никаких не было.
Я вздохнула... Да, про флют, выросший моей квартире, знало совсем мало людей. А уж в то, что флют смог прорасти в блокноте, никто точно не поверит. Всем известно, флюты не растут на таких «движимых» предметах. Но...
- Вирша, - я сочувственно вздохнула, - знаешь, в чем беда? - спросила я. И начала отвечать не дожидаясь ответа. Все равно он будет неверным, - ты все смешиваешь в кучу. Кражу моей записной книжки, уборку мусора, свою собственную забегаловку и даже свой мужской шовинизм, который ты считаешь мужской гордостью. Поэтому у тебя ничего не получается. Все, за что ты берешься либо не работает, либо работает из рук вон плохо. А тебе всего-то и нужно отделить одно от другого... Знаешь, у нас говорят, не надо складывать яйца в одну корзину. Это значит, что нельзя вкладывать все, что у тебя есть в одно дело. Если что-то случится и оно вдруг рухнет, у тебя ничего не останется. Стоит уронить одну корзину и все яйца разобьются.
- У меня много корзин, - Вирша перестал смеяться, но все еще не понимал к чему я веду.
- Верно, - кивнула я. - На первый взгляд у тебя много корзин с яйцами. Но если приглядеться, ты все свои корзины с яйцами сложил в одну, только усложнив себе жизнь.
- Что за чушь ты несешь! - Вирша снова начал заводиться. - Хотя что ждать от бабы, - он презрительно скривился.
- Чушь несешь ты, - хмыкнул горец, - а мэр Сью дело говорит. У тебя сотрудники одной компании работают в другой. Ты украл у мэра Сью что-то ценное, а потом пришел к ней же, чтобы вложить деньги. Ты делаешь то, что она говорит, но при этом все равно считаешь ее глупой. Вирша, - он рассмеялся, - у меня для тебя плохие новости. Если ты разозлишь мэра Сью, и она подпишет договор на уборку мусора с другой компанией, ты потеряешь все: те деньги, которые ты выручил от продажи ворованной записной книжки, и те, которые тебе платит мэрия, свою забегаловку, работу которой ты оплачиваешь с этих денег мэрии, и даже возможность снова обратиться к мэру Сью за помощью. Она и есть та самая корзина, в которую ты сложил все остальные корзинки с яйцами! И все, кроме тебя, уже все поняли.
- Я ниче не понял, - встрял Дятел, который все это время старательно вертел головой, отслеживая нить нашей беседы. - Разве ж мэр Сью корзина? Она же баба! Или че! - ахнул он, - Вирша с ней спал?! Ну, - стушевался он, - ты же сам сказал про яйца...
- Во поэтому, Дятел, ты Дятел, - фыркнул Горец, - глупая птица. Долдонишь, что ни попадя. Мэр Сью, - повернулся он ко мне, - давайте уже заканчивать. А то народ, - он кивнул на толпу, про которую мы забыли, - уже волнуется. Они же не на нас пришли смотреть, а на речера Фреша. А этот дурак пусть уходит, - мотнул головой в сторону Вирши, - все равно его сегодня же наши на лоскуты порвут за помойки на улицах. Я бы на твоем месте, Вирша, сейчас сам с веником бы вышел, чтоб все видели, как я стараюсь чистоту в городе навести. Глядишь народ проникнется...
- Ты не на моем месте, - буркнул Вирша, тем не менее поглядывая на окружавших его людей насторожено.
- Ты прав, Горец, - улыбнулась я. - Давайте освободим сцену, а то Флеша нас сейчас вместе с Виршей растерзает. Вон как злится...
Флеша и вправду сердито хмурила брови, глядя на меня из-за шторы, заменявшей кулисы. Ох, чую, это было мое последнее выступление перед концертом речера Фреша. Теперь верная жена костьми ляжет, но не позволит мне испортить выступление любимого мужа. Народ-то без привычных зрелищ загрустил... Вон парочка аристократов уже ушла, освободив стулья. Да и, вообще, толпа зрителей поредела. Слишком долго мы устраивали разборки, им стало скучно...
Мы спустились со сцены, на которую тут же выпорхнули раскрашенный в тысячу ярких цветов речер Фреш и банда Черных.
Вирша мгновенно исчез из вида, окружив себя парой своих верных друзей, тех самых, которые участвовали в нападении на меня в тот памятный день, когда все изменилось...
- Мэр Сью, - Горец преградил мне дорогу, - позвольте проводить вас... на всякий случай, - смутился он, слегка порозовев.
Это было так странно, что я рассмеялась. Давно не видела, как мужчины краснеют. Тем более такие... Все же быть предводителем местной банды, это не фунт изюма.
- О! - завопил радостно Дятел, - а наш Горец на мэра Сью запал!
- Заткнись! - рявкнул кто-то, и Дятел сдавленно хекнул. Вероятно, опять получил в бочину, за длинный язык.
От провожатого я отказалась. Не хотела давать парню ложные надежды. Мое сердце все еще было занято другим...
Глава 14
Утром на подоконнике открытого окна я увидела букет: несколько тоненьких стебельков горной полыни, перевязанные темно-синей лентой. Невольно улыбнулась. Как ни крути, а получать маленькие знаки внимания очень приятно. Тем более, что материальная ценность полыни так близко к нулю, что даже самый упорный ханжа не сможет найти ни единой зацепки для недовольства.
Я сунула полынь от Горца в стакан с водой и помчалась на работу. После того, как я перестала работать в архиве, большую часть дня проводила на фабрике. Оказалось, что там полным-полно работы, которую раньше делал Хараш. И впахивать мне приходилось ого-го сколько.
Но и то как двигались дела, внушало радость. Производственный цикл у нас был налажен, и мы сейчас по сути дела занималась благоустройством: строили дороги, разбивали клумбы, сажали аллеи и устраивали комнаты отдыха. Наша фабрика становилась не просто промышленным предприятием, но и практически еще одним парком. Только без каруселей. Мы даже прудик выкопали вдоль дороги. Там, где было небольшое болотце, и убили сразу двух зайцев: собрали воду, которая теперь не размывала дорогу, и создали отличное место для отдыха. Я решила, что на следующий год, если мне не придется бежать из города, построю рядом еще какую-нибудь фабрику, а возле пруда устрою небольшой фабричный парк, чтобы народ смог отдохнуть во время обеда.
Что это будет за фабрика, я пока не решила. Но все больше склонялась к швейной... во-первых, фасонов женских платьев я могу вспомнить очень много. Нужно
