Перезнакомившись с сотрудниками и искусственно наулыбавшись так, что скулы сводило, Женя, наконец, осталась наедине с Леной, взяла со стола чистый лист и написала: «Я по уши вляпалась. За мной следят. „Блестящий слог“ и победа в нем – подстава, политическая провокация. Нужно поговорить там, где нас не услышат». И посмотрела – тяжело и мрачно, подкрепляя написанное свинцовым выразительным молчанием. Лена с оторопью уставилась на нее и сжала руки, непроизвольно смяв записку.
– Пойдем.
Выходя из кабинета, она выбросила скомканную бумажку в мусорную корзину, но Женя тут же вытащила ее и убрала в сумку. Перестраховка не помешает.
Они расположились в лаундж-зале – комнате, отведенной для отдыха работников. Темные обои, приглушенный свет и низкие диваны создавали расслабляющую атмосферу. Плавная музыка имитировала шум прибоя.
– Разорились на дизайн, но забыли про корпоративный дух, не позволяющий без стыда входить сюда в течение рабочего дня, – пояснила Лена. – Здесь не побеспокоят. Кроме того, тут хорошая звукоизоляция, – она постучала по стене, и та ответила глухим, коротким звуком. – А теперь рассказывай, что за шпионские страсти?
И Женя вывалила все как на духу. Лена смотрела с откровенным недоверием, а ее пасмурный взгляд будто просил: «Вжик, скажи, что это просроченная первоапрельская чушь». Когда рассказ подошел к концу, Женя протянула сложенную вчетверо страницу из ежедневника.
– Диктофон дома. Мечтаю познакомить тебя с этим чудом техники. Других свидетельств, что мои слова не паранойя, нет.
Лена смотрела растерянно, с трудом переваривая услышанное.
– Всегда говорила: ты когда-нибудь допрыгаешься. Вот извольте – допрыгалась.
– Ох, не знаю, что делать. Просто не знаю…
– Слушай-ка, Вжик. А Беркли часом не причастен к твоим несчастьям? Сначала вместо меня попадаешь на интервью. Потом – случайная встреча в Питере. И заметь, аккурат в том же отеле, где остановился Гречишников. А теперь ты – лауреат «Блестящего слога» за статью, посвященную ему же. Не находишь, что много совпадений?
Женя изумленно уставилась на нее. Идея связать воедино Джейсона и Гречишникова ни разу ее не посещала. Абсурд! Но критическое мышление уже включилось на полную катушку, упрекнув, что гипотеза хоть шальная, однако не приходившая на ум ей самой (наравне с прочими, не менее бредовыми соображениями). Мысль заработала, прогоняя по кругу вероятность такого варианта.
Возможно ли, чтобы милейший мистер Беркли имел отношение к ее злоключениям? Чем было вызвано его рьяное желание, чтобы она осталась на ночь в Питере? Учитывая, что он не сделал даже попытки затащить ее в постель. Вспомнилась грустная, сожалеющая улыбка. Не в этом ли ее необъяснимая странность? Возможно, он прихвостень Гречишникова и понимал, что участвует в операции по ловле на живца. Может, какой-нибудь фонд министра спонсирует концертную деятельность «Чаки», или, наоборот, музыканты финансируют его предвыборные кампании. Черт разберет взаимосвязи шоу-бизнеса и политики. По сути же, все едино. Сладкоголосые клоуны на политической арене и жестокие законы в сфере увеселительных развлечений.
Предположение, что Джейсон повязан с Гречишниковым, казалось диким, но зато многое объясняло. По крайней мере, становилось ясно, почему хотел пообщаться (правда, о работе не было сказано ни слова – она припомнила детали, и была уверена в этом). Почему избегал секса. И вел себя более чем странно.
Однако что-то не состыковывалось. И не потому, что нельзя определить общую переменную для российского министра и американского бас-гитариста. Дело было в чем-то другом.
В памяти всплыл разговор про сеятелей добра. Она хотела усмехнуться и мысленно смешать с грязью его забавные, но в то же время серьезные рассуждения на эту тему. Здравый смысл – тот самый, который одержал верх тогда, на крыше – намекал, что связь с Гречишниковым и есть объяснение, почему Женя не могла стать штурманом Джейсона. Все просто: он по другую сторону баррикад. Он в стане врага, хренов «сеятель добра».
Но в тот же миг в душе поднялся протест против такой логики и уничтожил попытку очернить мотивы Джейсона. Что-то спокойное, но очень сильное встало на его защиту. Ярко, будто наяву возникла картина, которую она часто вспоминала. Та ситуация на диване в гостиной. Сияющие безбрежной теплотой темные глаза. Их безмятежность и мудрость. Погружение в искрящуюся, баюкающую бездну, в которой можно дышать растворенным живительным кислородом…
Конец ознакомительного фрагмента.
