— Нет! — от горестного крика Кости Шаламова дрогнули стены. — Сволочи, фашистские сволочи! Мой брат! Гришенька!
Он кричал по-русски и в бессильной ярости молотил кулаками по стене, мы с Гюнтером потрясенно молчали. Только Ростоцкий решился подойти и успокоить его.
— У тебя есть шанс отомстить фашистам за брата, встав на его место! — сказал полковник Лагодинский. — Красная Армия ждет тебя.
Перед сном Петров рассказал нам о некоторых интересных фактах. Оказывается, отец дал новорожденному сыну Асланбеку Чермоеву имя своего друга Асланбека Шерипова, впоследствии ставшего командиром Чеченской Красной Армии и героем революции.
— Он что, однофамилец нашего бандита Майрбека Шерипова? — заметили мы.
— Не однофамилец, а родной брат! — поразил нас майор.
— Как так?!
— А вот так. Один брат проливал кровь за установление Советской власти в Чечне, а Майрбек предал ее и память брата. Советская власть дала ему высшее образование и высокий пост. А он воткнул нож в спину.
— Но я знаю, что в конце тридцатых НКВД были расстреляны многие враги народа. Как же бдительные органы прозевали такого волка в овечьей шкуре? — задал логичный вопрос Ростоцкий.
— Так его действительно арестовали в 1938-м, а в 1939-м выпустили. И даже назначили председателем Леспромсовета ЧИ АССР в 1941-м. Но уже в октябре того же года он ушел в горы и стал сколачивать банды.
— Вам сейчас было бы намного легче, если бы ваши чекисты тогда его шлепнули.
— Вряд ли. Просто на его месте сейчас был бы другой. Перефразируя великого Маркса, можно сказать: «Призрак бродит по Чечне — призрак антисоветского мятежа».
— То есть местные в любом случае начали бы этот мятеж?
— Начали?! Да они его и не заканчивали толком со времен Ермолова. Они постоянно бунтуют. После революции у нас поднял мятеж имам Гоцинский. Кстати, один из его недобитых сторонников мулла Джавотхан сейчас сотрудничает с Шериповым. Майрбеку выгодно опираться на религиозные авторитеты.
— Чего же горцам не хватает? Мы часто заходили в аулы, живут они не бедно. Скажем так, получше белорусских крестьян, — заметил Гюнтер.
— Вы с вашим немецким уважением к законной власти это вряд ли поймете, — пожал плечами Петров. — По-моему, они готовы ненавидеть любое государство. Думаете, если Германия завоюет Кавказ, то они успокоятся?! Вон съезд горцев даже выпустил в июне 1942 года «Воззвание к чечено-ингушскому народу», в котором говорится, что «кавказцы ожидают немцев как гостей и окажут им гостеприимство только при полном признании ими кавказской независимости». И намекает, что если Германия не предоставит им самостоятельности, то получит только новый виток национально-освободительной войны». Точно тебе говорю — вы с ними передеретесь на этой почве. И потом наступит ваша очередь гоняться за ними по горам в составе батальона СС! И до-олго будете гоняться, лет сто!
— Зачем? Мы просто сожгли бы все аулы и точка! Не, ну мы бы лично в этом не участвовали! Чего вы все так на меня уставились! — поежился бравый фельдфебель. — А вот ребятки Гиммлера поступают с партизанами именно так.
— И как успехи?
— У них или у партизан? — ухмыльнулся я. — Честно говоря, с переменным успехом.
— Вот видишь! Вы не сможете справиться с местными в горах.
— Тогда для Германии выгоднее заранее руками НКВД придушить этих бандитов, — делает неожиданный вывод Гюнтер.
— Ладно, давайте спать! Шлафен зи битте!
Я послушно вытянулся под теплым одеялом, но сон ко мне не шел. Я лежал, уставившись в беленый потолок, и думал:
«Надо же, как символично: тезка погибшего революционера сражается с его братом-бандитом. И оба яростны и непримиримы в сознании своей правоты. Кровные враги, мстящие друг другу и по древним законам гор, и по законам классовой ненависти. Линия фронта в Чечне проходит не там, где окопы воюющих армий, и даже не между нациями. Линия фронта кровавой рваной раной проходит по сердцам людей. Вчерашние мирные соседи вдруг оборачиваются опасными врагами, глава сельсовета или начальник райотдела милиции оказывается главарем банды, за которой ему же и поручено охотиться. Сын на отца, брат на брата. Боже, в какое осиное гнездо мы попали! Кстати, Гюнтер прав. Почему бы нам в самом деле не помочь НКВД разобраться с бандитами?! Со своими мы воевать не собираемся, а эти двуличные союзнички в папахах, оказывается, и нам в спину нож готовят! Оказывается, вот какие планы были у их главарей!»
Рассказывает старшина Нестеренко:
— Через неделю Лагодинский дает мне краткосрочный отпуск, чтобы съездить в Грозный и навестить родных. Советует взять с собой Владимира с Асланбеком и парашютистов, выделяет нам машину. Мы не опасаемся, что пленные убегут — это глупо. Они очень хотят побывать в городе, но просят выдать всем нормальную одежду: немыслимо ехать в фашистской форме — горожане их разорвут.
— «Нормальная» — это какая? — уточняю я. — Четыре гражданских костюма, да еще подходящих размеров, взять неоткуда. Но зато у нашего каптенармуса есть новенькие комплекты хэбэ.
Притаскиваю со склада четыре комплекта красноармейской формы, естественно, без знаков различия.
Ростоцкий надевает русскую форму с удовольствием, даже вертится перед зеркалом. Димпер-Шаламов одевается привычно, он ведь начинал службу в нашей армии.
Даже Пауль уже особых фокусов не выкидывает. Только скроил гнусную рожу перед зеркалом и показал тельмановское приветствие «Рот Фронт». Гюнтер хотел дать ему по шее, но шутник увернулся и спрятался за мою спину.
Ну, вот все готовы. Переоделись, такое впечатление, будто «сбросили лягушачью шкурку», как в сказке, и стали людьми. Сжечь бы эту самую шкурку, но даже в сказке волевые методы до добра не довели.
Час езды по разбитой горной дороге, еще полчаса по равнине, и наша полуторка подъезжает к окраине города. Всюду видны следы ужасного пожара.
Вспоминаю свои впечатления о первом массированном налете немецкой авиации на Грозный.
Около пяти вечера заревел сигнал воздушной тревоги, затем мы услышали натужный гул моторов. С юга-запада, под углом к Старопромысловскому шоссе, подходили несколько десятков бомбардировщиков «Юнкерсов» и «Мессершмиттов» — истребителей прикрытия. Захлопали выстрелы наших зениток, но все же большей части вражеских самолетов удалось прорваться к окраине города. На подходе к цели они разделились. Первая пара сначала круто взмыла вверх, а затем начала пикировать на заводские корпуса, следом за ней маневр повторили остальные. От их брюха отделились черные точки авиабомб.
