И вот в один злосчастный день Фельк решил захватить власть над всем Перешейком. Захватчики начали с Каллаха - пришли и завоевали его. Для Аквинта это означало катастрофу. Он лишился всего - и успешного дела, и личной жизни. Точно так же, как лишился независимости его родной город, который безбедно и безопасно существовал уже многие десятки зим.
Шагая по каллахской улице и наблюдая за своими земляками, Аквинт размышлял о том, что всем этим людям оказалась уготована столь же незавидная судьба. Торговцы, ремесленники, наемные рабочие - большинство из них продолжало трудиться, как и до фелькского нашествия - но все они превратились в нищих. Их безжалостно обокрали, конфисковав сбережения, которые люди копили годами. Оккупанты изъяли из оборота настоящие, металлические деньги и пустили их на собственные военные нужды. Вместо того горожанам подсунули кучку бесполезных раскрашенных бумажек.
Бедный покоренный Каллах... он в полной мере прочувствовал свое поражжение. Как бы Аквинт ни старался отвлечься, он снова и снова возвращался к этим горестным мыслям.
Завернув на один из небольших базарчиков, Аквинт разыскал интересующую его лавку. С хозяином он был не знаком, но о качестве товаров наслышан.
И у вас хватает совести продавать такое барахло! начал он торговлю.
Разуй глаза, деревня! Посмотри на цену! Да я же задаром товар отдаю, сам потом неделю голодать буду, - поддержал игру торговец. - Ты что же, не разумеешь свою выгоду?
Аквинт подержал в руках инструмент, подергал струны, силясь изобразить из себя специалиста. Похоже, вещь в исправном состоянии... Какое-то время они с хозяином торговались. Изначально тот назначил достаточно высокую цену, но Аквинт умудрился сбить ее - большей частью из любви к искусству.
Наконец он достал из кармана пригоршню бумажек, положил на прилавок и не спеша удалился со своим приобретением. Торговец благоразумно не поинтересовался, как это однорукий покупатель намеревается играть на инструменте.
Пройдя по узеньким кривым улочкам, Аквинт свернул в совсем уж запущенную часть города. Но даже здешняя нищета и разруха были милы его сердцу - мальчишкой Аквинт провел не один счастливый день среди этих трущоб.
Много друзей исчезло, сгинуло в водовороте грянувшей войны, но все же, шагая по пыльной мостовой, Аквинт там и сям встречал знакомые лица. Он вошел в гостиницу своей старой знакомой - госпожи Лайны.
Поднялся на третий этаж. Это была его причуда, недурно оплаченный каприз - поселить новых рекрутов в комнату, которую раньше занимал Менестрель. Впрочем, возможно расходы и окупятся. Старая поговорка гласит, что вор всегда возвращается на место преступления. Ерунда, конечно... Настоящие профессиональные воры всегда серьезно планируют каждую операцию. Но ведь есть же еще и дилетанты, которые выбирают себе объекты наобум или еще по каким-то причинам, отличным от выгоды... вот те да, те могут вернуться на старое место.
Кто знает? Возможно, Менестрель, и впрямь, однажды посетит свое старое жилище.
Аквинт осторожно постучал в дверь и замер в ожидании. Непонятно почему, но у него сложилось четкое впечатление, что этих двоих связывали более чем дружеские отношения. А ему не хотелось бы вламываться в комнату посреди любовных утех странной парочки.
Стоя под дверью, Аквинт подумал, что его новые сотрудники вполне могли и сбежать – времени со вчерашнего дня у них было более чем достаточно. Ну что ж, он с самого начала предусмотрел такую возможность. Она его не пугала: он знал, что выбраться из оккупированного Каллаха почти невозможно.
Впрочем, опасался он напрасно – дверь ему открыла сама Радстак. Очень необычная женщина, мелькнуло в голове у Аквинта. И, пожалуй, довольно привлекательная – несмотря на мужскую короткую стрижку и шрамы через все лицо. Было в ней что-то от змеи с их скользкой текущей грацией и неуловимой стремительностью движений.
А, Радстак, - улыбнулся Аквинт - Как тебе ваше новое жилище?
Случалось мне спать и в местах похуже, - ответила женщина. Говорила она с легким акцентом, который Аквинт никак не мог определить.
А ты, Део. - обратился он к ее напарнику, - ты хорошо выспался?
Вполне, - кивнул тот.
Вот и отлично. Будем считать, что обмен любезностями состоялся. Теперь перейдем к делу. Кто-нибудь из вас знает, что это такое? - Аквинт продемонстрировал им инструмент, приобретенный на рынке.
Похоже на меллиглос, - пожал плечами Део.
Он и есть, - подтвердил Аквинт. – Умеете играть на нем?
Радстак молча разглядывала инструмент, зато ее товарищ откликнулся.
Наш придворный учитель... э-э, короче, я когда-то учился
Ну, тогда держи
И Аквинт протянул меллиглос мужчине, который взял его, проверил, подтянул несколько струн и удовлетворенно кивнул.
Итак, - произнес Аквинт, сдерживая нетерпение, - покажи, на что ты способен.
Део уселся, пристроил инструмент поудобнее и стал подбирать какую-то песенку. Сначала он играл неуверенно, пару раз ошибался, но быстро исправлялся, затем разошелся и, похоже, даже стал получать удовольствие от игры. В общем-то, он показался Аквинту достаточно умелым музыкантом
Довольно. - Он вскинул руку. - Совсем недурно. Надо полагать, ты знаешь немало песен?
Ну, кое-что знаю, - немного смущенно сказал Део. - А к чему эти вопросы?
А петь умеешь? - продолжал допытываться Аквинт. Парень нахмурился и, ухмыльнувшись, покачал головой.
Вот уж извини, - сказал он. - Сколько надо мной не бились, но так ничему и не научили. Я могу, конечно, попробовать, по это больше похоже на вой раненой собаки.
И он весьма самокритично усмехнулся. Нет, определенно этот мужчина обладал своеобразным шармом.
Может, ты умеешь? - Аквинт обернулся к девушке.
Умею что?
Петь, - резко сказал Аквинт, рассердившись сам на себя. Ну конечно, станет эта женщина с внешностью опытного бойца тратить время на распевание каких-то песенок.
Ее глаза, в которых жила смертельная угроза, казались почти бесцветными. Некоторое время она сверлила ими работодателя, а затем вдруг неожиданно набрала побольше воздуха и запела:
Твое лицо при лунном свете Вдруг стало чуждым для меня. И я забыла все на свете. Лишь злобу в сердце сохраня...
От удивления у Аквинта челюсть отвалилась; Део тоже выглядел ошарашенным. Вот уж воистину кто бы мог подумать... Голос у Радстак оказался неожиданно мягким и глубоким, к тому же неплохо поставленным. Но еще больше его поразили печаль и нежность, прозвучавшие в этих нехитрых строчках
Весьма... впечатляет, выдавил он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
