– Может, у тебя есть что-то взамен? - Буркнула я.
– А что, тебе больше не во что одеться? - Почесало маковку начальство. - Я же тебе плачу жалованье…
И этот человек уверял меня, что просмотрел мою память! А про куртку-то, безвинно сгинувшую в растворе, позабыл! И про телефон, кстати, тоже…
– Ладно, не переживай, - подозрительно покосился на меня телепат. - Будет тебе и куртка, и телефон. Только ты фрак все же сними. Послушай старших.
– А что в нем не так?
– Ну ты даешь, мать! - Закатил очи предрассветному небу домовой. - От тебя за версту разит нечистью. Если бы не Шуша, завернувший на огонек, я бы перепугался, честное слово!
– Странно… А почему я ничего не чувствую?
– Может, ты непорочна, как дева Мария? - Высказал предположение наглый домовой. - Или, наоборот, настолько…
– Насколько? - Уловила я подвох в голосе мелкого хозяйственника. - Что?
– Лиса, фрак дается не только за заслуги по спасению козлоногих пастырей, - вмешался волхв в мою перепалку с домовым. - Гораздо чаще…
– Насколько чаще? - Нахмурилась я.
– Не знаю. Но подозреваю, что спасать пастыря удавалась единицам за всю историю суккубов на нашей планете. А вот "спать" с ним…
Я вспомнила Мягкофразова. Судя по поведению Козла, он был всеяден.
– А я тут при чем?
– Ты-то ни причем, - охотно согласилось со мной начальство. - Но в памяти поколений подобный фрак означает, что женщина очень хорошо провела время в компании…
Волхв, не договорив, пристально посмотрел на меня. По-моему, ему нравилось наблюдать за тем, как до меня доходят "прописные истины": а что, если "память поколений" была крепка и в металлисте? И что он, в таком случае, обо мне подумал? Я вспомнила, какими глазами он глядел на одежду от Козла. Конечно, по большому счету, он должен был мне доверять. Но, с учетом того, каким для него выдался вчерашний вечер…
– Ладно, уговорили, - скинула я с себя фрак. - Нет, жечь не дам. Борис Иванович, не найдется ли у вас лишнего холщового мешочка?
– Что, жалко выбрасывать? - Подмигнул мне наставник лазоревым глазом.
Я вертела черную вещицу от Козла. Так, сяк. Выбрасывать, безусловно, было жалко. Когда-нибудь, лет через несколько, тихим зимним вечером, под вой бури и свист поземки, я буду потягивать глинтвейн, смотреть бы на свои трофеи, и вспоминать о том, как мне удалось выжить. И надеяться - на то, что буду жить и впредь.
– Был бы он поменьше… Поставила бы его на полку, рядом с алмазным крестиком Берендея. А то, видишь, замок-то уже тю-тю…
– И впрямь, - подобрался волхв. - Замок! Господи, мы тут на всяких козлов время теряем, а у нас…
Он, не договорив, достал непонятно откуда коробочку, и протянул ее мне:
– Запихивай сюда эту гадость! Расправь… Не на крыльцо, на фрак!!! Ффух, пронесло. Чуть было красоту жилища мне не попортила!
Домовой, с ошалевшими глазами наблюдавший за моими действиями, выдохнул с явным облегчением.
– Вы идете? - Распахнул дверь он.
Однако, сетовавший на нехватку времени волхв не спешил в избушку:
– Гоша, ты накрывай на стол, а я отлучусь на несколько минут.
– Есть! - Метнулся домовой к входной двери.
Я осталась стоять.
– Лиса, тебе пора на совет, - напомнило мне начальство. - Да и завтрак…
– Скоро буду.
– Что так?
Ничего. Просто иногда человеку требуется минут пред тем, как взглянуть в глаза глубоко не безразличному тебе человеку. Человеку, который, возможно, уже стал для тебя чужим.
* * *
Когда я вернулась обратно на крыльцо, там ошивался, приплясывая от нетерпения, Гоша. Ни слова не говоря, он схватил меня за руку, и потянул в комнату напротив кабинета начальства. Здесь я никогда не была. В ней было зеркало, шкаф, и куча свободного места.
– Начальство тут что, пляшет? - Скептически оглядела я пустое пространство перед зеркалом.
– Да, выполняет балетные па, - ехидно отозвался домовой. - Крутит тридцать четыре фуэте.
Я невольно представила себе эту картину. Вместо брюк - пачка, вместо свитера - белая майка. Не корсет же!
Гоша фыркнул.
– А почему тридцать четыре? - Вспомнился мне ответ домового.
– Чтобы приму Большого Театра переплюнуть! Лиса! Когда же ты повзрослеешь?!
В голосе домового звучали интонации волхва.
– Ни-ког-да.
– Ну и ладно, - неожиданно покладисто отозвался Гоша. - Держи, - протянул он мне какую-то одежку.
Я осторожно взяла в руки не то удлиненный приталенный жакет, не то полупальто. Изящное до умопомрачения. Легкое, как перышко. Практически цвета морской волны - совсем как глаза волхва, когда тот смотрит на Владычицу Катери… Стоп.
– Я это не возьму.
– Хозяин сам велел тебе это выдать.
– Я в нем замерзну. Оно весит, как моя джинсовая рубашка, а на улице мороз.
– Нет. Оно волшебное и потому теплое.
– Мне зеленый не идет.
– Оденься и посмотрись в зеркало.
Я пожала плечами, однако последовала совету. Глянула… Пальто мне однозначно шло. На меня из зеркала смотрела юная, элегантная, невероятно красивая молодая леди. Это была не я. А вот ниже, там, где отображались джинсы… Черт, они же были светло синими! А ботинки - песочного цвета. Теперь они были под стать верху - может быть, на тон, или на полтона темнее.
Хмм, как сказал бы волхв.
– А платочка шейного у тебя не найдется? И шапочки?
– Для тебя - все, что угодно, - прижал Гоша лапки к груди. - А пальто, вообще-то, с капюшоном.
– Я не рассмотрела.
– И какая ты после этого женщина?
– Драконоподобная, Гоша, драконоподобная.
Домовой вздохнул. А мне вспомнилось, как два года тому назад меня одевала Танька. Укладывала волосы, мазала ресницы фирменной тушью Жозефины. Тогда мне это не помогло. И где она, Танька, сейчас?
Я принялась расстегивать деревянные пуговицы.
– Погоди, - мотнул головой домовой. - Не хочешь быть красивой - не хоти. Но пальто все же оставь. Полезное оно.
– Правда?
Это в корне меняло дело:
– И каковы его свойства?
– А тех, что ты увидела в зеркале, тебе не достаточно?
– Нет.
Гоша презрительно окинул взглядом невероятно красивую меня.
"Ну и дура", - услышала я его мысль.
– Вероятно. Но, может быть, ты соизволишь озвучить список достоинств моей гипотетической обновки?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
