Выдох – грязная, кроваво‑коричневая материя, вышедшая из ее легких. Неужели она такая грязная? Откуда в ней столько … всего? Это страх? Ненависть? Вина?
– Вдох и выдох. Успокаивай дыхание. – говорит Акира‑сан: – твоя проблема не в силе, ты очень сильная, Юки. Твоя проблема в контроле.
– Хай, Акира‑сан. – говорит Юки: – извините, Акира‑сан.
– Не извиняйся. – сверкает очками Акира‑сан: – это и есть твоя проблема, Юки. Ты слишком контролируешь себя. Ты слишком правильная и все время пытаешься себя сдержать. Из‑за этого твоя техника такая… покалеченная. Ты не даешь и десяти процентов от того, что могла бы.
– Хай, Акира‑сан. – кивает Юки: – как скажете Акира‑сан.
– Да что с тобой сделаешь… – бормочет Акира‑сан и Юки не знает куда себя девать от осознания факта, что Акира‑сан снова ей недовольна. Она должна быть полезной для Акиры‑сан, для Синдзи‑куна… вернее – для Сумераги‑тайчо, что вытащили ее из кабалы, дали ей возможность жить своей жизнью. Все, что у нее оставалось – это долг. Долг перед отцом. Долг перед братиком. Перед обоими братьями. Особенно – перед Хироши‑ото. У нее был долг и всей ее жизни не хватило бы, чтобы оплатить его. Но Сумераги‑тайчо и ее команда – выплатили долг, договорившись с Мацумото‑доно. Она уверена, что приди она на ту памятную встречу одна – ничего бы не изменилось. Только увидев единый фронт объединенных команд и потенциал Сумераги – Минору‑доно решил изменить игру. И, конечно, другой на месте Сина – потребовал бы компенсации. И был бы в своем праве, чего бы он не попросил у нее. Сину и в голову это не пришло.
Даже если так, думает она, выдыхая кроваво‑коричневую жижу, даже если сам Син и его команда не считают ее должной, она сама так считает. Она должна быть полезной. Она должна не только своему отцу, Хироши, Сузуму, но и этим людям. Долг тяжелее свинца, смерть – легче пуха.
– Опять ты перенапрягаешься. – говорит Акира: – легче, свободней. Аа… ладно, заканчивай с медитацией, не пойдет так. Вставай, будем тебя учить расслабляться… – Акира‑сан легко поднимается на ноги и отходит в сторону, к тренировочным мишеням.
– Хай, Акира‑сан. – послушно говорит Юки и встает на ноги.
– Не, так дело не пойдет. – говорит Акира: – что‑то с тобой надо делать. Майко на тебя натравить что ли? Как бы хуже не сделать…
– Как скажете, Акира‑сан. – кланяется Юки. Она не преувеличивает, не кривит душой. Как скажет Акира‑сан – так она и сделает. Потому что это ее долг. И если обычно долг был тяжелым камнем на ее душе, то подчинятся приказам Акиры‑сан – было легко и радостно. Может быть потому, что рядом с Акирой‑сан ей всегда было тепло. Может быть потому, что Акира‑сан действительно думала о ней, а может быть…
– Ладно. – говорит Акира‑сан и складывает руки на груди: – атакуй. В полную силу. Выложись на все сто.
– Хай… что?! – не верит своим ушам Юки. Ее учили, что ее сила – слишком опасна, что она никогда не должна атаковать никого, если только этот кто‑то не преступник и уж тем более – никогда не делать этого в полную силу. Слишком велика цена, которую придется заплатить за то, что она расслабилась, потеряла контроль. Как тот раз… она мотает головой, отгоняя воспоминания.
– Я не могу этого сделать, Акира‑сан. – опускает голову она: – извините.
– Не можешь, или не хочешь? – уточняет Акира‑сан и в ее голосе звучат издевательские нотки. Пусть – думает Юки, пусть, главное – не думать, не испытывать этих эмоций, не испытывать обиды, не испытывать злости, не испытывать ничего, иначе земля вокруг промерзнет и здесь станет совсем холодно.
– Что молчишь? – спрашивает Акира‑сан: – я тебя спрашиваю!
– Я … не могу. – Юки опускает голову еще ниже. Она не может. Всю свою жизнь ее учили удерживать свою силу под контролем. Если проще – не выдавать ее. Дома она сидела в подвале, промерзшем помещении без окон, там она могла плакать и выть, терзая подушку, но подушки долго не выдерживали, трескались от жуткого холода. Одежда и одеяла тоже расползались на кусочки. Несмотря на то, что большую часть времени она просто лежала в куче тряпья, оставшегося от белья и постели – она любила это место. Потому что это было единственное место, где она могла испытывать эмоции. В темноте (лампы в холоде тоже долго не держались), в холоде, – но жить. Когда она научилась не испытывать эмоций, контролировать себя, не пускать чужие слова внутрь – ей разрешили ходить в школу. В школе было невероятно трудно не испытывать ничего, но она справилась, в основном благодаря сестричкам Сато, которые поддержали ее без слов, словно бы образовали вокруг ее такой пузырь, не подпуская никого, кто мог бы вывести ее из равновесия. И Литературный Клуб – единственное место, где она могла немного расслабится, но при этом не лежать в темном и холодном подвале на куче тряпья. Ее любимое место. И все это было у нее только потому, что она могла себя контролировать. Она не может отпустить этот контроль.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Неужели ты никогда в жизни не … отпускала свою силу на полную? – спрашивает Акира‑сан: – никогда‑никогда?
– Нет. – отрицательно мотает головой Юки. Она врет. В своей жизни она отпускала свою силу ровно два раза. Последний раз – недавно, когда Сакура‑тян притащила ее в какой‑то мир, где люди бились с какими‑то тварями и сразу было видно, кто тут хороший, а кто – нет. И еще – мысль о том, что это не ее мир, что все последствия останутся тут, а еще мысль о том, что никто ее тут не знает, что тут она не Юки, а просто безымянная путешественница – дала ей силы. И она выпустила все. Все, что копила в себе годами. И сама поразилась результату. Тот раз она вспоминала с затаенной гордостью и легким чувством стыда. Смогла.
– Прямо ни разу? – прищуривается Акира‑сан и сердце Юки пропускает удар. Да, был еще один раз. Но она не будет об этом вспоминать!
– Если ни разу не было, то у тебя есть шанс. Как говорит наш бесстрашный и ленивый предводитель – все на свете иногда приходится делать в первый раз. Давай пробовать. – Акира поклонилась и насмешливо улыбнулась: – покажи все, на что способна, Юки‑онна, Снежная Королева!
– Хорошо… я постараюсь. – Юки доверяет Акире‑сан. Если Акира‑сан говорит, что надо попробовать – она попробует. Юки складывает руки перед собой и разводит их в стороны, чувствуя, как прохлада струится по ее рукам, срываясь с кончиков пальцев.
– Ледяной болт! – небольшой ледяной дротик разбивается об огненный щит, который поставила перед собой Акира‑сан.
– Ну это как‑то несерьезно. – говорит Акира‑сан, растворяя щит в воздухе: – ты что, погладить меня решила? Сильнее!
– Хай, Акира‑сан! Ледяной болт!
– Сильнее! Да что с тобой такое! Я знаю, ты можешь, я же видела! Соберись! – хмурится Акира‑сан и Юки ежится под ее тяжелым взглядом. Она опять чувствует себя виноватой, совсем как в тот раз…
– Ледяной болт! – на этот раз ледяной дротик распадается в воздухе, едва сорвавшись с ее пальцев. Акира вздыхает.
– Ты боишься собственной силы. – говорит она: – я вижу это. Надо бы Сину сказать, он точно знает, что в таких случаях делать. Хотя… давай‑ка мы попробуем от противного. Вот смотри, ты боишься своей силы, потому что боишься, что повредишь людям вокруг, верно? Наверняка у тебя был печальный опыт… подобного рода. Я не спрашиваю ни о чем, это твое право – держать все в себе, но знай, что и у меня такое было.
– Правда? – спрашивает Юки, не веря своим ушам. Спокойная, уверенная, ничего не боящаяся Акира – у нее были такие проблемы?
– Правда. – кивает та: – ты же знаешь, что способность не всегда приходит с рождения. У меня вот открылась, когда мне было четырнадцать. И как ты знаешь, наши с тобой способности очень сильно завязаны на контроле, на балансе и равновесии. В первую очередь – на внутреннем контроле себя самого. А я … я была еще подросток. – пожимает плечами Акира: – и я очень испугалась. В тот день я едва не сожгла свою школу и обожгла свою учительницу, а также одноклассников. Меня заперли в несгораемой камере и отправили в интернат. Прошло довольно много времени, прежде чем я научилась контролировать себя и свою способность. Но это достижимо. А в твоем случае – тебя учили только подавлять свою способность, а не управлять ею.
