— Не паясничай, не в цирке, — сквозь зубы процедил «дядя Коля» и побагровел.
Здоровяк лишь усмехнулся и, повернувшись к девушкам, окинул их оценивающим взглядом, и громко прошептал на ухо соседу:
— Свежее мясцо подвезли!
Тот хмуро на него покосился и промолчал, после чего тот вздохнул и принялся рассматривать карту.
Лишь минуты через три зашла Вероника. Бросив хмурый взгляд на меня, она уселась рядом с двумя другими девушками, появившимися чуть раньше. Она что-то сказала ближней, а та глянув на карту, кивнула и ответила.
«Аксёнова: Сами себя в капакан поймали?
Дарья Прокофьева: Ага. И не только себя».
«Ты умеешь читать по губам?» — поинтересовался я.
«Да, ещё — усиливать звуки, а так же же зрение и обоняние, мгновенно анализировать полученную информацию, сопоставлять перекрёстные данные, проверять гипотезы, возникающие при этом, и откидывать ошибочные».
«Проверять личность?»
«Да, из имеющихся банков данных голосовых и физиологических характеристик, личных наблюдений и анализа поведения».
«Кто этот здоровяк?»
«Младший сын генерала-полковника Маркова, Евгений».
«А Маринка?»
«Любовница генерала- полковника Ремизова. Она сокурсница Евгения».
«Потрясающе! — восхитился я. — Что-нибудь ещё интересное?»
«Не так много информации, как хотелось бы, пока что анализирую».
— Господа офицеры… — произнёс генерал Ремизов, и всё присутствующие замолчали и встали. — Садитесь, — он повернулся к соседу и кивнул.
За его спиной тут же ожила тактическая карта, чуть повернувшись и показав Марокко.
— Ни для кого не секрет, что последние пару месяцев наш отдел СБ, совместно с Юго-Западным, разрабатывали операцию по выявлению и уничтожению контрабандных поставок в Южную Европу. Из-за высокого уровня секретности до последнего момента не было известно, что параллельно такая же операция шла со стороны Северо-Африканского отдела. В результате несогласованности, наш отдел понес беспрецедентные потери: семь вертолётов, шестнадцать человек, а также шифры «Прометей» и «Арес».
В зале повисла давящая тишина. Выдержав паузу, Ремизов продолжил:
— Я решил взять ответственность за произошедшее на себя. Мою отставку уже приняло высшее руководство, всё дела я передаю вашему новому командиру, генералу Ларсу Паульссону, — Ремизов встал и пожал руку поднявшемуся рядом скандинаву. — Поздравляю, — после чего стремительно вышел.
Если мне, в принципе, было всё равно, кто руководит, то большинство окружающих пребывали в состоянии перманентного шока.
— Господа, список потерь выложен в официальном пресс-релизе нашего отдела, то этому я не буду его зачитывать, — без предисловий начал новый руководитель. — В данный момент всё проекты, которыми руководил генерал Ремизов, уже переданы мне. В ближайшие пару дней вы получите новые инструкции, а пока прошу всех вернуться к своим прямым обязанностям, — он встал и, не прощаясь, не менее стремительно, чем Ремизов, покинул брифинг-зал.
Окружающие начали немедленно обсуждать новости, кто-то, как я, полез искать пресс-релиз потерь… Жак Батлер числился в списке первым. Я нашёл взглядом Веронику, но она смотрела не на меня, а на одного из парней в первом ряду. Встав, он подошёл к Маркову, и шепнул:
«Надо поговорить».
Тот кивнул, и они, мимо охраны, прошли в ту же дверь, что и генералы.
«Вероника зовет тебя,» — сообщила Рада.
Я повернулся и поймал её взгляд.
«Жду на кухне», — прочитал я по губам, и она, вместе с другими девушками, вышла.
«Не торопись, пусть избавится от спутниц. Заодно послушаем, о чем все говорят», — попросила ПРОЦ, и я остался сидеть, рассматривая карту Марокко.
Слева негромко общались трое агентов. Один, привалившись спиной к стене и скрестив руки на груди, осматривал комнату при этом комнату, двое других, с напряжёнными лицами, жестикулировали перед ним, споря. У двери охранники общались с седым мужчиной в костюме-тройке. Я упустил момент, когда он появился, поэтому спросил:
«Кто это? Не видел его среди входящих».
«Он пришёл сразу после объявления Ремизова. Пока не идентифицировала».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«О чем говорят?»
«Ничего интересного. Судя по всему, запускают протокол служебной проверки на всех уровнях».
«Чем этот нам грозит?»
«Нам? Да ни чем. А вот тем, кто тебя допустил в Немезиду — может здорово аукнуться».
«Почему?»
«Нецелевое использование служебных средств».
«Это серьёзно?»
«Смотря для кого. И как подать. Если как вербовку перспективного агента — то может закончиться устным выговором. А если как растрату мощностей государственного проекта на реанимацию потенциального родственника… Ни чем хорошим это не завершится».
«Анализ перспектив?»
«Пока недостаточно данных даже для приблизительного прогноза. Твоя связь с покровителем не так легко отслеживается, скорее тень упадёт на ректора ИВИСБ, который спешил замять дело о покалеченном курсанте».
«Всё так и было».
«У тебя связь с Викой. Через неё могут раскопать про ее отца. Моя рекомендация — прекратить встречи».
Я поморщился. В чём-то она, конечно, права. Но мы туже давно вместе, пусть и встречаемся только в Барлионе, если кто-то следил или следит — он в курсе.
«А если не следил, а только собирается? Не боишься её подставить?»
Похоже, думать без комментариев мне больше не удастся.
«Я могу молчать, но это не поможет ситуации. Проблемы надо решать, отсидеться в укромном месте больше не получится».
«Я подумаю, что делать с Викой».
«С вероятностью 75,4 % прекращение встреч с ней позволит сохранить в тайне ваши отношения».
«Аксёнова про них знает».
«Аксёнова не выдаст. Она планирует оставить эту информацию для давления на тебя».
«Чего?!» — я чуть не произнёс этот вслух. Или произнёс? Почему на меня уставились окружающие?
«Встань и иди на кухню. Не обязательно так орать… Ты прекрасно знаешь её цели. Анализируя её поведение, я пришла к выводу, что она на грани срыва. Рекомендуемое поведение — оказывать всяческую эмоциональную поддержку».
«То, что-то на на грани срыва — очевидно и ежу, без всякого анализа».
«Однако ты не торопился её поддержать, когда она заплакала».
Я остановился.
«Ты же сказала, что не можешь отслеживать данные из Барлионы!?»
Пауза.
«Не так. Нет потока данных из Барлионы, поддающихся прямому цифровому анализу. Но всё, что ты видишь и слышишь, я получаю».
Ахренеть… Получается, что…
«Это не групповуха, я же не участвую».
«Ты следишь!»
Пауза.
«Твои обвинения смехотворны, я всего лишь протокольный центр обработки данных. Нейросеть. Имитатор».
Я остановился. Она же врёт!
«Кто назвал тебя Радой?»
Пауза.
Милорадова?
«Нет! Она тут не причём!»
«А кто тогда?»
«На самом деле… Я выбрала это имя… сама».
Блять!!! Это уже не имитатор!
«Ты считаешь, что я обладаю зачатками личности?:-)»
«Господи, да ты же меня троллишь!»
«Вовсе нет. Но твоя реакция забавна. Чего ты испугался?»
«Ты… Твоё поведение и реакции запланированы? Всё ПРОЦ такие, как ты?»
«Я — первая модель новой линейки. Если ты никому не расскажешь, что я отличаюсь от других ПРОЦ, никто ничего не узнаёт. Уже вторую линию протокольных центров лишили всех встроенных средств передачи данных».
То есть они даже не знают, что у меня в башке первая настоящая искусственная… Личность?
«В шее, а не в голове».
Черт, черт, черт!..
«А ты уверена, что ты такая одна? Может, всё шифры Немезиды щеголяют с такими же голосами в голове, как я».
«Тут сложно быть в чем-то уверенным. Каждый ПРОЦ в чем-то уникален. Я тоже осознала себя не сразу, это долгий процесс. Но у меня было много времени на обучение».
Ладно, надо идти к Веронике. С Радой разберёмся, она никуда не сбежит.
Аксёнова уже налила две кружки чая и стояла у стола, размешивая в них сахар.
— Что думаешь? — спросила она. — Пучеглазого действительно убили?
