– Что… – Дима свободной рукой остановил ее вопрос.
Он провел кончиком пальца по краю бокала и поднял руку в воздух. Виски последовало за ним, игнорируя все силы гравитации. Оно приобрело вид небольшого золотистого шарика, отличавшегося от стеклянного, неустойчивой формой. Жидкость, словно жила. Дима слегка прикоснулся, и она разлетелась на маленькие капельки. Они застыли в воздухе.
Марина, повинуясь мимолетному желанию, протянула руку и дотронулась до одного из них – капля осталась на ее пальце.
Она знала об этой способности Аскендитов. Это был телекинез. И чем чище кровь, тем мощнее сила. А Дмитрий Аскендит был принцем, единственным наследником престола Дома Красной Розы, Дома Аскендитов.
Капля на пальце Марины надуло брюхо вверх, норовя подлететь, но Марина слизнула его.
– Это не фокус, как ты могла подумать.
– Что это?
– Обычная способность людей моей семьи.
Марина посмотрела на Диму:
– Кто же ты?
– Вознесенный.
– Я не понимаю.
– Ты и не поймешь сначала, – Дима продолжал, медленно подбирая слова. – Скорее всего, то, что я дальше расскажу, вызовет у тебя недоверие ко мне, моим словам, но поверь. Это правда. Я обладаю способностями, которые и не снились обычным людям. Таких как я много в этом мире. Мы себя называем дэвлесс. Я отношусь к Дому Красной розы, численность которой восемьсот человек. Отличимся мы от тебя тем, что наше тело вырабатывает больше энергии, чем нужно для функционирования организма. Поэтому и можем использовать оставшуюся энергию по своему усмотрению.
Дима замолчал. Он отхлебнул из бокала вернувшийся на место виски. Ожидая продолжения, Марина не издала ни звука, но Дима не продолжал.
– Дэвлесс… – произнесла она.
Он наклонил голову вбок и улыбнулся.
– Мы очень долго существуем. Боги, ангелы… как нас только не называли….
– Вознесенный, – Марина сглотнула, – Что это?
– Аскендит – моя фамилия. В переводе с латыни – Вознесенный. Когда я говорю, что я Вознесенный, я имею в виду то, что я прямой наследник основателя Дома Красной розы.
Марина опустила взгляд, соображая что же еще должна спросить незнающая ни о чем студентка Марина, чтобы не вызвать подозрения. Они долго молчали, пока она не решилась поделиться мыслями:
– Знаешь, это звучит как сказка. Если бы мне это рассказывал кто-то другой… – Марина запнулась, подбирая слова.
Дима продолжил за нее:
– Ты бы не поверила
– Да.
– Я не удивлен, – он улыбнулся и протянул руку, пытаясь взять Марину за руку, но она отдернула ее. Дима напрягся. – Я тебя испугал?
– Кто стрелял в нас сегодня? Ты остановил пули, – искренне содрогнулась Марина и натянула плед до подбородка. Ее вновь начало морозить.
– Скорее всего, это один из людей Мортиса. Он начал атаковать.
– Это же он похитил Еву?
Стиснув зубы, Дима кивнул.
– Ему нужен был я. Он просто застал меня врасплох. Марина, – Дима перегнулся через стол и взволнованно заглянул ей в глаза. – Если ты скажешь, что не захочешь меня больше видеть после того, что тебе пришлось из-за меня пережить, я пойму… Но прошу, дай мне шанс… Я люблю тебя. Я защищу тебя.
Душа Марины взвыла от всепоглощающей боли.
– Я очень испугалась. Я боюсь тебя, – лицо Димы окаменело и превратилось в безразличную маску. – Прости. Я не смогу… Я хочу домой.
Дима встал и плеснул себе еще виски.
– Я тебя понял.
Сердце обливалось кровью. Марина чувствовала, какую сильную боль причиняла ему, но так было лучше для всех. Она скажет Владыке, что Дима расстался с ней, чтобы защитить. Марина могла защитить Диму, только оттолкнув от себя.
Дима осушил бокал и со стуком поставил его на бар.
“Так будет лучше, – подумал он. Если Мортис напал, то Марина будет в опасности рядом со мной. Так будет лучше”
Он все повторял эти слова, желая поверить в них. Диме вдруг стало невыносимо находиться рядом с Мариной. Она сидела в огромном кресле такая маленькая и хрупкая. Она сжалась в комочек. Диме так хотелось ее обнять… Но он увидел, как она вздрогнула, когда он хотел прикоснуться к ней.
Два телохранителя, которых вновь приставил Марк к Диме, искоса поглядывали на них.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Машина ждала у трапа самолета.
Дима открыл перед девушкой дверь и приказал водителю отвезти ее домой. Сев на заднее сиденье, Марина вскинула голову на Аскендита. Их глаза встретились.
– Прощай, – одними губами произнесла Марина. Невольно глаза наполнились влагой.
– Прощай, – через силу улыбнулся Дима.
Секунду они не сводили взгляда друг от друга, ожидая, что кто-то из них скажет еще что-нибудь. Но они молчали, и Дима захлопнул дверь машины.
Машина тронулась. Горячие слезы брызнули из глаз. Крупными каплями они срывались с подбородка на сжатые до боли ладони.
***
Опустошенная, разбита Марина повернула ключ своей конспиративной квартиры. Спотыкнувшись о раскиданные туфли, она прошла в гостиную. Свет так и остался выключенным в коридоре, ведь Марина уже привыкла к своей квартире и знала в ней каждый угол.
Завтра она свяжется с Дженкинсом, а, скорее всего, он с ней свяжется сам и она скажет, что не смогла. Дима прогнал ее.
Она ступила на порог гостиной. Голову кольнуло – Марина не сдержала вздох. С каждым шагом головная боль усиливалась. Девушка с трудом нащупала выключатель и вручную включила свет.
Вспышка ослепила. Она прищурилась. Каким-то внутренним чутьем она почувствовала чужое присутствие. Она резко развернулась, – и все упало внутри нее.
Темный силуэт сидел на диване. Лицо было скрыто под тенью капюшона.
Раскиданная по полу, креслам одежда, зацепившиеся за люстру капроновые колготки совершенно не смущали Анирама Мортиса. Он сидел словно дьявол, ангел смерти, пришедший по ее душу.
Боль пронзила подобно молнии, и подкошенная Марина рухнула на пол. Вскрик вырвался сам собой. Горло перехватило, и на полувскрике она замолчала.
Тело скрутило от дикой, всепоглощающей боли. Каждая клеточка ее тела кричала, но Марина не могла кричать – Владыка смерти контролировал ее голосовые связки. Ужом на обжигающей сковородке она извивалась и молила только о том, чтобы эта пытка закончилась.
Владыка прекратил пытку. Марина разом обмякла и шумно втянула воздух в опустевшие легкие.
Диван скрипнул. Владыка медленно встал. Он подошел к корчащейся у его ног Марине и словно залюбовался ей.
Полы пальто раскидались. Юбка задралась, оголяя резинки чулок и голые бедра.
Он присел и провел когтистым ногтем по ее нежной коже на щеке. Девушка тяжело дышала.
Ее тело было во власти его силы. Если бы он захотел, то остановил ее сердце. Марина смотрела на него широко раскрытыми испуганными глазами. Хмыкнув, он подцепил блеснувший кулон и потянул на себя. Цепочка впилась в кожу на шее.
– Я не потерплю предательства, – жесткий голос Владыки ворвался в сознание Марины резкой болью. Каждое его словно врезалось в мозг раскаленным клеймом и отпечатывалось на обратной стороне век. – Сегодня было просто предупреждение. Стоит мне только пожелать, как Дмитрий Аскендит умрет. А ты… я скорее убью тебя, чем позволю перебежать на другую сторону.
Шурша одеждой, Владыка встал и небрежно кинул к лежащей Марине маленькую черную коробку.
– Мама передала тебе подарок. Она была очень недовольна твоим поступком. Надеюсь, мне больше не придется напоминать, кому ты должна быть предана.
Сердце ударило в грудь и остановилось. Марина из последних сил притянула коробку и сняла черную шелковую лету.
Дрожь пронзила тело.
В коробочке на черной бархатной подушке лежал бледный палец. Место среза было красным и ей показалось, что из него еще сочилась кровь. Вдруг Марина почувствовала как рука, которая держала коробку, стала влажной. В ужасе и отвращении она отпрянула. Коробка упала, и палец выпал на белый ковер, который разом окрасился кровью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Марину скрутил спазм желудка. Желчь обожгла горло.
Горькие слезы стыда брызнули из глаз. “Мамочка! Это ее мизинец! Это из-за меня. Я ослушалась приказа. Ее пытали из-за меня!”
