам непоправимый вред. Тяжелую ответственность за правильный выбор момента мобилизации с точки зрения военной необходимости нес начальник Г.Ш. Взгляд ген. фон Мольтке на создавшееся 28 июля положение вытекает из представленного на другой день рейхсканцлеру доклада, опубликованного в книге: «Побуждал ли Г.Ш. к войне», «Документы германского Г.Ш.».
Там мы читаем: «Австрия мобилизовала против Сербии только часть своих вооруженных сил, а именно 8 арм. корпусов, которых было достаточно только для осуществления карательной экспедиции. Россия же в это время принимает все меры, чтобы иметь возможность в наикратчайший срок мобилизовать 12 арм. корпусов Киевского, Одесского и Московского военных округов и чтобы привести в боевую готовность северный участок границы против Германии и побережье Балтийского моря. Она заявляет, что желание объявить мобилизацию вызвано намерением Австрии вторгнуться в Сербию, которое может привести к разгрому Сербии, на что Россия согласиться никак не может, хотя Австрия и объявила, что о разгроме Сербии она и не думает». Что же должно было явиться последствием этого? Если Австрия вторгнется в Сербию, то ей придется иметь дело не только с сербской армией, но и с превосходными силами русских, другими словами, она не сможет вести войну против Сербии. Это значит, что Австрия будет вынуждена мобилизовать и вторую половину своей армии, так как она никоим образом не может отдаться на милость. или немилость готовой к войне России. В тот момент, когда. Австрия мобилизует всю свою армию, столкновение между ней и Россией станет неизбежным. Для Германии же это явится casus foederis. Если Германия не хочет быть вероломной и отдать своего союзника на уничтожение превосходным силам России, то она в свою очередь должна также мобилизоваться. Это повлечет за собой мобилизацию остальных военных округов России. Но тогда Россия может сказать, что на нее нападает Германия и этим она обеспечит себе поддержку Франции, которая обязана согласно договорам принять участие в войне, в случае нападения на ее союзницу – Россию. Таким образом, франко-русский договор, который, как говорилось, был заключен с чисто оборонительной целью для отпора завоевательным планам Германии, становился активным, влекущим за собой взаимное растерзание культурных государств Европы.
Под постоянными предлогами, что она еще не мобилизуется, а что принимаются только подготовительные меры «на всякий случай», что «до сих пор еще не призван ни один запасный» – Россия подготовится к войне настолько, что в случае действительной мобилизации будет готова к наступлению в течение немногих дней.
Россия уверяет, что против Германии она не желает ничего предпринимать, но она прекрасно знает, что Германия не может остаться безучастной при столкновении своей союзницы с Россией. Германии также придется мобилизовать свою армию и тогда Россия опять – таки сможет сказать всему миру: «я не хотела войны, она вызвана Германией».
Так должны развиться события, если не произойдет какого-нибудь чуда, которое в последний час помешало бы войне, грозящей уничтожить на десятки лет культуру почти всей Европы.
Германия не желала этой ужасной войны. Значительное превосходство сил наших противников вытекает из данных, приведенных в таблице. Численность полевых войск в феврале 1914 г. для Германии и Австро-Венгрии принималась в 3.161.000 чел. (без черных войск) и для России, включая Кавказ, в 4.816.000 чел. Это давало Франции и России перевес в силах на 1.655.000 человек. Численное превосходство в начале войны стало еще больше, так как к этому времени прибыли черные войска Франции, а Россия подтянула свои армейские корпуса из Восточной Азии и из Туркестана. К этим силам нужно прибавить 609.000 человек Англии, Бельгии и Сербии. Сопоставление наличных сил, коими располагали обе стороны летом 1914 года, включая офицеров, но без запасных формирований, без ландвера и ландштурма Германии, без территориальной армии Франции и без ополчения России, дает подавляющее численное превосходство наших противников, которые располагали 6.200.000 чел. против 3.500.000 чел., которыми располагали Германия и Австро-Венгрия.
Все сводилось к тому, чтобы все эти превосходные силы не успели выступить раньше, чем Германия будет готова. Следить за этим было делом Г.Ш. Задача была нелегкая. По точным наблюдениям во время прежних напряженных политических моментов, нам было известно, что Франция тогда уже принимала меры к усилению боевой готовности в пограничных областях и к подготовке мобилизации, при этом нужно было различать мероприятия, принимавшиеся отдельными войсковыми начальниками и местными властями и вызываемые их осторожностью или возбуждением и те, которые исходили от правительства. Считаться приходилось только с последними. В случае грозящей опасности французский военный закон давал военному министру большие полномочия в отношении мероприятий, могущих увеличить боевую готовность еще до объявления мобилизации. Ему было предоставлено право самостоятельно задерживать под знаменами выслуживших срок службы солдат, увольняемых осенью домой, а также призванных на учебные сборы запасных по окончании этих сборов. Он мог также призывать запасных, которые не отбыли еще двух сборов, и с согласия совета министров, мог призвать младший возраст запасных. Эти мероприятия приводили к существенному усилению армии; благодаря этому пограничные части доводились до штатов военного времени.
Кроме того, военный министр был уполномочен, независимо от общей мобилизации, доводить численность пограничных частей (11 пех. и 3 кав. дивизии) до штатов военного времени, вооружать их и держать в полной боевой готовности в пограничных районах. Это выполнялось по телеграфному приказу («ordre de depart en converture»). Означенные дивизии могли быть выставлены на границе в полной боевой готовности в течение 1.5 суток.
