зажигая огня, закурил сигарету. Позади был тяжелый день. Но все, кажется, уладилось. Даже Гриша привел себя в порядок и начал работать. Гриша когда-то был прекрасным журналистом, писавшим об искусстве, потом начал пить. Работая в издательстве, попал под суд за взятку. Теперь он стал верным «негром» Долгушина. Автором-невидимкой.
Долгушин курил, но вкуса сигареты не чувствовал, так бывает, когда куришь, не видя дыма. Он щелкнул выключателем. Над письменным столом загорелся цветной колпак настольной лампы.
И тут Долгушин увидел человека. Тот сидел в углу, в кресле. Долгушин напрягся для прыжка.
Человек встал.
– Спокойно, Каин, на своих не бросайся.
– Как ты сюда попал?
– Через дверь, естественно. – Человек подошел к столу и взял из пачки сигарету.
– Садись, – сказал генерал и достал сигареты из кармана пиджака, висевшего на спинке стула.
Орлов сел, прикидывая мысленно, для чего вызвал Кафтанов.
– Я прочел твой рапорт. Что это за ночные визиты?
– Не знаю.
– Как они установили твой адрес?
– Не знаю.
– Да что ты все «не знаю» да «не знаю». А кто должен знать? Я?!
– Я действительно не знаю, Андрей Петрович, кто надоумил родственников Тохадзе прийти ко мне.
– Я думаю, они не остановятся на этом. Жди телеги.
– Я поступил по правилам. Сообщил дежурному по городу, тот прислал наряд…
– Ну ладно, не будем предвосхищать события, что по делу?
– Немного.
– Докладывай.
Кафтанов взял карандаш. Слушая, он всегда чертил в блокноте понятные только ему одному кружки, треугольники, квадраты, переплетая их, соединяя линиями и пунктирами.
– Нами задержан Силин Петр Семенович. Он признался в краже ковки и изразцовой плитки. Похищенные им вещи обнаружены на даче композитора Лесоковского и изъяты.
Вадим вынул из папки протоколы допросов Силина и Лесоковского, акт изъятия, протянул Кафтанову. Генерал взял бумаги, быстро пробежал глазами, начал что-то выписывать. Вадим ждал, когда Кафтанов закончит, думая о том, что сегодня предстоит сделать его группе. Пока поиски пробуксовывали. Не было ничего определенного. Какие-то отрывочные сведения, не совсем точные предположения не позволяли выстроить четкие версии, пригодные к отработке.
Кафтанов поднял телефонную трубку, набрал четырехзначный номер.
– Сергей Иванович, – сказал, – Кафтанов докладывает. Да. Да. По делу ограбления музея. Да. Пока нет. Часть ценностей найдена, преступник задержан. Конечно, Сергей Иванович. Прилагаем все силы. Желаю здравствовать. – Кафтанов положил трубку, взял из пачки новую сигарету, закурил. Некоторое время он молчал, глядя на Вадима. – Ты думаешь, легко быть генералом? – спросил он.
– А что мне думать, я генералом не стану.
– А это как пойдет. Я тоже думал, что умру полковником. Докладывал наверх о делах наших скорбных, пока начальство довольно, но торопит. Какие соображения, версии, наметки?
– Я начну по порядку, – ответил Вадим, – поэтому разговор у нас долгим будет.
– Ничего. – Кафтанов вновь взял карандаш.
– Силин, – начал Вадим, – арестован, но, как известно, он там был вторым. Плитка и ковка найдены. Остались камин и медальоны. Отработка следов машины ничего не дала. Калугин встретился кое с кем из коллекционеров, поговорил – пока пусто. Мы проанализировали несколько подобных эпизодов. Думаю, что на даче академика Муравьева и здесь поработали одни и те же люди.
– Но кража у Муравьева раскрыта, преступник наказан, что-то ты, Вадим, не туда гребешь.
– Туда, именно туда. В краже у Муравьева полностью сознался Валентин Суханов. Инженер, гонщик, заслуженный мастер спорта, член нашей сборной команды…
– Ну и что, – перебил Кафтанов, – тебе его титулы мешают?
– Нет, не титулы. Я посмотрел его дело. Слишком легко Суханов все взял на себя.
– Подожди, что значит «взял», у него нашли похищенные вещи.
– Не все. Куда делись остальные, он вразумительно ответить не мог. Смолин еще тогда проверил его связи. Суханов никогда не занимался антиквариатом.
– Ну это, знаешь, не оправдание. Вчера не занимался, а сегодня начал.
– Не в этом дело, – перебил Кафтанова Вадим, – не в этом дело. Суханов везде характеризуется положительно. Два года назад он рискнул жизнью, на горной дороге поставил свою машину под удар автобуса, спасая детей.
– Как это? – удивился Кафтанов.
– А так: автобус со школьниками в Дагестане около Гуниба потерял управление, и его понесло к пропасти. Суханов поставил свою машину под удар. Он спас детей и сам попал в больницу. Это поступок.
– Да. Рискуя жизнью, спасает детей, а потом грабит дачу. Не складывается.
Кафтанов встал, зашагал по кабинету.
Что еще?
– Теперь о краже на даче. Большую часть похищенного нашли у Суханова. Не хватало трех икон работы Рублева и картин Фалька, Кандинского и Якулова. Куда они делись, Суханов вразумительно ответить не смог. Вот что он показал на допросе: «.Иконы Рублева и картины Фалька, Кандинского и Якулова я продал у комиссионного магазина на Октябрьской улице неизвестному гражданину за семь тысяч рублей…» Далее идут приметы покупателя.
– А деньги нашли?
– В том-то и дело, что нашли ровно семь тысяч.
– Любопытно.
Кафтанов вновь сел за стол, забарабанил пальцами по стеклу.
– Твое мнение?
– Я изучил дело, внимательно прочел материалы суда. Суханов отказался от адвоката. На следствии и на суде он очень торопился поскорее получить срок.
– Обычно так делают те, у кого за спиной более серьезное преступление. – Кафтанов сделал пометку в блокноте. – Интересную историю ты мне рассказываешь. Теперь, Орлов, давай подумаем. Что у Суханова было такое, из-за чего он добровольно бы в острог пошел? Как ты думаешь?
– Думаю, что не такой человек Суханов, чтобы совершить преступление.
– Хорошо, – сказал генерал, – я рад, что ты так твердо уверен в этом. Почему же тогда он взял на себя чужую вину? Исходя из нашей многолетней практики, могут быть две причины: страх и деньги.
– Но за семь тысяч не садятся на восемь лет.
– Опять ты прав. – Кафтанов достал новую сигарету. – Значит, он кого-то боялся?
– Не думаю, – уверенно ответил Вадим, – не такая у него профессия, чтобы бояться. Да и история со спасением детей.
– Вадим, милый, а если он не за себя боялся? Возможно, у него не было выбора. Вдруг он опять кого-нибудь спасал? Такое может быть?
– Такое может.
– Эх, Вадим, ты уже нарисовал себе образ некоего рыцаря, который сам строит мельницы и сам с ними воюет. Что еще?
– Мы опросили всех людей, которые бывали в особняке Сухотина, всех, кроме фотографа Министерства культуры Гринина.
– Почему не допросили Гринина?
– Он в командировке, приезжает сегодня.
– Ясно.
– Я беседовал с Олегом Кудиным. Некто Алимов подсылал к нему людей.
– Кто эти люди?
– Он не говорит. Но, по нашим данным, «телохранители» нового типа. Молодые люди, готовые ради денег на все.
– Алимов тоже, кажется, бывший гонщик?
– Он кроссмен. Выгнан из команды, лишен звания.
