Неожиданно раздался телефонный звонок из рубки. Звонил вахтенный офицер. Извинившись, он выдал неожиданную новость.
— На палубе "Карлсруэ" что-то непонятное. Скандал какой-то.
— Какой еще скандал?! Стрельбы нет?
— Стрельбы нет. Но явно какой-то скандал, и похоже, до драки немного осталось.
— Твою мать, этого только не хватало…
Все трое направились в рубку и Ковальчук сразу начал вызывать своих, а Леонид взял бинокль и попытался рассмотреть, что же творится на палубе "Карлсруэ". Но кроме сгрудившейся группы морпехов, которые явно хотели кого-то разнять, ничего не увидел. Пленные немцы сидели в сторонке и с интересом наблюдали за разворачивающимися событиями. Наконец Ковальчук дозвался своего заместителя и тот попросил помощи, не зная, как поступить. Намечался международный конфликт — бывший капитан "Сан Аугустина" сеньор Саэнс поднял бучу, требуя сатисфакции. Только тут до Леонида дошло, какую глупость он совершил, отправив спасенных испанцев на "Ягуар". Кляня себя последними словами и сказав, что сейчас лично приедет и во всем разберется, направился на палубу к шлюпке, прихватив Ковальчука с Ейнрингом. Вот уж действительно, проблема возникла на пустом месте…
Моторная шлюпка быстро доставила трех пассажиров на "Карлсруэ". Еще поднимаясь по трапу, они услышали негодующие возгласы на испанском. Увидев начальство, морские пехотинцы расступились и Леонид увидел перед собой взбешенного испанца в офицерском мундире, которого пытались успокоить командир "Ягуара" Родригес и майор Мендоса. Причем успеха в этом они не добились и все говорило о том, что скоро за словами последует что-то более серьезное. Вежливо поздоровавшись на испанском, Леонид поинтересовался, что собственно случилось? Ответ поверг всех в шок. Презрительно смерив Леонида взглядом, сеньор Саэнс недовольно процедил.
— А это еще кто-такой?
Леонид улыбнулся. Он уже привык, что старый армейский камуфляж без знаков различия, в каком он обычно ходил в боевой обстановке, не вызывает должного пиетета у тех, кто его не знает в лицо. Кобура с "Глоком" на поясе погоды не делала. Пожалуй, надо будет и себе повседневную адмиральскую форму пошить, чтобы не попадать в подобные ситуации. Все уже носят установленную форму одежды Вооруженнных Сил Русской Америки согласно родам войск, а у командующего все руки не дойдут, чтобы к портному сходить. Да и ходить-то никуда не надо, сам придет, только скажи. Непорядок, Ваше превосходительство! Какой пример Вы своим подчиненным подаете?
— Разрешите представиться, адмирал Леонардо Кортес. А Вы, насколько я понял, сеньор Хуан Франциско Саэнс?
Сеньор Саэнс поначалу впал в ступор, уж очень форма не соответствовала содержанию, но по напрягшимся выражениям лиц окружающих понял, что розыгрышем здесь и не пахнет, поэтому тут же сдал назад.
— О, простите, Ваше превосходительство! Не ожидал увидеть Вас в такой же одежде, как и у ваших солдат. Разрешите первым поздравить Вас с такой победой!
— Благодарю, сеньор Саэнс. Что касается моей одежды, то такая одежда очень удобна в бою, поэтому в боевой обстановке я всегда выгляжу подобным образом. Что тут случилось?
— Ваши люди не дают мне проучить этих мерзавцев, Ваше превосходительство. И мало того, смеют вести себя со мной самым вызывающим образом!
— Каких мерзавцев? И чем мои люди вызвали Ваш гнев?
— Тех мерзавцев, что оскорбили меня, испанского дворянина! Они оба сейчас находятся здесь! А ваши люди не позволяют смыть кровью нанесенное мне оскорбление и всячески покрывают их!
— Сейчас все выясним, сеньор Саэнс.
Скрипя зубами и не переставая материть себя за допущенную оплошность, но продолжая мило улыбаться, Леонид обратился к Ковальчуку на русском.
— Фёдорыч, ну какого дьявола ты этих немцев куда-нибудь не спрятал? Ладно я, старый дурак об этом забыл, но ты-то должен был помнить?
— Ей богу не подумал, что все так серьезно может обернуться, Леонид Петрович. Ну кто же знал, что этого мудака именно на "Ягуар" привезут! А он по палубе с утра шарился, вот очевидно немцев и увидел.
— И что теперь делать будем? Кстати, кто именно эти "оскорбители", выяснили?
— Нет, сейчас узнаем!
Выяснение не заняло много времени, и вскоре обер-лейтенант Ауст и лейтенант Байссель навытяжку стояли перед Леонидом, который объяснил им сложность возникшей ситуации. Отказать Саэнсу в поединке — испанцы этого не поймут. Тем более, когда все участники инцидента находятся здесь и ничто не мешает им скрестить шпаги. Но позволить это — подать дурной пример, который, как известно, очень заразителен. В следующий раз могут попытаться и тринидадацев на дуэль вызвать, а этого допускать нельзя. К тому же, если немцы будут убиты в поединке, это вызовет негативную реакцию среди других пленных. Максимально спокойно, чтобы не накалять обстановку, Леонид говорил с обоими офицерами по-немецки, отведя их в сторонку.
— Ну кто вас тянул за язык, господа? Неужели никто из вас не подумал, что среди гостей может найтись кто-то, знающий немецкий?
— Простите, экселенц, просто хватили лишнего. Не думали, что этот поп знает немецкий.
— И что теперь делать будем? Устраивать дуэли я не хочу. Этим мы подадим дурной пример местным. А нас и так слишком мало. Вас, кстати, тоже. И если только мы клюнем на эту удочку, то рано, или поздно, местные аристократы нас сожрут. Надеюсь, вы это понимаете?
— Понимаем, экселенц. Но я могу Вам помочь.
— Как?!
Леонид был очень удивлен. И лейтенант Байссель начал подробно объяснять.
— Экселенц, позвольте мне провести поединок с этим надутым павлином. Иначе они не успокоятся, знаю я эту публику. Перед поединком объявите, что в нашем мире это не принято и мы не знали здешних обычаев. Но мы принимаем брошеный вызов, дабы не было ничего подобного в дальнейшем. Он тут один такой на нас… обидевшийся?
— Вроде бы один. Из офицеров фрегата спасся еще лейтенант, но он ведет себя гораздо тише и не требует сатисфакции. Больше офицеров нет, а для испанских матросов это всего лишь очередное развлечение. Они бы такой цирк каждый день с удовольствием смотрели.
— Тем лучше. Экселенц, прошу Вашего разрешения на поединок здесь же, на палубе, на глазах у всех. Это заставит местных снобов лишний раз подумать, прежде чем задеть нас, людей из другого мира, отмеченных печатью Господа и попавших сюда по его воле. Я имею ввиду как наших, так и ваших людей.
— Вы приняли наши правила игры? И не хотите разрушать созданную нами легенду?
— Не хотим, экселенц.
— Почему?
— Из-за обычного прагматизма. Это выгодно и нам и вам. Вы были правы, когда сказали, что и вы и мы чужие в этом мире. И если только станем враждовать, то это лишь на руку нашим врагам. Поэтому лучше зарыть топор войны, как говорят местные дикари, и объединить наши силы. Только так мы сможем противостоять здешним королям, инквизиции и прочим "милым" атрибутам средневековья.
— И вас не задевает ваше теперешнее положение?
— Нисколько, экселенц. Нет ничего зазорного в том, чтобы проиграть намного более сильному противнику. Тем более, своим потомкам.
— Ну что же, господа. Я рад и очень надеюсь, что мы найдем общий язык. Но что Вы хотите сделать сейчас, лейтенант? Зачем Вам эта дуэль? А если испанец убьет сначала Вас, а потом Вашего товарища? Не лучшее начало для нашего будущего сотрудничества. Тем более, на глазах у всех ваших людей.
— Не волнуйтесь, не убьет. Только позвольте мне самому выбрать оружие…
Переговорив с немцами и с майором Мендосой, который согласился взять на себя обязанности гаранта соблюдения правил поединка и согласовав правила, Леонид обратился к Саэнсу с предложением решить дело миром. Поскольку его недавние противники не знали местных обычаев и возможно, их просто неверно поняли. На что взбешенный испанец ответил категорическим отказом, настаивая на немедленном проведении дуэли. Скрипнув зубами, Леонид согласился, но выставил условия.
— Бой будет происходить здесь же, на палубе, с применением холодного оружия, до результата, время не ограничено. Результат — либо смерть одного из противников, либо тяжелое ранение одного из них и отказ другого от продолжения боя, либо отказ от боя обоих противников. Ведение боя по способности. Утеря, или поломка оружия, а также любое ранение не является основанием для остановки боя. Разрешается использовать различные посторонние предметы в качестве оружия, оружие, утерянное противником, удары руками, ногами и головой, применять различные отвлекающие приемы. Начало и окончание боя по сигналу гаранта — майора Мендосы. Нарушением правил считается нападение до сигнала о начале боя и после его окончания, а также применение дополнительного оружия, скрытого до начала боя и не заявленного. Все прочее допустимо. Сигнал о начале боя и о его окончании — выстрел гаранта в воздух. Нарушившивший правила будет немедленно и без предупреждения застрелен морскими пехотинцами по приказу гаранта, следящего за соблюдением правил.
