— Знаешь, не тебя одного это удивляет, — Бром ответил только голосом, поскольку был занят приведением в порядок собственных мыслей. — Ещё Святосталь, Туджика и, гм…
Фраза повисла в воздухе. Удобнее перехватив посох, дель’Катир на секунду оперся на него и коснулся сознанием микроорнамента на тяжелом позолоченном набалдашнике. Этой вещью он владел на протяжении восьми десятилетий, и узоры оставались столь же усладительными для психических чувств астропата, как и в первый день — на корабле, летящем к Гидрафуру. Тогда боль Связывания ещё не ушла из ослепших глаз псайкера, а в глубине его сути пылал новый белый огонь.
— Да, разумеется, — дель’Катир вздохнул и старики вновь двинулись по коридору. Бром принялся вертеть в пальцах «палочку успокоения». — Сколько их уже выстроилось в очередь? Кто подходил к тебе?
— Официально? Никто, — сухо усмехнулся Бром. — Прошу тебя, друг… тело Отранто едва остыло, его отголоски только умолкли. То, что осталось от него, всё ещё летит домой, к огню.
Он дернул пальцами; шедшему позади Аккверину этот жест показался совершенно случайным. Дель’Катир, обладавший чувствами, недоступными юному служителю, понял, что его друг указывает на Землю, в свет Астрономикана.
— Прежде, чем уляжется шум вокруг его смерти, нас ждут ещё худшие неприятности. Думаю, здесь я высказываю наши общие мысли, не так ли? — после этого Бром замолчал.
Шагавший рядом товарищ настолько углубился в мысленное созерцание резьбы на посохе, что её ментальное изображение начало излучаться вовне. Бром воспринимал узоры так четко, словно сам касался их.
— Туджик, — наконец, промолвил дель’Катир. — Хм. Последние годы он совсем не скрывал своих амбиций, верно? Вот только поддержку завоевывал не в тех местах.
— И завел себе не тех врагов, — отозвался Бром.
— Думаешь, Отранто вообще переживал из-за этого? Не припоминаю, чтобы он слишком волновался о своем преемнике. Во многом поэтому всё так и получилось, и теперь эта женщина-арбитр сидит в покоях Мастера. И на его месте, я не сомневаюсь. Ха!
— Ха. Да, ты прав — в этом действительно вся суть проблемы.
Хотя в дальнейшем почтенные астропаты почти не говорили вслух, они продолжали обдумывать сложившееся положение, и дошло до того, что их мысли начали проникать в разум служителя. Сам не понимая, почему, Аккверин представил себе Тикера Ренца, взвинченного и раздражительного майордома убитого Мастера. Юноша не любил его, и радовался, когда по делам службы, как сейчас, оказывался вдали от советника Отранто. Тем не менее, образ Ренца продолжал болтаться у него в голове. Служитель зашагал шире, чтобы немного приблизиться к псайкерам, и напряг слух, вспоминая инструкции Лоджена:
«Когда я уйду, подслушивай все их разговоры, а потом передавай мне. Всё, что они будут говорить об этом расследовании Арбитрес, а особенно то, что они хотели бы сохранить втайне от меня. Всё, что они скажут о кандидатах на место Мастера, и всё, что будет упомянуто о подозреваемых в убийстве Отранто. Это сообщишь в первую и главнейшую очередь».
Гнездо Огненного Дозора назвали так потому, что оно чаще всего использовалось для переговоров с астропатическими станциями, расположенными в направлении сегментума Соляр. Внимание псайкера обращалось в сторону Святой Земли и великого божественного горнила Астрономикана.
Зеленое Гнездо, находившееся ближе к донжону, получило свое имя после того, как на протяжении долгого времени предназначалось исключительно для передач Флота, и было окрашено в соответствующий цвет линейной группировки Пацификус (астропаты этого различить не могли, хотя знали о таком факте). Основание «насеста» окружали старые кельи охранников и усиленные псайк-обереги, которые флотский персонал использовал для контроля перемещений вверх и вниз по башенке. Теперь, после отмены прежних ограничений, гнездо отвели для наиболее непредсказуемых псайкеров, нуждавшихся в самой тщательной охране и сдерживании.
Неопытные юноши или изможденные старики, напротив, несли службу в Гнезде Отголосков. Корнями эта башенка уходила в древние оружейные мастерские, перестроенные так, чтобы вмещать огромные хоры, которые отдавали свои силы либо менее уверенным астропатам, либо тем, кому требовалось вынести тяжелейший сеанс связи.
Фонарное Гнездо, расположенное вдали от остальных, у вторичных доков, обладало одними из самых хорошо сработанных механизмов, благодаря чему лучше других защищало разум псайкера от любых помех или ментальных возмущений, вызванных иными передачами. Оно предназначалось для астропатов, несущих Тихую Вахту: постоянно открытый прием незапланированных сигналов о помощи или предупреждений, а также дежурство на случай травмы или перегрузки соединения у кого-то из их коллег.
И, наконец, Гнездо Костей. Одновременно с тем, как Зеленое Гнездо уплыло от флота и стало рабочим местом псайкеров Бастиона, Гнездо Костей понемногу утратило прежнее значение личного «насеста» Мастера Башни. Согласно вечному закону Астра Телепатика, главой подобного комплекса мог быть только совершенно полноценный астропат, которому следовало регулярно исполнять служебный долг. Гонваль, предшественник Отранто, никогда особо не думал о персональном гнезде, а последнего Мастера это заботило ещё меньше. Таким образом, Гнездо Костей, расположенное так близко к краю донжона, что человек в вак-костюме мог бы, раскинув руки, коснуться обоих, теперь отводилось любому попросившему об этом псайкеру.
Это, разумеется, было совершенно неподобающе. При попустительстве Отранто позиция Мастера утратила значимость — в этом был твердо уверен старший астропат Туджик. Конечно, такое положение изменится. Оно уже начало бы меняться, если бы не чертово расследование Арбитрес; как только Туджик обретет полномочия Мастера, он обязательно займется делом. Астропат пообещал себе это, пока поднимался на лифте внутри башенки к Гнезду Костей в сопровождении адъютанта и витифера с пистолетом, обернутым красной тканью.
Туджика забрали на Черные Корабли в девятнадцать лет, и к тому времени он уже два года прослужил у собственного отца, приводя в порядок семейные заставы. Со Связывания души псайкер вернулся с белым огнем глубоко внутри и глазами, выжженными дочерна, но, по милости Императора, сохранил ясный разум и память. Да, то была милость, и не бесцельная. Столь многие астропаты лишались воспоминаний и даже высших мозговых функций, испепеленных в момент Связывания, но Император оставил Туджику все его прежние навыки — разве это не было знаком свыше? Ему суждено привести в порядок и эту гребаную заставу, прямо как в молодости.
Двери лифта открылись. К гнезду вел, в буквальном смысле, ребристый коридор: стены были отделаны человеческими ребрами, черепами и позвоночниками, а также длинными костями рук и ног, выложенными в мрачной симметрии. Древние, тщательно сбереженные останки. Туджик ковылял мимо них, то и дело останавливаясь, чтобы выпрямить сутулую спину и позволить адъютанту отрегулировать аугментические лонгеты, подкрепляющие усохшие ноги псайкера. Астропатическое послание для Санто-Певрельи будет готово приблизительно через два часа и пятнадцать минут… Он захромал дальше, размышляя на ходу.
В нем не было ни капли лености Отранто, который отдал половину власти над станцией этому выскочке, мелкому майордому с его дружками, или же идиотской претенциозности Святостали. О, конечно же, она была истово верующей, и Туджик, несомненно, назвал бы её первой среди равных в группе старших астропатов. Впрочем, он сохранял уверенность, поскольку всегда знал, что станет преемником Отранто. Титул «Мастера Башни» принадлежал Туджику; он заслуживал его.
Вздохнув, псайкер опустился на кушетку и приступил к мысленным упражнениям. Где-то внизу шифраторы выполняли последние этапы кодирования и сплетения данных, предназначенных для Санто-Певрельи. Они кодировали информацию для Туджика, чтобы астропат передал его через космос, тем, кто ждет в форте на высокогорье Певрельи.
Тем временем старший астропат Святосталь прогуливалась в Дымном Саду.
Там не было ни цветов, ни деревьев. Сад представлял собой древний отводной туннель, который шел вниз под углом от помещений, расположенных на средних уровнях донжона. Когда-то в них располагались орудийные батареи и пусковые установки, а в вентиляционную трубу всасывались продукты сгорания. Теперь туннель вновь был полон дыма — дыма благовоний и ароматных масел, курящихся и испаряющихся, смешанных в идеально точных пропорциях. Все эти препараты готовил Тикер Ренц, а размещали его помощники и ученики.
Пол сада-коридора имел углубление вдоль центральной оси. Две поднятых дорожки по бокам были покрыты негрубыми округлыми голышами, отполированными до гладкости шелка, так, чтобы не повредить босым ногам. Средняя, опущенная часть, находилась под слоем той же самой гальки, но над камешками стояла вода, доходившая до лодыжек. Её можно было разогреть так, что в туннеле начинало парить, и обогатить тем самым насыщение воздуха, либо охладить, чтобы кожа испытывала внезапное, очищающе-ледяное прикосновение.
