А утром:
– Рота, сорок пять секунд, подъем!
Скрип железных коек, шум падающих с высоты тел, шорох одежды, топот сапог.
– Форма четыре! Выходи строиться!
Народ бежит на улицу. Там властвует мороз, и скорее он, чем сержант, формирует из толпы строй...
– Рота, напра-во! Бегом марш!..
«Здравствуй, Дедушка Мороз!..»
Зарядка, завтрак, занятия – строевая, физо, огневая, уставы... И так изо дня в день. Вроде бы и нагрузки далеки от тех, которые Женя выдерживал на тренировках. Но уставал он всякий раз до чертиков. И команда «Отбой» стала его любимой командой.
В конце января Женя принял присягу. И был распределен в третью роту батальона. И в первую же ночь был переведен из презренной когорты «запахов» в чуть более почетную категорию «духов». Медными бляхами по голым задницам оттянули – за милую душу. От боли сознание Жени погрузилось в сумеречное состояние, и он безотчетно ждал, когда заголосит первый петух – как будто только тогда казарменная нечисть могла разбежаться по своим норам. Но кошмар закончился гораздо раньше. Женя еле-еле добрался до своей койки, лег на живот. И заснул, как только позволила режуще-пульсирующая боль...
А утром после завтрака его вызвали в штаб. К помощнику командира по воспитательной части. Капитан Шажков показал ему на стул, какое-то время листал его личное дело. Наконец поднял на него свои чистые, как родниковая вода, но такие же холодные глаза.
– Чего стоишь, рядовой? Я же показал тебе на стул, садись!
– Да я лучше постою, – замялся Женя.
– Что, задница после «крещения» болит?
– Какое «крещение»? – изобразил он удивление.
– Ты это, ваньку тут не валяй, не надо. Думаешь, я не знаю, что было сегодня ночью в казарме?
Женя пожал плечами. Если мужик в курсе, то к нему чего прилепился?
– Мне, Пылеев, все известно. И ты все знаешь.
– А что ночью-то было? Может, я проспал...
– Ага, проспал! Вся задница в звездах, а он не знает.
– Да нет, я сегодня на зарядке поскользнулся и упал.
– Упал и задницу отморозил. Не надо из меня дурака делать, Пылеев. В общем, так, военный, наказывать я тебя не собираюсь, потому как не за что. Ругать тоже не буду. И письменных объяснений с тебя требовать не стану. Ты мне просто скажи, кто тебя сегодня бил? Хотя бы пару фамилий. Просто скажи, и все. Я даже записывать их не стану...
Шажков был сама душевность и доверительность. Но Женя на его уловки не купился. Никогда он не был сексотом. И никогда не будет.
– Да никто меня не бил. Говорю же, упал...
– Очнулся – гипс?
– Ну, не гипс, но хорошего мало.
– Ясно с тобой, Пылеев. Не приучен ты стучать.
– Не приучен. Да и стучать не на кого.
– Ладно, тогда считай, что тебе повезло. Тут заявка на тебя пришла.
– Какая заявка?
– Персональная. Частного характера. У одного человека службу проходить будешь.
– У какого человека?
– Да есть тут один. В Чечне живет. Свой дом у него, хозяйство. Хочет, чтобы ты у него работал. Стадо баранов за тебя дал. Вот мы тебя к нему и направляем...
– Это что – шутка? – оторопело протянул Женя.
– Конечно, шутка, – улыбнулся Шажков.
В дверь постучали.
– Да, открыто!
Женя ожидал увидеть кого угодно, но только не Агапа. Но в кабинет к замполиту входил именно он.
– Вот, Пылеев, поступаешь в распоряжение товарища Агапова, – сообщил Шажков и поспешил исчезнуть из своего же кабинета.
Агап смотрел на Женю насмешливо, свысока.
– Удивлен?
– Да, если честно, не очень. Куда ни кинь, всюду клин.
– Это ты правильно сказал. От меня ты никуда не денешься. Везде тебя достану.
– Шар лучше всего доставать из лузы, в которую его закатили.
– Но ведь ты же сам захотел в армию, – усмехнулся Агап.
– Хотел, да перехотел.
– Но ведь идея была. И знаешь, сначала она мне очень не понравилась. Но потом я решил, что так будет даже лучше. Врать не буду, мне стоило денег определить тебя именно в эту часть. Да и забираю я тебя отсюда не за просто так. Короче, потратиться пришлось. Но я надеюсь, что ты поможешь мне отбить эти бабки. Не забывай, у тебя через четыре месяца выступление в Москве. Все уже обговорено.
– Не знаю, с кем там у вас обговорено. Но меня точно никто не спросил.
– А зачем тебя спрашивать? Ты же солдат. Ты человек подневольный. Что скажут, то и сделаешь...
– Что командир скажет, то и сделаю.
– Я теперь твой командир. Мои приказы будешь выполнять...
– А если не буду? Под трибунал пойду? – ехидно усмехнулся Женя.
– Зачем трибунал. Обратно в эту часть вернешься. Сам знаешь, как здесь весело. Два года веселой жизни, не много ли для нормального, подающего надежды парня?
Нетрудно было дать ответ на этот вопрос. Два года – это не много, а очень много. И не было у Жени никакого желания тянуть нудную армейскую лямку. Но и к Агапу в кабалу он возвращаться не хотел.
– Так много это или мало? – поторопил его с ответом Агап.
– Уж не больше, чем Варваре в тюрьме пропадать.
– Я так и знал, что ты это скажешь. И то, что за Варвару снова просить будешь, тоже знаю.
– Буду просить, – кивнул Женя.
– Правильно, ты должен за нее просить. А я должен пойти тебе навстречу. Хватит с Варвары, намучилась. А у меня теперь есть другой аркан, на котором я могу тебя держать.
Женя воспрял духом. Если Агап прекратит измываться над Варварой, а еще лучше – позволит им быть вместе, он вне всякого согласится работать на него и дальше. Тем более что он останется в зависимости от этого афериста. Лишь бы только Варвару из тюрьмы поскорей освободили.
– Да без проблем, что надо, то и сделаю... Ведь я и без того многое уже сделал.
– Сделал ты многое, – кивнул Агап. – И первое, что ты сделал, пошел в военкомат. А ведь я уже был близок к тому, чтобы отстать от Варвары. Но ты, Женя, все испортил. Ты бросил мне вызов, а она осталась в тюрьме.
– Но ведь еще не поздно все исправить.
– В том-то и дело, что поздно... Варвара человека в тюрьме убила. И теперь я ей уже ничем не смогу помочь. Даже при всем моем желании.
Варвара убила человека. Нужно быть полным идиотом, чтобы поверить в такую нелепицу. Но легко было поверить в то, что Варвару подставили. С подачи Агапа. Женя чувствовал, как закипает в нем кровь. Будь он сейчас на посту с автоматом... Но нет у него автомата. А голыми руками Агапа не взять. Его можно избить до полусмерти, но этим проблему не решить.
– А ты и не будешь ей помогать! – вскипел Женя. – Ты ее подставил!
Но Агапа ничуть не смутил этот приступ ярости.
– Ты, парень, можешь говорить что угодно, – непробиваемо спокойно сказал он. – Но факт остается фактом. Варвара остается в тюрьме, и надолго...
– А ты можешь строить насчет меня любые планы. Но факт остается фактом. Я остаюсь в армии на все два года! Не вытащишь ты меня отсюда! Не вытащишь!
– Поверь, пацан, есть масса способов, как тебя сломать, – свирепо сверкнул глазами бандит. – Ни где-то там, а здесь, в этой части. И если я этого захочу, тебя сломают на раз-два. Тогда ты сам будешь ползать передо мной на коленях и умолять, чтобы я забрал тебя из этого ада. Но давай не будем об этом. Давай без всяких «ля-ля». Мы заключаем с тобой договор. Ты забираешь ребенка, которого родит Варвара. Мне плевать, что ты будешь с ним делать, но он остается у тебя, а ты возвращаешься ко мне. Вот суть этого договора. Да, еще я организую тебе встречу с Варварой. Реальную встречу. Часа на два-три. Думаю, за это время она сумеет убедить тебя в том, что я ее не подставлял.
Женя задумался. Условия соблазнительные, но вся соль в том, что Женя ни на йоту не верил Агапу. Именно поэтому он и пытался сбежать от него. Но ведь Варвара родит совсем скоро. А значит, у него есть возможность в самое ближайшее время убедиться в искренности бандита.
– Не знаю, сможет ли она меня убедить или нет, но встретиться мы с ней должны. И ребенка я должен забрать. Если все так и будет, то я готов работать дальше.
– Прямо с завтрашнего дня и начнем, – самодовольно осклабился Агап. – Этот день дам тебе на раскачку. Ванну примешь, выспишься. А завтра добро пожаловать на тренировку!
– Завтра у нас по плану полевой выход, – покачал головой Женя. – Без всякого бокса... Бокс будет потом, когда я получу ребенка и увижу Варвару. А пока я остаюсь здесь, и это без вариантов!
Он смело шагнул вперед, оттолкнул Агапа плечом и вышел из кабинета. Продажный Шажков пытался его остановить, но Женя сделал вид, что не слышит его.
2
Варвара до слез жалела, что не добивалась перевода в «комнату матери и ребенка». А ведь была такая камера в женской корпусной секции. И она могла попасть туда еще до того, как погибла Кислова. Будь она тогда в этой камере, подлая Мотька нашла бы другую «козу отпущения». А так вся ответственность за убийство легла на нее. И у следствия есть все доказательства ее вины. Летом будет суд, который и отправит ее по этапу на зону...
