Организацию лихорадило, но бредовая идея построения на земле небесного рая продолжала смущать как неокрепшие, так и потрепанные души. Да, не только неокрепшие и не только здесь, в российской глубинке. В «дипломате» у Андреева лежала свежая московская газета, где вполне уважаемые вроде бы люди рассуждали о том, как жаль, что «хороший Ленин» так рано умер и его так надолго сменил «плохой Сталин». Впрочем, вспоминал Борис Алексеевич разговор с Ларисой накануне, возможно, она права: эти люди привыкли быть при власти, и им страшно выйти на семь ветров, страшно посмотреть в глаза вечности, ибо взгляд вечности для них страшнее, например, даже, чем гипнотические глаза какого-нибудь нового Сталина.
Когда он объявил в спецсекторе райкома, что пришел сдать билет, заведующий сектором сразу не понял, в чем дело.
«Вы что, партбилет залили чем-нибудь? – начал допытываться он. – Привели в негодное состояние и хотите заменить? Но тогда надо обратиться к секретарю вашей парторганизации».
Организацию трясло и тошнило от действий ее Генсека, при том она пыталась попасть в ногу со временем, но это трудно сделать, когда тебя от этого времени тошнит. Завсектором совсем молодой был парнишка, верно, из вчерашних городских комсомолистов, явный неудачник. В то время как вчерашние соратники этого бедолаги по Всесоюзному Ленинскому, прихватив с собой активисток, в которых никогда не было недостатка, жизнерадостных, с хорошими фигурами и откровенными личиками, бросились создавать научно-технические и творческие центры молодежи, клубы молодежного туризма, молодежные кооперативы и проводить конкурсы красоты, он, бедненький, неумелый, нерасторопный, но страстно уверовавший в идеалы коммунизма для номенклатуры и не пожелавший их предавать ради свободного плавания в шторме, пытающемся родить нормальную экономику, забрел как-то в отчаянии в горком партии и неожиданно вышел оттуда после долгого разговора с первым секретарем с должностью, которую получил явно не по возрасту и уж точно не по чину, если вспомнить чин его предыдущий, махонький, комсомольский.
Когда этот выдвиженец горбачевской перестройки сообразил наконец, что пришедший к нему решил выйти из партии и просит попросту взять его билет, приняв при этом последние взносы, он чуть не упал в обморок. Но не оттого, что возмутился поступком адвоката. Адвокаты для него с малых лет были чем-то подозрительным, буржуазным, не советским, а, правильнее будет сказать, антисоветским. Так учили его еще детские книжки и журналы, которые он читал.
Он едва не упал в обморок потому, что понял: опять ошибся! Если и у них в Булавинске стали приходить сдавать партбилеты, партия скоро уже не будет «наш рулевой». Конечно, он забегал по своему кабинету, он стал грозить Андрееву всяческими карами, он попытался даже крикнуть на адвоката – но тот, сказав только: «Даже сейчас вы не хотите по-хорошему», отправился ко второму секретарю райкома, где сдал билет и взносы без каких-либо затруднений. А завсектором остался размышлять о своей горестной судьбе и о том, что угораздило его пытаться войти в большую жизнь в эпоху перемен…
Тем не менее через несколько лет Борис Алексеевич Андреев, открыв случайно попавшийся ему в приемной номер «Правды Булавинска», не без удивления обнаружил, что руководителем избирательной кампании кандидата в мэры Вялина Сергея Максимовича является «Елизов Антон Михайлович, инженер». У Андреева была профессиональная память на имена-фамилии, но он засомневался было: неужели это тот самый парнишка, который тогда попытался в двух словах вразумляюще изложить ему историю ВКП(б)? Но фотография, опубликованная здесь же, снимала всякие сомнения – рядом с восседавшим за столом, широко улыбавшимся Вялиным скромно сидел и скромно изображал улыбку бывший завсектором райкома. Остальные соратники на фотографии стояли сзади, изображая монолитный фон. «Оказывается, он еще и инженер», – пробормотал Борис Алексеевич и забыл о Елизове надолго. А зря: аполитичному по должности адвокату, готовому защищать, как врач – лечить, всех и вся, хотя бы в качестве хобби не мешает проявлять интерес к тому, как умеют, что называется, играть разные краски политического спектра…
Однажды утром многие жители Булавинска обнаружили в своих почтовых ящиках небольшие листки бумаги с текстом, который гласил:
"ВНИМАНИЕ!
ПЕРСПЕКТИВНАЯ РАБОТА
С УСТОЙЧИВЫМ БУДУЩИМ!
Предлагаем целеустремленным людям интересную, высокооплачиваемую, перспективную работу.
Даже если Вы в жизни устроенный и обеспеченный человек, Вам и Вашим близким и знакомым не помешает дополнительный заработок в сумме, эквивалентной 300-500 долларам, или значительно превышающий ее основной доход. У нас нет ограничений по возрасту и профессии, и Ваш прошлый жизненный опыт будет только помогать Вам, а опыт нашего бесплатного обучения пригодится Вам на любой работе.
Хотите узнать больше прямо сейчас – пожалуйста, сообщите свой номер на круглосуточный автоответчик номер 9-03-11. Вам обязательно перезвонят. С 8 утра до 20 вечера Вы сможете поговорить с нашим представителем по телефону 8-56-56".
Однако следует заметить, что выражение «многие жители» не означает, что бумажки с заманчивым предложением были произвольно раскиданы по всему городу. Нет, почти все они оказались в трех местах проживания булавинцев: в кварталах, где еще в тридцатые годы стали селить работников крупнейшего в крае военного завода, ныне третий год не получавшего от Министерства обороны никаких заказов, во втузгородке с общежитиями политехнического и педагогического институтов и домами их преподавателей и сотрудников, а также в окраинном районе Булавинска, издавна носившем имя Собачьей слободки.
Много чего стали бросать народу в почтовые ящики за последние десять – двенадцать лет! Здесь Россия может состязаться с так называемыми цивилизованными странами, жители которых ежедневно выгребают из вместилищ, предназначенных для их корреспонденции, разнообразную макулатуру, которая тут же без прочтения обретает свое бесперспективное место в ближайшем мусорном контейнере. И россиянин к таким расправам с нежданными посланиями начинает привыкать. Однако когда тебе по нескольку месяцев задерживают зарплату, а того, что ты получаешь, хватает на один-два визита в гастроном, ты по-иному начинаешь смотреть на посулы, попадающие в твой почтовый ящик.
Уже через несколько часов после разбрасывания объявлений телефоны, указанные в листочке, оказались намертво занятыми, но тем не менее и дозвонившихся оказалось более чем достаточно. Сидевшие без работы горожане часами – до успеха – накручивали домашние и служебные телефоны, причем многие хитрецы, не сумев дозвониться днем, ставили будильник на два-три часа ночи и, пробудившись от полуголодного сна, торжественно наговаривали автоответчику тот самый номер телефона, с которого звонили. Впрочем, через несколько ночей пробуждавшиеся и в такое лунное время не всегда могли дозвониться с первых пяти наборов до номера 9-03-11.
Разговор со всеми был предельно кратким: неважно, дозвонился ли желающий заработать представителю сам или ему перезвонили позже. Милый девичий голос спрашивал, где живет звонивший, после чего ему предлагалось прийти с паспортом на собеседование: оборонщикам – в помещение бывшей фабрики-кухни, в офис общества «Стабильность», представителям высшей школы – в бывшую ленинскую комнату общежития номер пять; жители Собачьей слободки направлялись в помещение рабочей столовой, превращенной в небольшое кафе «Ветерок» со сдачей высвободившейся площади в аренду. Здесь и арендовало комнату то же самое общество «Стабильность». Время визита назначалось точное, и просьба была единственной: чтобы не стоять в очереди, надо прийти именно в этот час и в эти минуты, на которые условились.
Те жители, которые не получили бумажек в почтовый ящик, а узнали о грядущих заработках от родных и знакомых, адресовались любезными девичьими голосами в представительство, ближайшее к их дому. В опровержение распространенного мнения, что большинство девушек плохо знает географию и едва ориентируется в пространстве, эти телефонные девушки, во всяком случае, Булавинск знали превосходно и ошибок или даже запинок в своих направляющих ответах не допускали.
В первые дни трудоустроительного бума девушки отказывали было несовершеннолетним выпускникам школ и старшеклассникам, но потом, очевидно, руководство «Стабильности» решило оказать доверие им тоже и позволить приобщиться к работе с устойчивым будущим.
В первый момент приходившим на собеседование казалось, что их обманули. Доверия не вызывали ни узкий пенал бывшей хлеборезки на фабрике-кухне, ни каморка в обшарпанном коридоре первого этажа общаги, ни выгородка с едва ли не фанерными стенами в «Ветерке», за которыми аборигены пытались цивилизованно распивать вновь появившиеся в продаже «Жигулевское» и «Ячменный колос».
