Жанна развела руками от удивления.
— Такой спокойный, благополучный, ухоженный город… Даже не верится…
— Не фиг было лезть не в свое дело, — отреагировала Элеа.
— По CNN, кажется, показывают Тегеран, — заметил Фрэдди, — Гм… А это уже Эр–Рияд. Вообще–то, по–моему, нет особой разницы. А еще говорят: шииты – сунниты…
— Animalettos, — лаконично припечатала меганезийка.
— Те, которые в Гааге со свастиками, конечно, лучше, — ехидно ответила Жанна.
— Может, и не лучше. Но ты прикинь, как надо было всех задолбать исламом, нефтью и толерантностью, чтобы вест–юро устроили такое на улице. О! Включи звук с Xeno–TV, там Шонаока, Лумбези…. У них что, мода такая, выступать с крыши «Хаммера»?
— Просто местный обычай… Между прочим, я знаю этих трех типов. Генерал Ндунти, полковник Нгакве и король Тумери. Вся коалиция в сборе.
— Откуда ты их знаешь? – удивился Фрэдди.
— Видела в Африке. Потом расскажу. Давай почитаем, тут в правой колонке экрана, кажется синхронный перевод с africaans на basic–english.
Читать оказалось особо нечего. Выступления были довольно однообразны. Герхарда Штаубе называли героем Африканского континента, каковой континент следовало в ближайшем будущем очистить от всякой неправильной публики простым и понятным методом. Несколько тысяч солдат, построенных на площади в полном вооружении, не оставляли сомнений в сути этого метода. Техника тоже была представлена: в основном, легкие бронетранспортеры и самоходные ракетные установки. Потом оператор поднял камеру вверх и показал летящие ровными треугольниками эскадрильи штурмовиков. Легкие винтовые машины с дизайном прошлого века, но их было чертовски много…
— Когда они успели? – спросила Жанна, не очень рассчитывая на ответ.
— Aita pe–a, — сказала Элеа, — Обычная постиндустриальная технология. Как, по–твоему, делают ultra–light–planers в наших фирмах? Фабрика–полуавтомат. Шлеп–шлеп–шлеп.
Меганезийка схематично показала ладошками последовательность действий какой–то роботизированной линии, видимо, хорошо ей знакомой.
— А откуда у них такие фабрики? – поинтересовался Фрэдди.
— Выбери правильный ответ из трех вариантов, — хихикнув, предложила она, — Сделали сами, получили в подарок с Тау–Кита, купили у нас.
— Не вижу ничего смешного, — заметила Жанна, — Если это все начнет стрелять…
— Там уже три поколения все стреляет, — перебила Элеа, — Мне эта хрень тоже не очень нравится, но лучше уж так, чем как у них было раньше. Ты посмотри на город. В кадре хорошо видно. Вот такие дома, электричество, водопровод, эти машинки на улице. Это появилось здесь меньше, чем за полгода. А как все изменилось в Мпулу за два года?
— Угу… Еще скажи, что оружие – это побочный эффект.
— Фиг его знает, — меганезийка выразительно пожала плечами, — Но прикинь: допустим, тебе надо выбрать: жить в Мпулу или в Иране… Аравии… Эмирате… Ну, ты поняла.
— Выбор какой–то… Небогатый. А у тебя нет другого меню?
— У меня–то есть. А вот у них – Элеа кивнула на экран, — Нет. Такие дела…
— Кстати, на счет меню, — вмешался Фрэдди, — я рискую показаться грубым, но одной закуской… В смысле, все очень вкусно, особенно оливки, но нет ли у тебя чего–нибудь более калорийного, если можно так выразиться.
Жанна почесала в затылке.
— Так, ребята… Можно, я тоже буду грубой, и спрошу: надолго ли вы ко мне?
— Вообще–то… — задумчиво произнес Фрэдди, — Я мечтал о чем–то таком лирическом…
— Короче, ты остаешься, как минимум, до завтра, так?
— Ну, если меня не выгонят, то я, разумеется, останусь.
— Отлично. А ты, Элеа?
— Ну, типа, я не знаю канадских обычаев make–love, и если я буду вам мешать…
— Как? – перебила Жанна, — В самый острый момент давать советы на счет позы?
— Нет, но мало ли. Я слышала, здесь есть какие–то сложные табу на эту тему.
— Кто тебе сказал такую ерунду? Фрэдди, ты ей ничего такого не говорил?
— Я? – удивился он, — Про табу? С чего бы? Я занимаюсь не оккультизмом, а техникой!
— Ага, — сказала Элеа, — Тогда я бы к тебе вписалась до завтра.
— Вот так бы сразу и говорила… Теперь на счет еды. У меня в доме ни черта нет, но до продуктовой лавки 5 минут медленным шагом. В поход идут только северяне. Элеа, я надеюсь, ты за полчаса придумаешь какой–нибудь рецепт мяса?
— В смысле, вы покупаете, а я стряпаю? — уточнила меганезийка, — Легко! Кстати у меня хорошо получается, а однажды я была в кухонной бригаде на Элаусестере. Не в тот раз, когда мы с тобой познакомились, а на год раньше.
— О! Интересно, и что было у вас на транспаранте в столовой?
— Извините за привкус: тухлую рыбу пришлось облить формалином для дезинфекции.
— Это где такая столовая? – опасливо поинтересовался Фрэдди.
— Пошли, — Жанна слегка толкнула его в бок, — я тебе по дороге расскажу.
…
Может быть, это и к лучшему, что по дороге в магазин и обратно они болтали о всяких отвлеченных вещах, а не о том, кто, где и как провел эти несколько месяцев. Зачем что–либо выяснять? Сейчас они были вместе, и им обоим было этого вполне достаточно. А если кто–то хочет копаться в прошлом, то лопату ему в руки и… Дальше – понятно. На вопрос психолога: «Почему вы думаете, что вам будет хорошо вместе», они бы, скорее всего, ответили: «А почему ты, умник, думаешь, что завтра взойдет Солнце?». Другое дело – вполне практический вопрос Элеа, заданный тут же после их возвращения:
— Foa, вы что, спятили? Тут верных 4 фунта мяса. Как мы будем втроем это жрать?
— Ты молодая и неопытная, — сообщил Фрэдди, — У нас на полигоне Неттиллинг месяц работал парень из Бангалора, который на спор мог слопать целого барана.
— Ты гонишь! – возмутилась она, — Что я, барана не видела? У него 4 копыта и шерсть.
— Копыта и шерсть тот парень не ел. Только мясо.
— Ну вот! А ты только что грузил, что целого…
— Мы не обязаны съесть все сегодня, — заметила Жанна, — что–то оставим на завтрак.
— Ага! – сказала Элеа, — Тогда я приготовлю его по Тонгайскому ритуальному рецепту. Вообще–то по нему раньше готовили человечину…
— О, черт! – сказал Фрэдди, — Жаль, мы не знали. По дороге встречались такие тушки…
Элеа вздохнула и покачала головой.
— Сейчас другое время. Вас бы неправильно поняли. Кстати, на Арораэ скоро рассвет.
— И что? – спросила Жанна.
— Сейчас увидишь. А я пошла к телевизору на кухне. Буду делать тонгайский ритуал.
…
Солнце над Арораэ еще только всходило, и его первые лучи играли на боках огромных воздушных шаров, висящие тут и там на высоте 3–этажного дома.
Краткие надписи с картинками рассказывали о колониальном режиме Нидерландов в Западной Новой Гвинее (до 1962), о геноциде папуасов и о работорговле, в которой участвовали все крупные торговые дома Голландии и королевская семья. На другой группе шаров были фотографии мечети в Гааге и лозунгов с демонстрации мусульман.
Выше висел шар с изображением символических весов в лавровом венке (эмблемой Международного уголовного суда). Весы держала фигура в хиджабе, поперек которой шла жирная красная надпись: «ISLAMIC BITCH – FOR SALE».
— Это они зря, — заметила Жанна, — Сейчас Нидерланды очень приличная страна.
— Никто не имеет ничего против голландцев! — крикнула с кухни Элеа, — но здесь оффи!
— Кстати, вот и голландцы, — заметил Фрэдди, ткнув пальцем в экран.
Компания молодых людей, явно выделяющихся цветом волос и кожи среди местных креолов и океанийских метисов, и одетых в красно–бело–синие футболки, поднимала очередной воздушный шар. На нем было написано и нарисовано такое, по сравнению с чем, плакатный жанр местных казался верхом приличия и политкорректности.
— По ходу, националисты! – прокомментировала Элеа, — Хорошая будет колбаса!…
— Откуда они взялись? – удивилась канадка.
— Наверное, из Голландии. За 30 часов можно долететь дешево. А за 15 часов – дорого. Кому как нравится. А скоро можно будет долететь за час с минутами. Ну, ты в курсе.
— Понятно. А откуда у них эти воздушные шары?
— По ходу, заказали через интернет у местных. Это не особенно дорого… Ой, прикол! Эсесовцы! Жанна, тебе здесь везет на эсэсовцев, ага?
— Земляки рейхсминистра Штаубе, из Франкфурта — флегматично предположил Фрэдди, закуривая сигарету, — Инсталляция у них ничего, креативная…
К параду воздушных шаров добавился еще один: в виде стилизованного серебристого орла со свастикой в когтях. Затем, четверо персонажей в форме Waffen–SS растянули транспарант, где на белом фоне шла надпись черным готическим шрифтом. Буквально через пол–минуты к ним подошли двое полисменов. После короткого эмоционального разговора, транспарант свернули, но инсталляция в виде орла со свастикой осталась.
