Миссис Баррит промолчала. И она сама, и ее сыновья охотно нежились по утрам в постели, с удовольствием посиживали за обеденным столом, и болезнь, которая свела Эверарда в могилу, не встретила сопротивления со стороны его молодого организма. Безусловно, миссис Олдхэм была права, и миссис Баррит оставалось только корить себя за то, что она потворствовала слабостям своих детей и своим собственным, несмотря на то, что супруг нередко обвинял миссис Баррит в чересчур снисходительном отношении к лени и праздности.
Филлис и Розамунда навестили Имоджин, каждая сказала больной несколько ласковых слов, после чего подруги удалились, озабоченные собственными делами, и предоставили старшим дамам ухаживать за мисс Грейстоун.
Приготовления к обедам и пикникам, которые никто не собирался отменять из-за простуды Имоджин, требовали от хозяйки дома немалых усилий, не говоря уж о приближающемся дне летнего бала Грейстоунов, и миссис Найт охотно помогала ей в этих хлопотах. Для юных леди также нашлись поручения, и тут выяснилось, что лучше всего с ними справляется мисс Тиллард — Флора редко была способна дослушать до конца пространные речи миссис Грейстоун, а Филлис предпочитала все делать по-своему. Таким образом, вопрос о пребывании Розамунды в гостях у Грейстоунов решился сам собой, по крайней мере до того, как состоится упомянутый бал.
— Скоро приедет Ризинг, — сказала Филлис подруге на третий день после бала у лорда Глоссберри. — А мистер Баррит все еще не продвинулся в своих ухаживаниях.
— Тут я не могу ничего поделать, дорогая, — улыбнулась Розамунда. — Я предоставила тебе возможность проводить с ним столько времени, сколько тебе захочется, дальнейшее зависит только от тебя.
Розамунда была права — несмотря на занятость, она упросила Флору рисовать портрет на фоне цветущих роз и каждый день позировала мисс Уилтон, а Бернард Уилтон, разумеется, не мог не мешать своей сестре ненужными советами и насмешками. Так что вся троица после завтрака подолгу пропадала на лужайке перед домом, в то время как Филлис и мистер Баррит частенько прогуливались к ручью, оставаясь все время на виду, и при этом оказывались недоступны для тех, кто хотел бы подслушать их разговоры.
Мистер Баррит знал теперь достаточно о несчастной судьбе мисс Найт, и ее вынужденная помолвка глубоко его возмущала. Филлис не пожалела красок, описывая дурной нрав сэра Джона, несомненно, истинного сына своего беспутного отца, и добродетельный юноша пришел в ужас при мысли о том, что такое нежное и чистое существо, как мисс Найт, будет предано в руки негодяя ради удовлетворения амбиций семейства Найт.
Филлис, в свою очередь, получила представление о характере Баррита и его склонностях, и с каждым днем все больше и больше уверялась в том, что это именно тот супруг, какой ей нужен, — она запросто сможет забывать о его существовании и жить так, как ей захочется. Его теплое чувство к Имоджин не рассеялось вовсе, но мистер Баррит зачастую не знал, о чем говорить с мисс Грейстоун, не интересовавшуюся, кажется, ничем, кроме своих любимцев и роз. А у мисс Найт всегда наготове была забавная история о проделках, совершенных ею и ее подругами в пансионе, к тому же Филлис прочла достаточно романов и исторических трудов, чтобы казаться образованной леди, способной поддерживать беседу даже с самым застенчивым джентльменом.
— Я не могу показаться ему охотницей за женихами, — говорила Филлис подруге. — Он должен считать себя моим бескорыстным спасителем, рыцарем, способным избавить меня от злодея в лице сэра Джона, а к этой мысли Баррит обязан прийти сам. Он достаточно принципиальный, пусть и не глубокомыслящий, человек, и ему не понравится мысль, что его используют в чьих-то интригах!
— Твоя матушка, кажется, закрыла глаза на твой флирт с Барритом, она знает, что ты и недели не можешь прожить без внимания поклонника, но миссис Грейстоун недовольно поджимает губы всякий раз, как видит тебя и Баррита рядом друг с другом. Ты не думаешь, что скоро она постарается предпринять какие-то действия, чтобы заставить его объясниться с Имоджин?
— Думаю, так она и поступит, едва Имоджин поправится, — мрачно согласилась Филлис. — Тебе прекрасно известен самый простой прием — оставить парочку наедине, а потом намекнуть, что молодой человек скомпрометирует леди, если только их уединение не вызвано его желанием просить ее руки.
— Ты думаешь, мистер Баррит смирится?
— Не знаю, мне кажется, он слишком долго был в тени своего брата, и теперь ему приятна мысль, что он волен поступать так, как ему захочется, ведь единственному сыну скорбящие родители простят все, что угодно, лишь бы его не потерять. И непродуманные действия миссис Грейстоун только рассердят его. Хотя кто знает… — Филлис посмотрела в окно — в саду Баррит и Уилтон играли в лаун-теннис, а Флора подбадривала обоих аплодисментами и радостными выкриками. — Ведь он приехал сюда с намерением заключить помолвку с Имоджин, я в этом уверена. И еще его матушка… кажется, ей все равно, на ком ее сын женится, только бы у него появились наследники. Я столько дней старалась ей понравиться и преуспела в этом, но станет ли она давать сыну советы…
Розамунда помолчала, любуясь ловкими движениями Уилтона, и вновь повернулась к подруге.
— Остается еще мистер Уилтон. Кажется, мои попытки увлечь его обречены на неудачу. Он охотно болтает со мной, одаривает комплиментами, в которых насмешки больше, чем восхищения, но при этом в его глазах я не замечаю того особенного интереса… ну, ты ведь знаешь, о чем я говорю.
— Знаю, — вздохнула Филлис. — Я уже давно не ловила таких взглядов, направленных в мою сторону. Разве только маленький Джеймс Танхилл боготворит меня, а в остальном я не могу гордиться собой — это лето не принесло никаких новых увлечений.
— Тебе рано жаловаться, милая, июль еще не начался, впереди целых два месяца развлечений!
— Кто станет ухаживать за мной, когда объявят о моей помолвке с Ризингом? — Филлис обхватила себя руками, словно ей стало холодно. — Всем развлечениям придет конец, да и сейчас мне не слишком-то весело, меня все время раздражает Имоджин и задевают Уилтоны.
— Боюсь, как бы мистер Уилтон всерьез не попытался образумить Баррита, — Розамунда знала о неприятном разговоре Филлис и Уилтона во время их единственного танца на балу и была обеспокоена намерениями Уилтона так же, как и ее подруга.
— Против этого у нас нет оружия, джентльмены часто остаются одни в курительной или кабинете, выезжают на прогулки, мы не можем все время присматривать за Барритом. Надеюсь, он сочтет такое грубое вмешательство в его дела непозволительным и не пожелает прислушиваться к словам Уилтона.
