«Что бы там ни придумала себе Марга, спорить с ней все равно бесполезно, – решил он. – У нас общее дело, которое нужно выполнить. А там… До Накхарана путь неблизкий. Кто знает, что нам уготовила дорога?»
Между тем сестра Ширама ослабила железную хватку и кивнула ему:
– Ладно, ступай отдохни. Скоро мы начинаем обряд. Заплетание воинской косы – величайший день в жизни Вирьи и Яндхи. Сегодня они рождаются для взрослой жизни. Ты – первый из инородцев, кто его увидит…
– А как же Анил?
Хаста завертел головой. Может, стоит его отсюда увести, пока не поздно?
– О долговязом не беспокойся, – хмыкнула девушка. – Ему налили доброго вина. Все, что он сможет увидеть, будет во сне…
Марга оценивающе поглядела на буйные рыжие волосы Хасты и, недолго думая, запустила пальцы в его непослушные космы.
– Когда ты убьешь своего первого врага, я думаю, Ширам не будет против, если мы заплетем косу и тебе… Ух ты! Клянусь Змеем, здесь будет славная косища!
– Оставь! – взмолился Хаста, ошалевший от такого натиска. – На нас смотрят, а ты должна позаботиться о девочках…
– Ты прав, – кивнула накхини, с явной неохотой выпуская осчастливленного ею жреца. Она снова вышла в круг и подняла руку, призывая к тишине. – Родичи и соратники! Нынче мы приветствуем среди доблестных воинов Вирью из рода Зериг! Она прошла со мной путь от гор Накхарана до бьярской чащобы. Она была со мной в сердце Аратты, как пел о том мудрейший Хаста. Своей рукой она поражала врагов и у берегов Ратхи, и в стенах столицы. Покажи!
Девушка тут же достала из поясной сумы два клока волос и подняла их для всеобщего обозрения.
– Сегодня у болота Вирья из рода Зериг вновь доказала свою храбрость и ловкость. Она больше не дитя, а взрослая женщина. Она с честью войдет в наш круг. Я призываю Отца-Змея и Мать Найю в свидетели, что отныне Вирья – воин среди воинов! Дайте мне ленту!
Старший из воинов вышел в круг и с поклоном вручил Марге черно-рыжую ленту. Девушка склонила перед ним колени, и накх, не особо церемонясь, начал развязывать ее собранные в детский пучок волосы. Хасте было видно, что порой он делает Вирье больно, но, вероятно, так и задумывалось. Во всяком случае, юная накхини не проронила ни звука. Наконец, когда ее пышные черные волосы разбежались по плечам и спине до самого пояса, накх отступил и запел. Хаста, вслушавшись, удивился: песнь звучала как-то не по-накхски, будто две трети слов были искажены. Прочие накхи один за другим подхватили его пение. Лишь Марга сосредоточенно вплетала ленту в косу зардевшейся от гордости девушки.
Рев голосов стоял над крепостью все то время, пока Марга заплетала длинные волосы своей воспитанницы. Затем старший воин отцовского рода Вирьи протянул Марге серебряное граненое острие. Та вплела его в окончание косы и с силой хлопнула девушку по плечу, давая знак подняться. Из толпы в круг начали выходить старшие воины каждого из родов, а за ними все прочие. Они поочередно обнимали Вирью, поздравляя ее со вступлением в их ряды.
Хаста отвернулся, полагая, что обряд близится к концу. Дарение оружия и приветственные речи его мало интересовали. Да и неприятно ему было слушать добрые напутствия вроде пожеланий вспороть как можно больше животов при помощи этого ножа или вырезать столько вражеских сердец, чтобы ими можно было по кругу обложить башню мужа. Он отошел в сторону и вдруг заметил Яндху. Девчонка стояла неподалеку и с глубокой сосредоточенностью взирала на происходящее в круге. Она показалась жрецу очень бледной. Ее взгляд скользнул по жрецу, но, похоже, она даже не увидела его.
– Ты куда ушел? – послышался за спиной Хасты голос сестры Ширама. – Что, не по себе? Это, должно быть, потому, что здесь незримо присутствуют Отец-Змей и Мать Найя. Ты не можешь их видеть, но наверняка чувствуешь. Они явились среди нас, чтобы благословить свою меньшую дочь…
– Я не понимаю, зачем обкладывать сердцами чьи-то башни. Мне это кажется… – Хаста сдержался, чтобы не назвать накхские пожелания так, как ему действительно хотелось, – пустым делом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Как это «пустым»? – возмутилась Марга. – Ты сам подумай: душа человека там, где его сердце. Они будут вечно отпугивать наших врагов, крича им о боли и смерти! Это же понятно!
– Насколько я помню, накхи переходят из жизни в жизнь…
– Да, но разве речь о накхах? Все прочие не перерождаются. Они становятся гнилым мясом, а потом голыми костями. Только их души устремляются к своим богам, ожидая, когда жрецы откроют им врата небес… Но сестры Найи обладают полной властью над душами убитых врагов. Они могут заставить их служить накхам вечно.
От такого заявления у Хасты пробежали мурашки по коже. О чем другом он мог бы поспорить с Маргой, однако здесь речь явно касалась темного колдовства – своего рода незримого оружия. «Похоже, я еще очень многого не знаю о Матери Найе и ее детях», – подумал воспитанник Тулума.
– Как скажешь, – негромко буркнул он и указал в сторону Яндхи. – А с ней что творится? На ней лица нет!
– Как ты не понимаешь, – вздохнула Марга. – За весь поход Яндха никого не убила – по твоей, кстати, милости.
– Ну и что? Разве она показала мало ловкости и отваги?
– Нет. Ты правильно слагал о ней хвалебные строки. Яндха была хороша. И возможно, она тоже сумеет нынче обрести право заплетать воинскую косу.
– Что значит «возможно»?
– Обычай велит устроить ей испытание. Если она его выдержит, то получит заветное право на косу. Ну а когда убьет первого врага, сможет найти себе мужа – если захочет.
Хаста с невольным состраданием глянул на девушку. Едва ли продолжение праздника сулило Яндхе что-то приятное.
В этот миг голоса смолкли. Краем глаза Хаста увидел счастливую Вирью, покидающую освещенное кострами пространство в сопровождении воинов своего рода. Яндха встрепенулась, поглядела на сестру Ширама, та кивнула, и вторая накхини направилась в круг. Марга вышла вслед за ней, вытащила из-за пояса несколько тонких лучин и, развернув веером, протянула своей воспитаннице. Та не глядя вытянула одну из них. Марга спрятала остальные, зажгла выбранную лучину от ближайшего костра и, держа ее в руке, отступила в сторону.
«Что бы это значило?» – успел подумать Хаста.
Вдруг из толпы выскочил один из воинов и стремительно ударил Яндху в лицо. Девушка отшатнулась, нырнула под удар. Тут же с другой стороны возник новый противник. Он хлестнул ее ладонью по лицу, целя в глаза, и в тот же миг ударил кулаком под ребра. Накхини сумела отвести второй удар, но пощечина достигла цели. Хаста увидел, как ее щека окрасилась кровью.
Между тем сзади появился третий накх и что есть силы пнул девушку ногой в спину. Вернее, попытался пнуть. Будто почувствовав, как уплотняется воздух, она извернулась и вытянутой рукой, как палицей, ударила нападающего по затылку. Тот покачнулся, едва не упав. Яндха попыталась сбить его наземь, но сбоку явился четвертый воин, стараясь подсечь ноги девушки. Та отскочила… А противники все нападали, не давая роздыху. Они появлялись из круга, били и снова исчезали; на их месте возникали новые.
Легкость и стремительность, с которыми Яндха вступила в бой, быстро исчезли. Она оступалась и пропускала удары, но продолжала уворачиваться, а временами пыталась нападать сама. Кровь струйками стекала по ее лицу и рукам, пропитывая одежду. Хаста наконец заметил, что пальцы многих противников украшены боевыми шипастыми кольцами. Так вот в чем дело! Такие перстни накхи часто использовали для поединков и лазанья по деревьям. Каждый меткий удар «украшением» оставлял глубокие царапины. Разодранная одежда Яндхи уже свисала лохмотьями, она шаталась, но все еще была на ногах. Хаста кинул взгляд на Маргу. Почему она не остановит избиение?
Сестра Ширама стояла как ни в чем не бывало, держа в пальцах горящую лучину. Пламя уже почти доело ее, но все еще не облизывало пальцы.
Из толпы, обступившей круг, послышались громкие крики одобрения. Жрец перевел взгляд туда, где все еще продолжался бой. Яндха лежала на земле в луже крови, тщетно пытаясь приподняться на локтях. Над ней стоял молодой воин, с довольной улыбкой подняв унизанную шипастыми перстнями руку.
