– Я иду, мастер Фродо!
Он побежал вперед по извивающейся тропе. Дорога сразу же повернула налево и круто ринулись вниз. Сэм вступил в Мордор.
Он снял Кольцо, руководствуясь смутным предчувствием опасности, хотя сам он думал, что просто хочет видеть более ясно.
– Лучше видеть самое плохое, – пробормотал он. – Ничего хорошего не даст блуждание в тумане!
Жестокой, грубой и горькой казалась земля, на которой остановился его взгляд. И под его ногами высочайший хребет Эфел Дуата круто, большими уступами опускался в темный желоб, на дальнем конце которого поднимался второй хребет, гораздо более низкий, с неровными краями, похожими на клыки, на фоне красного света за ним: это был угрюмый Моргай – внутреннее кольцо, ограждающее эту землю. Далеко за ним, но прямо впереди, за широким озером тьмы, испещренным крохотными огоньками виднелось большое зарево; из него поднимались огромные колонны клубящегося дыма, тускло-красные у основания, черные вверху, где они сливались в волнующийся балдахин, покрывавший всю эту проклятую землю.
Сэм смотрел на Ородруин – гору огня. И время от времени печи далеко внизу ее пепельного конуса разогревались и с громким ревом и шумом выбрасывали потоки раскаленной лавы из щелей на склонах горы. Некоторые по большим каналам текли к Барад-Дуру, другие прокладывали себе извилистый путь по каменистой равнине, пока они не остывали и не лежали, как изогнутые драконьи туши, извергнутые пытаемой землей. Именно в такой час активности смотрел Сэм на гору судьбы и на ее огни, закрытые высоким Эфел Дуатом от глаз тех, кто взбирался по тропе с запада. Теперь эти огни, отражаясь в застывшей поверхности скал, казалось, окрашивали их в цвет крови.
В этом ужасном свете Сэм стоял маленький – потому что посмотрев налево, он увидел башню Кирит Унгола во всей ее силе. Рог башни, который он видел с другой стороны, был вершиной этой башни. Ее восточная сторона поднималась тремя большими ярусами из щели в горной стене далеко внизу; задней стороной башня была обращена к большому утесу и соединялась с ним выступающими бастионами, один над другим, уменьшающимися к верху, с крутыми стенами, сложенными из камня и выходящими на северо-восток и юго-запад. У нижнего яруса, двумя сотнями футов ниже того места, где стоял Сэм, стена с укреплениями окружала узкий двор. Ворота двора в юго-восточной стене выходили на широкую дорогу, проходившую по краю пропасти, затем поворачивавшую на юг и уходящую, извиваясь вниз, во тьму, на соединение с дорогой, идущей из долины Моргула. Затем дорога через неровное ущелье уходила в Морг ай, в долину Горгорот и дальше в Барад-Дур. Узкая верхняя тропа, на которой стоял Сэм, быстро, по лестницам и крутым спускам опускалась к главной дороге под хмурыми стенами у входа в башню.
И вдруг Сэм понял, что эта крепость была построена не для защиты Мордора, но для обороны от Мордора. На самом деле это было создание древнего гондора, восточный форпост обороны итилиена, построенный, когда вслед за последним союзом люди запада внимательно следили за злой землей Саурона, где продолжали жить его создания. Но как было и с Карнботом и Карностом, башнями зубов, так и здесь бдительность ослабла и предательство отдало эту башню главе Духов Кольца, и теперь долгие годы ее удерживали злые существа. После своего возвращения в Мордор Саурон нашел ее полезной: у него было мало слуг, но много рабов, которых нужно было держать в страхе, и главной его целью, как и в старину, было предотвратить бегство из Мордора. Хотя если бы противник оказался настолько безрассуден, что попытался бы тайно проникнуть в эту землю, башня послужила бы непреодолимой преградой для тех, кто обманул бдительность Моргула и Шелоб.
Только теперь Сэм понял всю безнадежность попытки спуститься вниз на виду у множества окон и бдительных ворот. И даже если бы он проделал это, все равно он не ушел бы далеко по хорошо охраняемой дороге; даже черные тени, залегшие глубоко, там, куда не достигало красное зарево, не могли бы спрятать его от видящих в темноте орков. Но хотя спуск представлялся отчаянным и безнадежным, его задача была гораздо труднее: не бежать и скрываться, но войти в ворота в одиночестве.
Мысли его обратились к Кольцу, но в них не было успокоения, только ужас и опасность. Как только он оказался на виду у горы огня, сверкавшей далеко впереди, он понял, что ноша его изменилась. Оказавшись вблизи от огромных печей, где в глубокой древности оно было выковано, Кольцо приобрело огромную силу, стало более свирепым и непокорным, послушным лишь могучей воле. Хотя Сэм не надел Кольцо, оно висело на цепи у него на шее, он, стоя здесь, чувствовал, как оно увеличивается, расширяется, закутывая в обширную тень самого себя, – зловещая угроза вставала над стенами Мордора. Он знал, что теперь перед ним лишь два пути: воздержаться от использования Кольца, хотя оно будет мучительно искушать его, или объявить его своим, бросив вызов силе, что сидит в темной крепости за долиной теней. Кольцо искушало его, подтачивая его волю и разум. Дикие видения возникали в его мозгу; он видел Сэмвайса могучего, героя эпохи, идущего с пламенеющим мечом по темной земле, на его зов сбегались армии, и с ними он шел на Барад-Дур. Затем все тучи расходились, сияло солнце, и по его приказу долина Горгорот превращалась в цветущий сад. Ему нужно было только надеть Кольцо и объявить его своим, и все это сбылось бы.
В этот час испытания любовь к хозяину больше всего помогла ему устоять; но и глубоко в нем жил непобежденный хоббичий здравый смысл: он знал в глубине души, что он недостаточно велик для такой ноши, даже если его видения и не были простым обманом. Маленький сад и свободный садовник
– вот все, в чем он нуждался; ему не нужен был сад, раздутый в целое королевство. Он мог использовать свои собственные руки, а не приказывать другим делать это.
– Все это лишь ловушка, – сказал он себе. – Он увидит и усмирит меня прежде, чем я успею крикнуть. Он тут же увидит меня, если я надену Кольцо здесь, в Мордоре. Что ж, я могу только сказать: положение кажется безнадежным, как мороз весной. Именно когда невидимость оказывается полезной для дела, я не могу надеть Кольцо! А если я пойду вперед, оно превратиться в обузу и будет отягощать каждый мой шаг. Что же делать?
Он не испытывал сомнений. Он знал, что должен спуститься к воротам и больше не медлить. Пожав плечами, как бы сбрасывая тень и разгоняя видения, он начал медленно спускаться. С каждым шагом он, казалось, становился меньше. Не успел он пройти далеко, как вновь сморщился до маленького испуганного хоббита. Теперь он проходил под самыми стенами башни, и крики и звуки борьбы теперь доносились до его ушей без помощи Кольца. На этот раз шум, по-видимому, доносился со двора за внешней стеной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
