ты носишь на груди, это он дал его тебе, Тайдел. Это камень слез, разгоняющий морок любого прокляться.
Она пытается протянуть руки ко мне, но Иос останавливает ее и прижимает к стене.
— Осторожнее, Анна, кем бы она ни назвала себя, это еще нужно доказать. Здесь шастает полно прихвостней Салемса, разнюхивают и докладывают., я уверен в этом.
Я прижимаю руку к груди, к неприметному камню, который всегда со мной.
Тайдел, это имя я помню, оно пришло ко мне так же, как и мое собственное имя.
Я прикрываю глаза и заглядываю внутренним взором в ее сердце.
За острым чувством боли, в которое оно погружено, за чувством сожаления и стыда, за огромным чувством вины, которое раздирает это сердце, я вижу, что она говорит правду. Это сердце чисто. Я подозреваю, что даже если бы она хотела солгать, то не смогла бы это сделать.
— Ты владеешь силой, — выдыхает она, я чувствую ее….
— За что ты винишь себя? — спрашиваю я.
— За то, что убежала… Я должна была остаться там, должна была разделить судьбу брата. Нельзя было оставлять его на растерзание мерзавцу. А теперь, он может сделать с ним все, что угодно. Я думала только о себе, думала о своей боли и погрузилась в нее, упиваясь своим положением жертвы и упустила шанс, когда была возможность остановить Салемса. А теперь…
Я вижу, как по щеке девушки стекает слеза, и ощущаю ясно и отчетливо, так, словно это мои собственные чувства, как сердце ее сжимает тяжелая рука горечи и сожаления.
— Отпусти ее, пожалуйста, — говорю я, — она не желает нам зла, и похоже, говорит правду. Она достаточно настродалась за последнее время. Она та, за кого себя выдает.
— Ты уверена?
— Да, нити не врут, Иос. И я думаю, что нам больше не нужно искать человека, который знает, как устроен замок изнутри. Этот человек сам к нам пришел.
— Чтоб я сдохла, — выдыхает Кармина едва завидев нас, входящих в дом.
Неприметное строение на отшибе, которое нашел для нас Виктор, достаточно просторно, чтобы вместить всех и достаточно обособленно, чтобы не вызывать лишних вопросов.
— Это же сама Лилиана Шрайк, — шепчет Кармина, так чтобы слышал только он, — если я не сошла с ума. Диди, ты только глянь.
— Что ты… — Даррен отрывается от куска мяса, которое сосредоточенно режет ножом и глядит на нас. Речь его обрывается на полуслове.
— Ты хочешь сказать. что это…
— Да, это вдова императора, — шепчет ему Кармина, но я, в отличие от остальных, хорошо слышу ее.
Лилиана проходит вперед и все замирают, отрываясь от еды, словно их застали врасплох. Мелвилл хмурится, Чивс непонимающе оглядывается по сторонам, а Виктор просто внимательно смотрит не мигая глазами лишенными ресниц, но спустя мгновение встает, сложив руки в молитвенном жесте.
— Здравствуйте, — говорит Лилиана тихим голосом.
Никто не решается проронить и слова, пока Чивс, наконец, не бросает:
— Здравствуйте, приятно познакомиться, я Чивс. А вас как зовут?
Он смущенно оглядывает всех и хмурится.
— Это Лилиана Шрайк, — говорит Мелвилл, не сводя глаз с вдовы императора.
Чивс открывает рот, потом закрывает, но тут же находится снова.
— Императора? Того самого, дракона императора, который… Эм… И чего все молчат, как на похоронах? Если у нас гость, значит нужно накрыть еще на одного. Я не знаю, как у вас принято, но у нас обычно так. Верно ведь, Анна?
Лилиана едва заметно улыбается, глядя на простодушную физиономию Чивса.
— Верно, — говорю я. — Лилиана теперь с нами и она будет помогать нам вытащить Каэна Сандерса. Мы искали старых товарищей Иоса, но нашли человека, еще более подходящего для того, что нам нужно сделать. У нас уже появилось пара хороших идей на этот счет, пока мы шли сюда.
36
Воды я не пью уже три дня, заставляя себя отворачиваться от целого ведра отравленной жидкости, что забирает мою силу, оставленного в моей камере Салемсом. Чем больше я выпью, тем слабее буду. Но если не пить вовсе, то смерть неизбежна.
— Пить теперь можешь сколько влезет, — говорит Салемс, глядя на меня, снизу вверх.
— не боишься, что я выпью достаточно, чтобы лишить тебя радости видеть мою казнь?
— Ты слишком любишь себя, щенок, — хохочет Салемс. — Такие, как ты, не способны на подобный поступок.
— Драконов нельзя убивать по закону, — говорю я.
— А где ты тут видишь драконов, ничтожество? Посмотри на себя, ты еще более жалок, чем человек. Ты лишен силы, лишен благодати и твоя истинная мертва. Твой дом продан, а род твой будет предан забвению.
— Тебе не сойдет это с рук. Это против высшего закона!
— Ты заговорил о высшем законе? — в голосе Салемса звучит стальная издевка. — Ты не думал о высшем законе, когда трахал своих девок и строил планы о подмене истинного наследника на фальшивого бастарда.
— Анна вернется, и когда это случится, ты ответишь за все.
— Я едва слышу, что ты шепчешь, ничтожество, — говорит Салемс. — Приготовься, у тебя осталось не так много времени.
— Она вернется…
— Ты сам уже не веришь в то, что говоришь, Каэн. Твоя истинная мертва, Я позаботился о том, чтобы не нашли даже ее следов. Скажу тебе по секрету, друг мой, что я отправил за ней своих лучших людей в первый же день, когда улетел Шрайк. Они нашли твою малышку и хотели спасти, но нечаянно она несколько раз напоролась на их кинжалы. Увы, юные особы бывают так неосторожны.
— Ты врешь! Она жива! Я чувствую это!
Я пытаюсь встать, но все, что могу, это лишь тщетно натянуть цепи.
— Ты чувствуешь только тьму и опустошение, Каэн Сандерс, потому что я этого хочу. Ты делаешь то, что я хочу, потому что иначе не может и быть. Ты думал, что можешь стать наместником императора? Скажи, ведь эта мысль даже тебе теперь кажется абсурдной, верно ведь?
— Каждое твое слово — ложь…
— Говоришь, как тот, кто знает в лжи толк? Признаюсь тебе честно, твой план не лишен некоторой изобретательности. Будь судьба к тебе чуть более благосклонна и не будь рядом меня, у тебя, может быть и вышло что-нибудь. Только ты был таким дураком, Каэн, что сидел и ждал. Я же никогда не вступаю в бой, если не знаю наверняка, что победа будет моей. В этом смысле, твое поражение — это судьба. Вне зависимости от того, что бы ты предпринял, ты не смог бы одержать победу в этой игре. Потому что ты глупый, слабый и не
