Мужчина протянул мне свой телефон, где была его переписка с Сабиром. И где мой босс действительно выдвигал такие странные требования. Все это они обсудили за неделю до того, как муж устроил меня к ним на работу.
— Зачем ему это? — растерялась я. — Откуда он меня знает?
— Видел мельком на приеме, — объяснил муж. — Ты тогда с температурой пришла и я тебя быстро отправил домой, ни с кем не познакомив. Ниязов и Либерман там были и приметили тебя. Но на кой черт им понадобились такие махинации — не знаю.
— Это все равно не доказывает, что они хотят мне навредить, — мой голос дрогнул.
А вдруг всё-таки доказывает?
— Малых, они топят меня, — муж глядел на меня чистым серьезным взглядом. — И я уверен, они используют тебя для шантажа. Они причинят тебе вред.
— Больший вред, чем ты, они уже не причинят, — тихо ответила я, опустив голову.
— Я знаю, — буркнул он. — Я... отпущу тебя. Дам тебе денег. Все, что хочешь, только помоги мне разделаться с ними. Хочешь, прямо сейчас сгоняем к юристу и составим любой договор на твоих условиях. Сдерешь с меня любую сумму. Наймешь себе охрану. Пусть пасут тебя. Главное, чтобы эти твари ничего с тобой не сделали! Помоги мне, Искра.
— Ты думаешь шпионить это так просто?! — вспылила я. — Думаешь мне удастся найти что-то? Я ничего в этом не понимаю!
— Тогда вернись ко мне, — окончательно добил меня муж. — Чтобы они не могли запереть тебя. Они это сделают, я уверен. Этот Сабир...
— Скажи мне одно, — перебила я. — Почему у тебя и Сабира одинаковые татуировки?
Муж насупился и помрачнел.
— Мы давно друг друга знаем, — наконец сознался он. — Уже лет пять. Я считал его другом. Он странный. Весь в себе. Такой набыченный вечно. Он говорил мне, что хочет завладеть компанией папаши Симона полностью. Поэтому крутит младшим Либерманом как хочет. Он и его уничтожит, только до Симона мне дела нет. Я думал мы с Ниязовым пробьемся вместе. А он и меня хочет сбросить по пути.
— Татуировки! — напомнила я, стараясь не верить словам мужа, оправдать Сабира, но получалось с трудом.
Я сделаю выводы только после того, как лично поговорю с Сабиром! Не сейчас.
— Да хрень это, — отмахнулся муж. — Набили как-то. Типа глаз в треугольнике — это большой финансовый успех. Я не секу в этом. Просто хотел татуху. А они же там типа все что-то означают. Философы, мать их. Вот я и набил тупо тоже самое, что и Ниязов.
Глаз в треугольнике! Мой муж даже не знает как это называется!
— Мне пора, — я отступила на шаг назад.
— Искра! — муж потянулся ко мне своими ручищами, пытаясь остановить, но я направила на него баллончик.
— Не прикасайся! — прошипела я. — Я подумаю над твоими словами и тщательно их проверю.
— Да ты дура совсем! — повысил голос мужчина. — Они ведь тебя...
— Лучше они, чем ты, — отрезала я.
— Искра! — он надвигался на меня, чтобы не посылать больше голос. — Не тупи. Во-первых, не смей рассказывать им о нашем разговоре...
— Хватит и "во-первых", — меня начало мелко трясти от адреналина. Чтобы я вот так открыто могла противостоять мужу, как только я ещё в сознании? — Я не расскажу о твоей "просьбе", но помогать тебе не буду. Исчезни из моей жизни. Пожалуйста! Я прошу тебя! Оставь меня!
— Нет, мелкая, — тихо произнес он и остановился. — Ты — моя. Я никогда тебя не отпущу. Разделаюсь с этими двумя и заберу тебя! Это неизбежно. Смирись.
Я лишь продолжала отступать от него и мотать головой, словно, пытаясь пропустить слова мужа мимо ушей. Но они уже стойким ядом проникли в мой мозг. Поэтому я просто развернулась и сорвалась на бег до спасительного такси.
Глава 22.
Я села в такси и зажала руки между коленей. Мне не хотелось выдавать свой страх перед Симоном, поэтому я постаралась как можно непринужденнее ему улыбнуться.
— Часики надень, — лишь коротко бросил Симон. А когда я застегнула ремешок часов на запястье, он тут же притянул меня к себе и крепко обнял.
— Сабир нам устроит за это, — недовольно буркнул он.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты сказал ему правду? — я заволновалась.
— Нет, я сказал, что ты написала заявление на своего мужа. Ведь по местоположению понятно где ты сейчас. Но теперь тебе и вправду придется написать заявление. Больше своего мужа ты терпеть не будешь.
Я опустила глаза, тщательно обдумывая как избежать этого заявления. Мне было страшно ещё сильнее разозлить мужа, но и после сегодняшних угроз, мне нужно было бросить все силы на свою защиту. Не думаю, что эта бумажка как-то особо сильно обезопасит меня, но теперь уже нет пути назад.
— Искорка, — Симон заправил мне прядь волос за ушко. — Я видел, как этот урод надвигался на тебя. И видел, что ты чуть не применила баллончик. Если бы он хоть пальцем тебя тронул, я бы вышел из машины. Но заявление написать нужно.
— Хорошо, — согласилась я, проследив как муж дошел до своей машины и окончательно уехал.
— Но за то, что ты сняла часы мы оба отхватим от Сабира, — предупредил он. — Я сказал, что ты пролила на них сок, и нужно было их вымыть, чтобы они не были липкими, а потом просушить.
— Спасибо, — я искренне поблагодарила мужчину.
— Разговор хоть того стоил? Что он тебе сказал? — не унимался Симон.
— Там что-то с моей квартирой, — я решила сказать самое безобидное из всех якобы доказательств мужа. — Вроде уже новый хозяин делает ремонт, хотя я ничего не подписывала.
— Пфф, — фыркнул Симон. — Это не хозяин. Просто за твою квартиру дают какие-то копейки, поэтому риэлтор посоветовал немного вложиться в косметический ремонт, чтобы жилье хотя бы показать можно было. Глупенькая. Лучше бы сразу у меня спросила.
— Правда? — просияла я. Вот бы и остальные обвинения мужа имели такое же логичное и безобидное объяснение! — Прости. По телефону он не хотел это говорить, поэтому мне нечего было спрашивать.
Симон лишь многозначительно дёрнул бровями, показывая, что прощение мне придется просить другим способом.
Через двадцать минут, уладив всю бюрократию с заявлением, мы вышли из РУВД, где нас уже ждал сердитый до нельзя Сабир. Он так свирепо выдыхал, что казалось из его ноздрей сейчас дым повалит.
Я вся поджалась и ссутулилась под его уничтожающим взглядом, а Симон принялся забалтывать своего друга, пытаясь его хоть немного развеселить. Но Сабир оставался по-прежнему суровым.
Он молча подождал, пока мы сядем к нему в машину, а затем двинулся в путь. В салоне повисла звенящая напряжённая тишина. А когда Симон нежно взял меня за руку на заднем сиденье, то Сабир посмотрел на него через зеркало таким взглядом...
Как только зеркало не треснуло к чертям?
— Сядь вперёд! — приказал Сабир другу и остановился на обочине. — А ты, — он обратился ко мне, — ещё раз снимешь часы и не согласуешь свои передвижения со мной — больше никогда на улицу не выйдешь. Поняла?
Я кивнула, испуганно глядя на то, как пересаживается Симон. И, как бы я ни доверяла Сабиру, но слова мужа все равно отравляли мне мозг и вынуждали бояться его ещё сильнее.
И потом. Почему он так разозлился? Я ведь не одна уехала, а с Симоном. Приняла все меры безопасности. Написала заявление. А что, если Сабир знает об этой встрече? Поэтому боится, что мой муж сболтнул лишнего?
Теперь его угроза, что я больше никогда не выйду на улицу звучала максимально настораживающе.
Весь путь мы проделали в полнейшей тишине. Сабир даже музыку не включил. Хотя бы тихо. На заднем фоне. Чтобы хоть чуть-чуть сбавить напряжение. Но нет. Он словно специально изводил нас с Симоном, так как его друг тоже чувствовал себя не в своей тарелке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Наконец мы приехали как я поняла к месту жительства Сабира. Это был элитный поселок со множеством шикарных участков. В общем-то я жила с мужем в похожем поселке, но этот отличался каким-то благородством. Если в месте, где я жила, было принято обносить участок чуть ли не средневековой стеной, чтобы не выдать роскоши, то у Сабира наоборот прямо перед воротами разбивались целые рощицы, мини сады или шикарные клумбы. А ворота у всех участков вообще были из кованых решёток. Так что можно было свободно подглядеть ландшафтный дизайн соседа.
