— Если бы охрана станции была вместе с нами, — размахивая руками, говорил один из парней, — мы бы давно разбили этих гадов! Ведь «каэсников» почти столько же, сколько нас всех на трех «городских» периметрах!
— Их там больше, чем нас! — вторил другой. — Потому они сегодня и отбились.
— Едва-едва, — говорил еще кто-то. — Хорошо, что Ярчук придумал насчет Зашейка…
— Хорошо-то хорошо, но это могло ой как плохо кончиться!
— Не кончилось же! А если бы грохнули станцию — что, лучше было бы?..
— Лучше было бы, если у Потапова тогда все получилось… Тогда бы нас никакая сволочь не победила!
— Потапов — шарлатан! Ничего у него не могло получиться!..
— Сам ты шарлатан! Потапов — гений!
Нанасу стало совсем интересно. Но задавать вопросы он пока еще стеснялся; и так многие принимают его за дикаря, а так ляпнет чего-нибудь не то, тогда совсем засмеют.
Но когда шумная «политинформация» наконец закончилась и охранники разошлись по комнатам, он дождался, пока Смурнов закрыл дверь в помещение, и спросил:
— А кто такой Потапов? Что он такого придумал, что могло бы всех спасти?
Александр Михайлович исподлобья глянул на юношу и засопел. Потом выдавил с явной неохотой:
— Витька Потапов — золотая голова! И руки золотые. Да, сделай он тогда свою хреновину — охрана периметра станции была бы нахрен никому не нужна! И город бы сейчас защищало вдвое больше людей. Вдвое! Понимаешь?..
— Понимаю… — пробормотал Нанас и тут же поправился: — То есть, нет, не понимаю легохонько… Почему была бы не нужна? Что он такое придумал?..
— А тебе зачем?.. — насупился еще больше одноногий комендант. — Ты не шпион этих варваров, часом?..
Нанасу стало неуютно. Было непонятно, шутит Смурнов или нет. И эта его деревянная нога… У парня заныла вдруг голова — там, где по ней приложили недавно чем-то тяжелым. Возможно, как раз таким вот, как эта самая деревяшка!.. Саам непроизвольно сглотнул и жалобно проблеял:
— Не-ет… Не шпион я…
— Ну и иди тогда спать! Ночь на дворе! — буркнул и захромал к себе комендант.
Нанас тоже пошел в свою комнату, чувствуя, как настроение снова все глубже и глубже проваливается в черную яму. Впрочем, уснул он сразу — дала о себе знать усталость.
Но и тут юноше не повезло. Еще сквозь сон он услышал треск Костиной рации и невнятный бубнеж соседа по комнате. А вскоре Парсыкин затряс его за плечо:
— Колька! Одевайся, поехали!
— Куда?.. — отчаянно зевая, принялся тереть глаза Нанас.
— Там увидишь.
Глава 17
ВСТРЕЧА В ЗАБРОШЕННОМ ДОМЕ
Всю дорогу Парсыкин непривычно молчал. Он вообще в последние дни стал каким-то не таким, словно его подменили. Впрочем, у Нанаса хватало и других забот, чтобы обращать на поведение товарища внимание, да и виделись они в последнее время не столь уж часто. А вот сейчас поведение Кости бросилось Нанасу в глаза. И хоть ему было весьма любопытно, куда везет его среди ночи Парсыкин, спросил он о другом:
— Что случилось, Костя? У тебя неприятности?
— С чего ты взял? — буркнул водитель. — Просто устал, не выспался… А неприятность сейчас у всех одна.
— Да я понимаю. Но ты какой-то… не такой. Не разговариваешь совсем…
— Вам не угодить, — проворчал Костя, не отрывая взгляда от дороги, — то слишком много болтаю, то не разговариваю…
— Я не говорил, что ты слишком много болтаешь.
— Ты не говорил, другие говорят. И вообще, не отвлекай, я за рулем!
Последнее замечание было не менее странным, чем непонятная угрюмость Кости; ему и днем-то, когда на улицах города было хоть какое-то движение, ничуть не мешали разговоры с пассажирами, а уж теперь, когда хорошо освещенная дорога была совершенно пустой… Несложно было догадаться, что парень просто не хочет ни о чем говорить. И все-таки Нанас задал вопрос, который волновал его в первую очередь:
— Скажи хотя бы, куда ты меня везешь?
— Да что ты пристал! — вспылил Костя. — Сейчас сам увидишь!
Нанас и впрямь скоро увидел, где едет их автомобиль. Рядом была центральная площадь Полярных Зорей, где находились мэрия и спортивный комплекс. А ведь именно в спорткомплекс поселили на время осады детей города и именно там сейчас дежурила Надя!
— Надя?!.. — воскликнул Нанас, чувствуя, как немеют от подкатившего ужаса губы. — Что-то случилось с Надей?..
Он не заметил, как в неосознанном порыве схватил за плечо Костю. Тот дернулся, отталкивая саама, и машина вильнула, едва не зацепив колесами бордюр.
— Ты что, совсем рехнулся?!.. — завопил Парсыкин. — Чего цепляешься?!
— Я больше не буду… — отдернув руки, вжался в спинку сиденья Нанас. — Скажи только, что с Надей?
— Да откуда я знаю, что с твоей Надей?! При чем тут вообще какая-то Надя? Сиди и не дергайся, а то мы так вообще никуда не приедем!
Вопреки ожиданиям Нанаса, автомобиль не стал поворачивать к площади. Он проехал дальше, и вскоре удивленный юноша понял, что город почти закончился, — вокруг все чаще стали попадаться деревья, а фонари, освещавшие до этого дорогу, исчезли. Впрочем, какие-то здания — явно не жилые, давно заброшенные, им еще изредка попадались. Как раз возле одного из них, зияющего черными квадратами слепых окон, Парсыкин и остановил машину.
— Все, приехали. Вылезай, тебя ждут. — Костя определенно нервничал, постукивая пальцами по баранке.
Однако Нанас не спешил выходить. В его голове по-прежнему был сумбур. Тревога за любимую, хоть и уменьшившаяся после Костиных слов, по-прежнему не отпускала парня. Он даже не осознал нелепости ситуации: кто может ждать его на окраине города в заброшенном доме?..
— Ты точно привез меня сюда не из-за Нади?
— Да точно, точно! Какая тебе здесь Надя?.. И вообще, никуда я тебя не привозил. Мы просто катались, понял?
— Нет…
— Да чего тут непонятного? С тобой хотят поговорить! Но не желают, чтобы об этой встрече знал кто-нибудь еще. Теперь понял?
— Не совсем… Кто хочет?.. Зачем, чтобы никто не знал? И потом, ты-то знаешь…
— Ничего я не знаю и знать не хочу! Еще раз тебе говорю: мы просто катались. Это если кто-нибудь спросит. А не спросит — вообще молчи. Ляпнешь кому-нибудь про меня — по башке тресну! Иди, давай!
Так ничего и не понявший Нанас выбрался из салона. Машина тотчас рванула с места и помчалась, пыля снегом, назад, к городу.
— Э! — вытянул ей вслед руки ошарашенный саам. — Ты куда?!..
Все это было настолько неожиданным и странным, что он даже не испугался. А ведь еще не до конца прошла голова, по которой ему попало отнюдь не в таком безлюдном и сумрачном месте! Чего же стоит ожидать здесь?.. И это совершенно непонятное поведение Парсыкина… Может быть, водитель решил подшутить над соседом таким диким образом?.. Вообще-то непохоже на Костю, но эта мысль давала хоть какое-то объяснение происходящему. В таком случае оставалось только ждать, когда наигравшийся сосед вернется за ним.
Но в глубине души Нанас в эту единственную пришедшую ему в голову идею не верил. Да, Костя мог иногда пошутить, но эта шутка выглядела слишком уж затянувшейся и сложной.
А что, если это все-таки не шутка?.. Что там говорил Парсыкин — кто-то здесь его ждет, хочет с ним встретиться?.. И где же тогда этот «кто-то»?
Юноша огляделся. Небо было затянуто облаками, но их слой был достаточно тонким. Проглядывающий из-за него тусклый ломтик луны позволял вполне отчетливо рассмотреть одинокое здание, возле которого он стоял. Нанас еще раз убедился, что в этом доме никто не живет, — в темных окнах не было стекол, а из-за обшарпанных стен не доносилось ни звука… Хотя нет! Изнутри послышался скрип рассохшихся половиц!.. Кто-то ходил там, в этом жутковатом заброшенном доме… И шаги эти слышались на первом этаже, одно из окон которого чернело как раз напротив лица Нанаса.
Парень невольно отпрянул в сторону, и как раз в этот момент краем глаза успел заметить в темной глубине мелькнувшее светлое пятно, похожее на человеческое лицо. Нанас едва сумел подавить крик, когда услышал вдруг:
— Лопарев?.. Заходи внутрь, не бойся.
Голос показался ему очень знакомым, но скованный страхом разум не сумел пока разобраться, кому тот мог принадлежать.
— Заходи скорей! — позвали его снова. — Что ты застыл? Никто тебя, как говорится, не съест.
Догадка, кому мог принадлежать этот голос, все же вспыхнула в сознании юноши, но она была столь невероятной, что он тут же выбросил ее из головы. Зато мысль, что если бы ему хотели причинить зло, то давно бы уже сделали это, а не стали приглашать войти, заставила взять себя в руки и немного успокоиться.
— Сейчас, — глухо отозвался он, — иду… — и двинулся к двери подъезда, криво висящей на одной петле.
Внутри было совсем темно и, как показалось Нанасу, еще холодней, чем на улице. Во всяком случае, пока юноша не вошел внутрь здания, усилившегося ночью мороза он ощутить не успел. Сейчас же холодный воздух ощутимо покалывал нос и щеки, а горлу даже стало больно — только сейчас парень понял, что от волнения дышит ртом.
