– Ну и что? Кого только люди не вспоминают.
Я честно попытался объяснить то, что казалось мне совершенно необъяснимым.
– Я всегда неадекватно реагировал на упоминания о вас. То хохотал, как сумасшедший, то у меня резко портилось настроение. В общем, по-всякому бывало. С какой бы это стати мне так дергаться при одном звуке вашего имени, если бы не смутное, но безошибочное предчувствие?
Я сам удивился тому, как здорово мне удалось все это сформулировать. Вот уж не ожидал.
– Забавно, – кивнул незнакомец. – Я тебя не просто так расспрашиваю. Видишь ли, ясновидение – моя единственная по-настоящему слабая сторона. Это делает жизнь интересной и непредсказуемой, но иногда здорово мешает выжить. Можешь себе представить, у меня никогда в жизни не было никаких предчувствий. Я ни разу не мог предсказать, что случится в следующий момент, чем закончится то или иное событие – разве только рассчитать, но это совсем иной процесс. Поэтому мне нелегко представить себе, как именно все это происходит. Похоже, тебе повезло больше.
Он наконец откинул назад спутанные пряди волос и поднял на меня внимательные светлые глаза. Его лицо показалось мне знакомым, и через несколько секунд я понял, почему. Это было мое собственное лицо. Вернее, почти мое. Сэр Лойсо Пондохва выглядел в точности так, как я мечтал выглядеть когда-то в юности, в те смешные времена, когда я всерьез полагал, будто небольшая коррекция формы носа, линии подбородка и разреза глаз может изменить жизнь к лучшему.
Открытие ошеломило меня, но потом я вдруг вспомнил недавний разговор с Джуффином. Всего три дюжины дней назад он кое-что рассказал о моем новом знакомом. Собственно, сначала речь зашла о Теххи – по словам Джуффина, все дети сэра Лойсо Пондохвы были «зеркалами», существами, отражающими всякого собеседника. Джуффин сказал тогда, что общение с моей Теххи смахивает на приятнейшее раздвоение личности. А потом добавил, что сам Лойсо был наилучшим из зеркал. «Самая сокрушительная разновидность обаяния», – именно так и выразился шеф. Что ж, сейчас я был согласен с ним, как никогда.
Я решил пока не говорить Лойсо, что разгадал его трюк. Пусть думает, будто я умираю от желания нежно облобызать его сапоги. Маленький секрет не помешает ни при каких обстоятельствах. А пока я решил ловить за хвост свою удачу: у меня имелось столько вопросов к этому легендарному типу!
– Так вы действительно остались живы? Или вы все-таки умерли, и это ваша личная преисподняя? – спросил я, усаживаясь на рыжую траву.
– И то, и другое. Тебе действительно интересно?
– Еще бы! Не каждый день выпадает возможность узнать такую великую тайну. И потом, у меня вдруг появился шанс доподлинно выяснить, что именно мне снится. Не знаю, как с другими людьми, а со мной это происходит довольно редко.
– Ты – удивительно легкомысленное существо, – усмехнулся Лойсо. – Могу себе представить, чего ты про меня наслушался от того же Кеттарийца! Что рассказывают обо мне все остальные, я даже вообразить не решаюсь – мне просто недостает фантазии. Тем не менее, ты спокойно усаживаешься рядом и заводишь светскую беседу. Это что, смелость? Или какая-то новая разновидность безумия, недавно вошедшая в моду в столице Соединенного Королевства?
– Скорее уж второе. Хотя нет. Просто от вас не пахнет опасностью. Сейчас, по крайней мере, – честно сказал я.
– Смотри-ка! Да, опасностью от меня сейчас не пахнет, это ты верно унюхал, – Лойсо комично развел руками. – Ничего, дело поправимое, еще запахнет когда-нибудь.
Я невольно улыбнулся. Сэр Лойсо Пондохва довольно мило копировал мои собственные жесты и интонации – в точности как его дочка, Джуффин был совершенно прав. Счастье, что шеф удосужился прочитать мне эту лекцию. В мой роман с Теххи новая информация только масла подлила – еще бы, такая волнующая подробность! – зато теперь у меня хватило ума не очень-то таять под веселым взглядом ее знаменитого папочки.
Впрочем, мне все-таки грозила опасность растаять, но совсем по другой причине: здесь было чертовски жарко. И с каждой минутой становилось все жарче, что здорово подкрепляло мою идиотскую гипотезу насчет преисподней.
– Все это хорошо, но мне бы хотелось поскорее проснуться, – сказал я, вытирая пот, снова заливший лицо. – Интересно, я здесь в гостях или в плену? Скажите сразу. Потому что если я действительно в плену, нужно начинать рыться в Щели между Мирами. Вдруг удастся добыть вентилятор или хотя бы мороженое?
– Здесь пока что не жарко, а просто очень тепло, – мягко сказал Лойсо. – Если бы ты пробыл в этом мире подольше, ты бы понял, в чем состоит разница. А чтобы проснуться, тебе нужно просто немного спуститься по склону этого холма. От меня очень легко уйти, Макс. Особенно тебе. Можешь поверить, меньше всего на свете я хочу каким-то образом с тобой ссориться. В конце концов, ты мой первый гость с того дня, когда твой драгоценный Кеттариец заманил меня в эту ловушку.
– Он говорил мне, что заманил вас в некий умирающий Мир. И, по его расчетам, вы давным-давно должны были исчезнуть вместе с этим Миром. Но вы не исчезли. Или все-таки?..
– Как видишь, никто никуда не исчез. Мы с тобой сейчас как раз и находимся в этом самом «исчезающем мире». Он родился из юношеских мечтаний одной сумасшедшей бабы – между прочим, совершенно невыносимая старая сучка, уж поверь мне на слово. Во Вселенной много Миров, которые рождаются из чьих-нибудь грез. Как правило, они так же недолговечны, как их создатели. Когда Джуффин втащил меня сюда, эта леди собиралась умереть – как нельзя более вовремя! После ее смерти этот Мир должен был исчезнуть, и я вместе с ним. Он только одно не учел: остатков моих сил вполне хватило, чтобы сделать эту даму почти бессмертной. Сам не знаю, сколько еще она протянет, но гораздо дольше, чем привыкли жить люди. Могу себе представить, как рвут и мечут ее несчастные наследники: им-то уж точно ничего не светит… Самое смешное, что сама старуха понятия не имеет, почему смерть с некоторых пор воротит от нее нос. Вот уж чего она никогда не узнает, я полагаю.
– Никогда не думал, что мне придется рассказать Джуффину такую новость, – вздохнул я. – Даже не знаю, что ему понравится больше: сама новость или тот факт, что ее принесу я… А я ведь ему расскажу, даже если вы против. У меня есть ужасная привычка все ему рассказывать. Это как нервный тик – происходит помимо моей воли.
– Разумеется, ты ему расскажешь, – усмехнулся Лойсо. – Если бы это имело какое-то значение, я бы не пустил тебя в это место, и все тут. Я неплохо здесь освоился – на протяжении довольно долгого периода времени это было единственное занятие, достойное того, чтобы заполнить мой бесконечный досуг. Джуффин позаботился о том, чтобы я не смог покинуть этот Мир, ну а я, в свою очередь, сумел позаботиться о том, чтобы никто не смог появиться здесь без моего приглашения. Не бог весть какой подвиг, конечно, но лучше, чем ничего. Так что рассказывай своему сияющему Джуффину все, что тебе заблагорассудится. Можешь даже приврать, я не против. Он, думаю, и сам догадывается, что я еще трепыхаюсь. А еще я подозреваю, что он нарочно решил дать мне небольшой шанс остаться в живых: очень уж ему хотелось посмотреть, как я буду выкручиваться. Этот твой Кеттариец – та еще штучка. Знаешь, как его называли, когда он куролесил в своем родном городишке?
– Как? – с улыбкой спросил я.
– Чиффа. – Лойсо выразительно посмотрел на меня, потом насмешливо пожал плечами. – Ну да, ты же, наверное, не знаешь, что это такое. Чиффа – маленькая серебристая лисичка, они водятся в горах графства Шимара. Очень хитрый зверек. Такой хитрый, что поймать его почти невозможно. Существует только один способ: чиффы очень любопытны. Если охотник перестает вести себя как охотник, а вместо этого начинает творить что-нибудь из ряда вон выходящее: например, стоять на голове или, скажем, жонглировать собственными сапогами, у него есть шанс, что хитрюга чиффа сама выйдет из своего укрытия, чтобы посмотреть на это невероятное зрелище. Впрочем, описанные мною фокусы могут приманить разве что молодых лисят, старая чиффа покупается только на настоящее чудо. Так что в прежние времена среди шимарских охотников было немало неплохих колдунов. Чего только им не приходилось вытворять, чтобы разжиться серебристым мехом чиффы!
– Ясно, – кивнул я.
– В таком случае, ты можешь понять, почему я не думаю, будто Кеттариец будет потрясен известием о том, что я все еще жив. В глубине души он на это даже надеется. Высунуть свой любопытный нос из норы и посмотреть, что я сумею предпринять в совершенно безвыходной ситуации, – развлечение как раз по нему. Что касается меня, такой подход к делу мне только на руку.
– Мне тоже, – улыбнулся я. – Знаете, Лойсо, все это действительно чертовски интересно, но мне совершенно не подходит здешний климат. Наверное, я все-таки воспользуюсь вашим советом и начну спускаться с холма. Могу себе представить, в каком состоянии я проснусь после такого-то отдыха!
