— Имя вашей матери?
— Джулиана.
— Отца?
— Эрик.
— Были у вас братья и сестры?
— Да. Одна сестра, но она умерла в момент рождения.
— И?
— И моя мать умерла вместе с нею. Умерла родами.
— Где ваш отец?
— Умер. Погиб во время обвала на шахте, когда мне было десять лет.
— И…
— Я поселилась у дяди.
Теперь я повернулась и встала лицом к нему. — Я прожила почти десять лет в его доме, наверху, над гостиницей «Петух и бутылка». Я имела обыкновение помогать вам, когда вы делали обходы своих больных. Кроме того, я вытирала пыль в этом доме и подметала полы. Еще просила вас научить меня лечить больных, и вы обещали, что когда-нибудь сделаете это.
Он плакал, закрывая лицо руками.
— Когда мне исполнилось шестнадцать, я призналась вам, что люблю Николаса Уиндхэма. Я сказала вам, что мечтаю выйти за него замуж и что однажды это случится. Вы рассмеялись и сказали, что будете плясать на моей свадьбе. Десять лет я наблюдала, как он приходил в таверну моего дяди, и всегда пряталась, всегда скрывалась от него, опасаясь, что он сочтет меня слишком незначительной или слишком молодой. Вы убедили меня, что я красива. Вы и Джером. Вы называли меня принцессой и говорили, что я заслуживаю принца.
Он упал на стул:
— Если бы я только мог покончить с этим.
— Я убедила Джерома помочь мне. По его совету я подстроила нашу встречу на Коув-роуд. И ровно в полдень я встретила Николаса Уиндхэма лицом к лицу в первый раз там, на развилке дорог. Я несла корзинку с вереском и желтыми нарциссами. На мне было платье из жемчужно-серого муслина…
Мой голос задрожал и пресекся, когда я вспомнила свою первую встречу с Уиндхэмом.
— Мое желание исполнилось. В тот день он полюбил меня.
— Я не должен был допустить этого, — сказал мой старый друг.
Я хмуро смотрела в его полные скорби глаза.
— Да, вы должны были мне сказать о ней. О леди Джейн Блэнкеншип, которая сделала все, чтобы приковать его к себе.
— Я не хотел причинять тебе боль, — возразил Брэббс.
— Причинять боль! Разве мне не было больно узнать, что он обручился с леди Джейн? Обручился, когда не прошло и двух дней после того, как он признался мне в любви?
— В таком случае, ты должна винить лорда Малхэма, а не меня, Мэгги!
— Нет, я не собираюсь винить его. Я виню себя. Себя и Джерома. Если бы я знала о леди Джейн прежде…
Брэббс поднялся со своего стула.
— Ты знала о леди Джейн, когда забралась к нему в постель, девочка. В таком случае где же была твоя гордость?
— Гордость? — возмутилась я. — И вы еще будете читать мне проповеди о гордости и достоинстве? Вы, человек, отбросивший дружбу и доверие, как ненужные вещи? Я вам так доверяла…
— И что я должен был сделать? Когда ко мне пришел твой дядя и высказал подозрения насчет твоего состояния… что мне оставалось делать?
— Вы могли бы отослать меня куда-нибудь.
Куда угодно, но только не в Ройал-Оукс в Менстоне. Это же сумасшедший дом…
— Ничего другого не оставалось, девочка. Брэббс снова опустился на стул с усталым и несчастным видом.
— После смерти твоего дяди я пытался писать письма в это учреждение, но ответа ни разу не получил. Ни разу! Потом появился Джером, сам едва живой. Он сказал мне, что ты умерла. Умерла в этом злополучном месте, не выдержав тяжких испытаний. О, Мэгги, Мэгги, как я страдал!
Его рыдания надрывали мне сердце. Я опустилась на пол и обхватила его колени.
— Вы думаете, я не страдала? — спросила я уже более мягким тоном.
Он провел рукой по моим волосам.
— Должно быть, это скверное место.
— Да. Скверное. Мне было стыдно, что меня туда заперли. И я ненавидела вас. Я ненавидела своего дядю. Я ненавидела Николаса. Почему это случилось со мной? — спрашивала я себя тысячу раз на дню. Я была доброй девочкой, и все, чего я хотела, — это Николас, но, даже желая этого, я была готова разлучиться с ним. Я ведь знаю, что такое аристократия с ее снобизмом. Он должен был жениться на Джейн, ведь их семьи договорились об этом браке.
— И все-таки ты пошла к нему. Я закрыла глаза, вспоминая.
— Да, я пошла к нему. Но разве не ирония судьбы, что празднование его помолвки проходило в гостинице моего дяди?
— И как же тебе удалось попасть туда?
— Я подкупила служанку, которую наняли родственники Уиндхэма на этот вечер, и заняла ее место.
— Он должен был попытаться избавиться от тебя.
— Он и пытался, — с горечью кивнула я.
— Да, на нем тоже лежит грех, девочка.
Я вздохнула, не сводя глаз с уголка возле камина.
— Его вина была только в том, что он позволил мне поверить, что я могу бороться за него, что у меня есть надежда победить. Он обещал мне эту ночь, поклялся, что не любит ее, и я ему поверила. Он дал мне слово, что найдет способ порвать с ней, расторгнуть помолвку. И на следующее утро уехал в Йорк именно с этой целью. Я не видела его несколько недель. Когда я узнала о его возвращении в Уолтхэмстоу, я ждала, уверенная, что он придет повидать меня. Но он не пришел…
— И вскоре тебя отправили в Менстон.
— Да, — ответила я тихо. — В то время, как он стоял у алтаря рядом с Джейн Блэнкеншип, за мной захлопнулись окованные железом двери Ройал-Оукса, лишив меня надежды на будущее.
— Но ведь ты здесь, девочка. Теперь ты вернулась домой…
— Ненадолго, — возразила я и почувствовала теплое прикосновение его руки. Закрыв глаза, я сказала: — Я вернулась за тем, что принадлежит мне. А потом я уеду.
Он поколебался, прежде чем ответить:
— Мэгги, здесь нет ничего, решительно ничего, принадлежащего тебе. Твой дядя ничего тебе не оставил.
— Я вернулась не за тряпками, не за деньгами, не за сувенирами на память.
— Посмотри на меня! — требовательно произнес Брэббс.
Я подняла глаза.
— Скажи мне, где ты остановилась?
— В Уолтхэмстоу.
— Боже мой!
— Он меня не помнит, — поспешила заверить его я.
— Это не мое дело. Но преступление…
— Преступление!
В порыве гнева я вскочила с места, сбросила его руку со своего плеча.
— Преступление, сэр? Преступление забрать у вора то, что в первую очередь принадлежит мне? Ребенок мой! Его отняли от моей груди и забрали от меня менее чем через сутки после его рождения!
— Мэгги, подумай о ребенке. Что ты можешь ему дать?
— Я его мать!
Я наступала на него, продолжая свою гневную отповедь:
— Я его мать! Разве я люблю его меньше оттого, что у меня нет дома? Оттого что я бедна? Необразованна? Разве это имеет отношение к тому, что я чувствую к нему? Он моя плоть и кровь…
— Но он еще и Уиндхэм!
Старик поднялся со стула.
— Скажи мне, девочка! Ты ведь видела их вместе: разве Николас любит его меньше, чем ты?
