поговорку твоего народа: «Сильный пловец плывет наперегонки с течением, а бегун мчится, пока не упадет».
— Знаю, Макумазан, — кивнул он, — может, однажды это случится и со мной.
В тот раз я не придал значения его словам и вспомнил о них лишь тридцать лет спустя.
Так состоялось мое первое знакомство с Магепой. А теперь, друзья мои, я расскажу, как судьба вновь свела нас во время войны англичан с зулусами.
Меня, как вы знаете, определили в центральный походный строй, направлявшийся в Зулуленд, в Роркс-Дрифт на реке Баффало. До того как объявили войну и пока не начались военные действия — многие все же верили, что проблемы можно решить мирным путем, — я занимался доставкой товаров на маленькую железнодорожную станцию Роркс-Дрифт. Впоследствии она прославилась. Между делом я собирал сведения о планах Кечвайо. Узнав, что за рекой примерно в миле отсюда есть зулусская деревня, в которой к англичанам относятся дружелюбно, я решил туда наведаться. Можете считать это безрассудством, но в стране зулусов меня давно все знали, по особому разрешению короля я мог безопасно ходить везде, где захочу, — под его защитой я не чувствовал угрозы, даже когда ездил туда в одиночку.
Однажды вечером я пересек реку и направился к узкой долине, где, как мне говорили, раскинулась деревня зулусов. Десять минут езды — и я был на месте. Поселок оказался небольшой, всего шесть или восемь хижин за общим забором и, как водится, со скотом посредине. Однако место было выбрано весьма удачно, холм окружали лесистые склоны долины. Когда я приблизился, женщины и дети убежали и спрятались за оградой, а у ворот никто меня не встретил. Наконец появился маленький мальчик и сообщил, что в деревне пусто, как в бутылочной тыкве.
— Пусть так, но ты все же пойди и скажи вождю, что с ним желает говорить Макумазан.
Мальчик ушел, и вскоре из приоткрытой калитки выглянул некто, как будто знакомый. Оглядев гостя, он вышел за ограду.
Высок, худощав, неопределенного возраста, примерно за шестьдесят, с тонкими чертами лица, седой бородкой, добрыми глазами и сильными руками и ногами. Его удивительно длинные пальцы то и дело дергались.
— Приветствую тебя, Макумазан, — вижу, не признал меня. А вспомни-ка битву на реке Тугела, последнюю стоянку войска Тулвана, разговор во владениях Отца нашего усопшего, короля Панды, и что сказал тебе занявший его место, то есть Кечвайо. Мол, будь его воля, взял бы сыромятную веревку, да и придушил кое-кого.
— А, я узнал тебя! Ты Магепа по прозвищу Антилопа. Значит, бегун до сих пор не упал.
— Пока нет, Макумазан, время еще не пришло. Скоро мы все собьемся с ног.
— Как поживаешь?
— Вполне сносно, Макумазан. Одно плохо: у меня три жены. Они родили мне несколько детей, но все умерли, кроме одной дочери. Она вышла замуж, но ее муж тоже умер. Его убил бизон. Теперь дочь живет со мной, она пока не вышла замуж вторично. Входи и сам все увидишь.
Все жены Магепы оказались старыми. Он велел своей дочери Гите принести мне маас, кислое молоко. Девушка была хорошо сложена, как и ее отец, но какая-то грустная. Возможно, тревожилась за свое будущее — не случится ли что худое. Милый малыш двух лет от роду все время ходил с ней за руку. Завидев Магепу, он подбежал к нему и обхватил его ноги своими ручонками. Старик взял его на руки и нежно поцеловал.
— Вот этот карапуз, Макумазан, все, что у меня есть, ведь он мой единственный потомок. Остальные дети пришли сюда со своими родителями искать у меня приюта.
Я потрепал мальчугана, которого звали Синала, по щечке. Такой знак внимания с моей стороны возмутил ребенка.
— А где же их отцы? — спросил я.
— Долг призвал их, — уклончиво ответил Магепа, и я поспешил сменить тему.
Мы немного поговорили о былом. Я спросил, нет ли у него быков на продажу, ведь за этим я и пришел в деревню.
— Нет, Макумазан, — ответил он важно, — в этом году весь скот принадлежит королю.
Я кивнул: мол, раз так, то лучше мне уйти. Магепа, разумеется, вызвался проводить меня до реки. Попрощался я с его женами и дочерью, и мы пошли.
Как только мы отошли подальше от деревни, Магепа выложил все начистоту. Я ехал верхом, а он шел следом.
— Макумазан, — начал он, ища моего взгляда, — скоро будет война. Кечвайо не согласится на требования великого белого вождя Капской колонии, то есть сэра Бартла Фрера. Он готов биться с англичанами, только не станет нападать первым. Сперва заманит их в землю зулу, застанет врасплох и уничтожит. Я очень сожалею об этом, ведь мне нравятся англичане. От жалости сердце кровью обливается. Окажись на их месте буры, я был бы только рад, зулусы ненавидят буров. Англичане — другое дело. Даже сам Кечвайо к ним благосклонен. Но если они нападут, он будет вынужден защищаться.
— Понимаю, — ответил я.
Повинуясь долгу, я постарался вытянуть из него как можно больше сведений и, надо сказать, добился немалых успехов. Разумеется, я не принимал все на веру, ведь Магепа мог распускать слухи по приказу.
Скоро мы вышли к самому краю долины, в которой стояла деревня, где и остановились, — тут было удобно разговаривать. Задушевные беседы лучше не вести на открытом пространстве. Тропинка шла мимо зарослей кустарника, усыпанного белыми благоухающими цветами, и высокой слоновьей травы. Кое-где росли шелковистые акации.
— Магепа, если есть доля правды в том, что грядет война, почему бы тебе однажды ночью не собрать людей и скот и не перебраться через реку в Наталь?
— Эх, Макумазан, если бы я мог… ведь я не хочу драться с англичанами. Король тоже придет в Наталь или пошлет тридцать тысяч своих людей с ассегаями, и я не буду в безопасности. Думаешь, как он поступит с теми, кто его бросил?
— Ну раз так, тогда не трогайся с места! — ответил я со смехом.
— Кроме
