– А говорил, что я постарел!.. – вдруг усмехнулся Роджер.
Евнух заулыбался во всю ширь своего необъятного лица.
– Согласен?
– Я не верю, что ты готов вернуться к эмиру без моей головы. Ты возьмешь золото себе, а наши головы отвезешь в Иерусалим.
– Я не собираюсь туда возвращаться.
Несколько мгновений рыцарь и евнух пристально смотрели друг другу в глаза. Пока Ярукташ не покачал головой.
– Я опрометчиво сказал, что не признаю Корана и Библии, ты теперь не поверишь моей клятве. Поэтому поведаю, чем не делился ни с кем. Зародьяра знает весь Сахель, его слово тверже закона, а жирному евнуху, презираемому сарацинами и христианами одновременно, доверия нет. Но я расскажу тебе истинную правду. Я родом из бедной армянской семьи, все мои родичи – христиане. Мы долго жили обок о бок с турками и арабами, которых вы, не разбирая, называете сарацинами, и не мешали друг другу. Но Саладин объединил мусульман, затем объявил джихад, – христианам стало трудно. Мой отец решил, что заступник перед Аллахом семье не помешает. Я был красивым мальчиком, рыцарь, – местный бек заглядывался. Меня продали за четыре безанта, – кривая улыбка исказила лицо евнуха. – Это хорошая цена, конь стоит дешевле. Меня заставили принять истинную веру, а бек утолил жгучий огонь в своих чреслах…
Роджер молчал, внимая.
– Через год бек продал меня, – продолжил евнух. – Он любил только свежих мальчиков. Бек, что купил меня у прежнего хозяина, был старым и мудрым: он держал гарем и не брезговал юношами, выбирая между ними и женщинами не чаще раза в неделю – огонь в его чреслах уже угасал. Я ему нравился. Он обучил меня арабскому письму, велел затвердить Коран наизусть, много рассказывал о делах правителей Сирии. Мы ладили. Но однажды меня поймали ночью в гареме, – Ярукташ ухмыльнулся. – Бек не жаловал жен вниманием, они скучали, а меня евнухи не принимали за мужчину. По законам шариата человека, проникшего в чужой гарем, должны казнить. Однако меня не застали с женщиной, и я сказал, что забрел на женскую половину по ошибке. Бек не поверил, но не захотел меня терять. Он сказал, что такой умный и красивый юноша, как я, должен иметь право заходить в гарем, когда захочет. Старик любил такие шутки… Меня оскопили, – евнух вздохнул. – Потом бек умер, и я достался по наследству его старшему сыну Имаду, нынешнему эмиру Иерусалима. Бог не обидел меня умом, старый бек научил многому – я быстро возвысился. Имад не пошел в отца, он отважен, но не разбирается в хозяйстве – скоро я стал его правой рукой. Я командую стражей города, у меня есть личная сотня воинов, деньги и земли…
– И сейчас хочешь все это бросить? – сощурился Роджер.
– Ты свободный человек, рыцарь, тебе не понять, как это быть рабом! Угождать своему господину, его вздорным женам, терпеливо сносить гнев, которого ты не заслужил…
Роджер усмехнулся.
– Ты прав, рыцарь! – сказал Ярукташ, заметив. – Я хочу оставить эмира не только поэтому. Имад молод и глуп, он слишком много времени уделяет своим женщинам, но мало – делу. Его положение непрочно. Саладин возвысил его за храбрость. Это правильно, когда идет война. Но наступают мирные годы, которые требуют ума и изворотливости. У Имада их нет. Он неизбежно совершит ошибку и попадет в опалу, кто тогда защитит меня? У меня есть многое, но в одночасье не станет ничего. Поэтому я подарил свои земли родственникам, дал им золота – мы, армяне, всегда помогаем родным. Они примут меня в случае опалы. Но я не хочу ни у кого жить из милости, даже у близких. Ты отдашь мне казну, и я уеду в Сирию или Персию. Куплю хорошие земли, заведу табун и стану разводить лошадей. Хорошие кони нужны всем, я буду жить, как бек, никому не кланяясь.
– А твои воины?
– Пойдут со мной. Они клялись в верности мне, а не Имаду, и преданы только мне. Мой гонец, которого не заметили твои дьяволы, уцелев, не убежал, куда глаза глядят, а три дня следил за тобой, чтобы упредить меня. У него не было пищи, он спал на земле, но остался верен своему господину. Они пойдут за мной, поверь! В Персии мне нужны воины, там не всегда ласково встречают чужаков, тем более с мешками золота. Поэтому нет резона терять воинов здесь под стрелами твоих туркополов. Отдай мне золото и иди, куда хочешь.
– Придется ждать, – сказал Роджер. – Я пошлю двух туркополов, они привезут мешки.
Рыцарь тронул бока жеребца, но евнух остановил его.
– Ты уверен, что привезут? – спросил настороженно. – Не заберут себе?
– Твои привезли бы? – сощурился Роджер.
– Не знаю, – признался евнух после короткого молчания.
– Мои привезут. Они верят в клятву на Коране…
Роджер развернул жеребца и поскакал к своему отряду, не оглядываясь…
* * *
Сеиф с одним из туркополов ускакали, получив наставление от Роджера, и только тогда рыцарь подъехал к Иоакиму с Козмой. Придирчиво осмотрел их снаряжение, даже проверил, хорошо ли завязаны ремни на панцире Козмы.
– Будем ждать! – сказал коротко.
– Чего хотел евнух? – не удержался Козма.
Роджер пожал плечами:
– Чего желают все в Леванте? Золота!
– У тебя есть?
– Он считает, что да, – усмехнулся Роджер. – За золото согласен отпустить.
– Где возьмешь?
– В ущелье много камней. Я велел Сеифу не жалеть – набивать мешки доверху. Мелкими. Крупные будут выпирать, и нас разоблачат сразу.
Друзья смотрели на него, широко открыв глаза.
– Жадность застилает глаза даже умным, – сказал Роджер. – Евнух так стремится получить безанты, что даже не думает: для чего я припрятал их неподалеку? Какой в том смысл?
– Будем биться? – деловито спросил Иоаким.
Рыцарь кивнул.
– Скоро?
– Как только Сеиф приведет в ущелье отставшую пехоту. Я велел ему самых метких лучников из франков расставить на склонах, остальным спешиться и заградить путь у перевала.
– Зачем спешиться?
– Нанятые воины не умеют сражаться конными, они даже при обычном переходе отстали. Биться пешими им привычнее.
– Думаешь, справимся? – спросил Иоаким, окидывая долгим взглядом, взявшую их в кольцо сотню.
– Будь у меня десять моих рыцарей, даже не думал бы! – вздохнул Роджер и поехал к туркополам.
…Время тянулось медленно. Просто сидеть в седле на спине мирно щиплящего травку коня друзьям быстро наскучило. Иоаким первым бросил повод и спрыгнул наземь. Кузьма, оглядевшись по сторонам, последовал его примеру. Скоро и туркополы один за другим сползли с седел. Расстелив кошмы, они сначала помолились, кланяясь повисшему на южной стороне неба полуденному солнцу. Покончив с намазом, воины залезли в седельные сумки и принялись за еду. Козма с Иоакимом, пустив слюну, полезли за своим припасом…
Лишь Роджер остался в седле. Он сидел прямо, внимательно поглядывая то на войско евнуха, то вход в ущелье. Когда сарацины Ярукташа, насмотревшись на мирно обедавших пленников, без команды сотника принялись молиться и есть, рыцарь удовлетворенно улыбнулся в усы. "Отборные воины! Занимаются в поле! – мысленно передразнил он евнуха. – Совершенствуются в приемах… Настоящую кровь они видели? Чтобы сарацины воевали, как должно, над ними должен стоять Саладин! Без него вы стадо. Один рыцарь в бою стоит десятка мамлюков. Раб не жаждет умирать за хозяина, отчаянно биться за веру может только свободный человек. Саладину удалось пробудить в вас жертвенность под Тивериадой, но сейчас он далеко. Ты имеешь свободный доступ в гарем, Ярукташ, но ты не полководец. Нас надо было убивать сразу. А после пытать раненых о золоте. Выдали бы, сарацины умеют пытать. Мы тоже умеем…"
Полуденное солнце нагрело доспехи Роджера, струйки пота побежали у него по затылку и сползли на спину, но рыцарь даже не расстегнул завязки шлема. "Под Тивериадой было жарче, – думал сердито. – Сарацины жгли сухую траву, нас обдавало пламенем, а мы стояли. Посмотрим, как будут стоять мамлюки евнуха! Посмотрим…"
Время шло, а Сеифа все не было. Козма с Иоакимом, а следом и туркополы все чаще оглядывались на темный проем ущелья. Только Роджер сидел неподвижно в седле. Волноваться стали и в сотне сарацинов. Вскоре от темной массы отделился всадник и поскакал к пленникам. Это был все тот же молодой воин в синей чалме.
– Мой господин спрашивает, – прокричал он, подскакав. – Скоро ли вернутся твои воины? Или нам больше не ждать?
– Передай, что золото привезут обязательно! – ответил Роджер, с удовольствием отметив, как округлились глаза воина при слове "золото". – Осталась недолго.
Гонец ускакал, что-то выкрикивая на скаку, по сотне сарацинов пробежал громкий ропот.
– Ты ведь ничего не сказал своим мамлюкам про казну, евнух! – довольно пробормотал Роджер. – Пусть знают! Теперь они будут следить не за нами…
Сеиф с туркополом появились, когда красный диск солнца был на полпути к западу. Каждый вел на поводе лошадь, навьюченную большими кожаными мешками. Даже издалека было видно, как тяжело коням нести груз. Завидев туркополов, сарацины зароптали еще громче, строй их сразу сломался. Всадники, сначала медленнее, затем все быстрее потянулись к центру круга, где стояли пленники. Заметив это, Сеиф подхлестнул вьючных коней, направив их вперед – подальше от Роджера и его воинов.
