— Нет.
— Вот и хорошо. Подробности обсудите с оберстом Ковальчуком. Если сдадитесь по хорошему, никто вас не тронет. Как мы живем на Тринидаде, вы уже знаете от своих товарищей, кого мы отпустили. Поэтому не делайте глупостей. Вам все понятно?
— Да.
— Жду вашего ответа до девяти ноль ноль. Время согласуете с моими людьми. С рассветом мы начнем приготовления к буксировке. После девяти ноль ноль никто из вас на палубу не выйдет до самого Тринидада. Так что поторопитесь с принятием решения.
— Но вдруг корабль начнет тонуть во время перехода?!
— Значит вы утонете вместе с ним. У Вас есть еще вопросы?
— Нет…
— В таком случае до свидания и спокойной ночи, лейтенант! Дайте рацию оберсту Ковальчуку.
Перейдя на русский и переговорив с Ковальчуком, Леонид в сердцах высказал.
— Ишь, гейропейцы долбаные — "так не воюют"! Я вам покажу, к а к у нас воюют…
Уйдя в каюту и уже особо не надеясь, что его опять не поднимут, устроился на диване, готовый в любой момент вскочить и бежать в рубку. Какое-то время было тихо и он даже задремал. Однако, через пару часов его снова разбудил телефонный звонок.
— Ваше превосходительство, там какая-то стрельба на "Карлсруэ"!
Сон мгновенно улетучился. Подробностей вахтенный офицер не знал и Леонид, едва примчавшись в рубку, тут же стал вызывать "Карлсруэ". Но там тоже не смогли до конца прояснить обстановку.
— Как парламентеры ушли, сначала тихо было. А тут ни с того ни с сего внизу стрельба началась. Похоже, немцы между собой разборки устроили.
— Понятно. Сами вниз не лезьте. Ждите, чем закончится.
Та-ак, похоже, немцы разделились на клубы по интересам. Кто-то согласен капитулировать, кто-то нет. Все еще на что-то надеются. И договориться по хорошему у них не получилось. Возможно, еще и что-то личное добавилось. Ну-ну, подождем…
Время шло, и вот наконец раздался очередной вызов с "Карлсруэ". В голосе Ковальчука слышалось нескрываемое облегчение.
— Все, Леонид Петрович, сдаются немцы. Выходят на палубу и бросают оружие, у кого есть.
— А что у вас там за стрельба была?
— Так это они к консенсусу не пришли, как у нас говорили одно время. Самые буйные попытались устроить войну до победного конца, вот их и успокоили. Совсем. Кстати, первым делом "потемкинцы" своих камрадов-арестантов освободили. Их лейтенант здесь, хочет поговорить.
— Давайте.
Спустя несколько секунд в эфире раздался голос на немецком, и Леонид узнал лейтенанта Ейнринга.
— Доброй ночи, экселенц! Приношу извинения за столь ранний подъем, но команда "Карлсруэ" уполномочила меня сообщить — война между нами закончена. Мы не хотим воевать непонятно ради чего со своими потомками.
— Доброй ночи, лейтенант. Что же, я рад, что здравый смысл в наших отношениях все же восторжествовал. Оказывайте всяческое содействие моим людям. Если у вас есть раненые, скажите оберсту Ковальчуку, мы организуем их доставку на "Тезей". А утром прошу ко мне. Расскажете все подробно.
— Слушаюсь, экселенц!
Уточнив еще ряд вопросов, Леонид устало улыбнулся. Все таки, пришельцы из двадцать первого века одержали победу над пришельцами из двадцатого. И это очень скоро станет самой обсуждаемой новостью во всех портах Нового Света. А теперь осталось самое малое — отбуксировать свой трофей на Тринидад. Ценнейший трофей в семнадцатом веке, какой только может быть. Гораздо дороже всех "золотых" галеонов Испании, вместе взятых. И если им умело распорядиться, то… Впрочем, на надо слишком забегать вперед, стараясь объять необъятное и впихнуть невпихуемое, как говорит сеньор Карпов. Что там у нас на очереди? Барбадос? Самое время им заняться. А по пути можно в Виллемстад завернуть, трофеем похвастаться. Вот будет номер, если Келлер еще там! Но это уже его проблемы и проблемы губернатора Кюрасао. А пока… Дадут сегодня командуюшему поспать, или нет?! Ох и ночка выдалась…
Глава 13
Все вы тут пи…сы, а я Д'Артаньян!!!
Наступившее утро не преподнесло сюрпризов. "Карлсруэ" и "Тезей" стояли на якорях неподалеку друг от друга, "Ягуар" и "Беркут" по прежнему стояли под бортом у крейсера, а остальные корабли патрулировали мористее, чтобы в случае надобности дать понять потенциальным любителям чужого добра — тут ловить уже нечего. И как доказательство свершившегося, на корме "Карлсруэ" развевался Андреевский флаг. Следы ночного боя на палубе были уже убраны, и сейчас на крейсере вовсю хозяйничали моряки "Ягуара" и "Тезея". Здесь же, на палубе, под присмотром морских пехотинцев находились пленные немцы, коих набралось аж сто тридцать восемь человек. Решили развезти их по разным кораблям, но чуть позже. Леонид дал приказ отобрать из немцев группу человек пятнадцать-двадцать, которые останутся на крейсере во время перехода и будут оказывать помощь перегонной команде. Хоть самостоятельно "Карлсруэ" идти сейчас и не может, и его придется вести на буксире, но следить за водотечностью необходимо, как и обеспечивать работу водоотливных средств. А то, обидно будет потерять такой ценный трофей уже после боя. Как минимум один котел придется держать по парами и присматривать за динамкой и насосами, а без помощи немцев это будет сделать несколько сложнее. Шлюпка "Тезея" была спущена на воду и совершала периодические рейсы между ним и крейсером. В один из таких рейсов на борт "Тезея" прибыли лейтенант Ейнринг и полковник Ковальчук, сразу же направившись к Леониду с докладом. Работы по подготовке к буксировке пока еще не были закончены, вот и можно не торопясь обсудить ситуацию. Ковальчук кратко охарактеризовал состояние крейсера.
— Сейчас "Карлсруэ" небоеспособен. Котлы погашены, рулевое управление неисправно и отремонтировать его в море своими силами невозможно. В первой кочегарке имеются две пробоины в днище, цементные ящики на них уже установлены, водотечности нет. Но это в тихую погоду на якоре. Как выйдем в море, придется следить за ними. В остальном повреждения некритичные.
— Понятно. Что по ситуации с пленными?
— Всего сто тридцать восемь человек, из них пятеро офицеров — наш парламентер лейтенант Ейнринг, обер-лейтенант Ауст, лейтенант граф Байссель и инженер-механики Мерк и Бек. К сожалению, старший офицер обер-лейтенант Борне, принявший командование кораблем после ухода из Виллемтстада, погиб. И какие инструкции он получил от Келлера, неизвестно.
— А каким же образом Келлер связался с ним?
— До смешного просто — с помощью лодочника, который доставил пленных на борт. Каким-то образом он успел с ним связаться и передать записку. То ли сам лично, что маловероятно, то ли через кого-то из голландцев. Получается, что мы сами ему помогли. Но в любом случае выходит, что Келлер находился рядом с портом и отслеживал ситуацию. И сразу понял, что вернуться обратно на крейсер уже не получится.
— Да-а, очень похоже… И что-то мне подсказывает, что на Кюрасао его уже нет. Удалось выяснить, кто из офицеров убыл на берег вместе с Келлером?
— Да. Капитан-лейтенант резерва Фрезе, лейтенант Энссен, лейтенант Шмарц и врач Варнеке.
— Ну что же. По крайней мере мы точно знаем, что подобное мероприятие Келлер не планировал. Скорее всего, просто загулял, так как подготовку временного руля на крейсере еще не закончили. А может какой гешефт с губернатором допоздна обсуждали и заночевали. В любом случае, знать о высадке нашего десанта он не мог и к такому повороту событий не готовился. То есть ничего, что имеет стратегическое значение — вроде каких-нибудь технических справочников, или чертежей у него с собой нет. И немцы могут рассчитывать только на то, что у них в голове.
— Так может прямо сейчас "Беркут" пошлем и "ноту протеста" губеру вручим? И потребуем выдачи Келлера и компании?
— Увы, время упущено. Я уверен, что даже если немцы еще в Виллемстаде, то губернатор скажет, что это не так. Вплоть до того, что они сами захватили лодку и бежали. А прессовать губернатора нам сейчас невыгодно.
— Так что же делать?
— С Келлером? Ничего. Будем ждать, где он вынырнет. А вынырнет обязательно. Скорее всего — в Голландии, так как добраться до Пруссии прямо сейчас, без помощи голландцев, ему будет затруднительно. Если только он не собирается их в наглую кинуть. Но тут есть еще один нюанс — доказать пруссакам, кто он есть на самом деле, ему будет сложно. Думаю, в Европе уже появились аферисты, выдающие себя за посланцев с Железного корабля. Для Голландии же губернатор снабдит Келлера всеми необходимыми бумагами, которым поверят. Поэтому вернемся к нашим баранам, то есть к "Карлсруэ". Лейтенант, расскажите все с самого начала, как вы вернулись на борт…
Рассказ Ейнринга был немногословным, так как рассказывать ему было особо нечего. Вернулся на корабль, за отсутствием командира на борту вручил письмо старшему офицеру, рассказал все, что знал и передал радиостанцию для связи, показав, как ей пользоваться. Старший офицер очень удивился и сначала даже не поверил, но после ряда приведенных доказательств был вынужден изменить свое мнение. Беседа проходила без посторонних. Когда после доклада Ейнгринг вернулся в свою каюту, то почти сразу же был арестован и ни с кем больше поговорить не смог. Что успели рассказать матросы, он тоже не знал, так как его изолировали от всех контактов. Когда "Карлсруэ" снялся с якоря и попытался уйти, лейтенант уже распрощался с жизнью, почувствовав взрывы мин. Но вскоре выяснилось, что тонуть крейсер не собирается, и это не диверсия, направленная на уничтожение корабля, а всего лишь "последнее китайское предупреждение". Лейтенант воспрял духом. Поэтому события сегодняшней ночи не стали для него неожиданностью. Чего-то подобного он и ожидал. Его и остальных вернувшихся из плена освободили из-под ареста уже когда все фактически закончилось. Командующий кораблем старший офицер обер-лейтенант Борне и еще несколько офицеров, желающих вести войну "до победного конца", попытались заставить матросов воевать, но просчитались. После таких серьезных неудач и потери более половины экипажа хваленый немецкий орднунг дал сбой, да и старые накопившиеся обиды тоже сыграли не последнюю роль. В итоге, после попытки "закрутить гайки", последовал обычный матросский бунт, в ходе которого обе стороны пустили в ход оружие. Кончилось это для сторонников "войны до победного конца" очень плохо — их просто перебили. Всех. Уцелевшие офицеры остались живы только потому, что отказались от продолжения военных действий, признав их полную бесперспективность и не пытались помешать матросам. Свежую информацию лейтенант получил уже после того, как его освободили из-под ареста, поэтому ничего о планах Келлера и Борне он не знал.
