Было уже слишком поздно. Горожане стали осыпать людей Ахмая градом камней. Всадники пришпорили своих жеребцов и направили их на беснующуюся толпу. Толпа, в свою очередь, загудела и ответила новым залпом каменьев. Самые отчаянные головы стали тыкать своими факелами в конские морды, отчего жеребцы принялись носиться по площадь, сбрасывая своих седоков, круша на своем пути все и вся.
Конан довольно усмехнулся и, уже не таясь скомандовал:
— Открывай ворота!
В тот же миг ворота конюшни со скрипом отворились, и из них вышли его друзья, которых вела за собою Раина.
Илльяна шла последней. Она сделала несколько шагов — и вдруг замерла, глядя прямо перед собой. Конан посмотрел в ту же сторону и увидел, что улочка, до последнего времени казавшаяся пустынной, на деле полна народу. Он чертыхнулся и, не задумываясь, прыгнул на крышу сарая, а оттуда — на ворох сена у стены стойла. Жеребец, тихо заржав, подошел к нему, и в следующий миг Конан уже сидел в седле. Он вонзил каблуки в бока животного, и жеребец понес его прямо на толпу поджидавших простолюдинов. Горожане страсть как не любили колдунов, однако собственная жизнь была им дороже всего на свете, — едва огромный жеребец с восседающим на нем чернолицым гигантом приблизился к ним, они в ужасе бросились врассыпную. Этот маневр позволил киммерийцу отвлечь внимание горожан на себя; спутники его тем временем скрылись в темном проулке и поспешно покинули городские пределы.
Конан решил немного покружить по улицам, чтобы дать своим спутникам возможность уйти подальше. Совершив сей почетный круг, он выехал из города и, остановив своего жеребца, стал поджидать преследующих его воинов. После того как его меч сокрушил трех вражеских скакунов и одного всаднике, преследователи почли за лучшее отступить.
Отъехав немного в сторону, Конан спешился, чтобы дать жеребцу возможность отдохнуть и напиться воды. Сосчитав свои стрелы, киммериец отстегнул от пояса флягу с вином и, опорожнив единым глотком, отшвырнул ее в сторону. Пора было отправляться в путь.
Эремиус поднял свой посох. Серебряный набалдашник его был покрыт множественными царапинами, однако на магические свойства посоха изъяны подобного рода не влияли и посему беспокоиться магу было особенно не о чем, тем более что в другой руке он держал светящийся изумрудным светом Камень Курага. Уже светало, и потому свет Камня казался не таким ярким, как прежде.
Вспомнив о событиях прошедшей ночи, Эремиус поежился. Неужели Илльяна действительно пыталась уничтожить его Сокровище? Больше всего в этом его поражало то обстоятельство, что при этом волшебница была готова пожертвовать и своим Камнем, наделявшим ее чудовищной силой и властью над людьми. Разве можно так относиться к дарам Силы?
Эремиус попытался отвлечься от этих неприятных мыслей. В конце концов, ничего страшного не произошло: он не только сохранил свой Камень, но и захватил деревню Горячий Ключ, пусть многим из ее жителей и удалось ускользнуть. В том, что ему удастся нагнать беглецов, Эремиус ничуть не сомневался.
Эремиус поднес Камень к набалдашнику посоха. Последний засветился вдруг нестерпимо ярким пламенем; которое собралось в шар и, отделившись от посоха, стремительно взмыло ввысь, заливая изумрудным сиянием подернутые утренней дымкой горы.
— Да здравствует наш Великий Мастер! — слились в здравице голоса людей и рев Трансформ. Вершина горы дрогнула и раскололась на тысячи и тысячи каменьев, сошедших лавиной в соседнее ущелье.
ВОТ И ПРИШЕЛ КОНЕЦ ЖИЛИЩУ ЭТОГО ТРЕКЛЯТОГО ЖРЕЦА!
Если Иврам жив и поныне, то он, Эремиус, позаботится о том, чтобы смерть его была такою же страшной и мучительной, как и смерть Илльяны. Не меньшим мукам следовало подвергнуть и того мальчишку, который помогал жрецу посыпать людей этим мерзостным порошком!
Если ему удастся настигнуть этих смутьянов, он не отдаст их Трансформам, но займется ими сам — Трансформы получат их попозже, когда жизнь уже покинет тела пленников. Он криво усмехнулся. Знали бы они, что он с ними сделает…
Камень и посох встретились вновь. В темное небо взмыло сразу три изумрудных шара, остановившихся высоко над деревней. Эремиус резко опустил посох вниз, и три изумрудные звезды камнем упали наземь.
Над деревней поднялся бурый дым — это горели камни.
Мариам подняла глаза от лица Иврама и посмотреть на восток.
— Мальчишка! — сказала она вдруг.
— Что? — еле слышно пробормотал потрясенный Бора.
— Я говорю о повелителе демонов. Он — капризный мальчишка. Если ему что-то не нравится, он ломает свои игрушки.
— Что-то я тебя не совсем понимаю, — пробурчал Бора. — О каких это игрушках ты говоришь? Уж не о нас ли?
Мальчика покачивало от усталости. И тут он почувствовал, как на плечи его легли нежные и в то же самое время сильные руки, что заставили его присесть на камень.
— Посиди немного со мной, Бора. Считай, что я пригласила тебя в гости.
Мальчик услышал звон металла и бульканье наливаемой в чашу жидкости. Прямо перед его лицом возник кубок, доверху наполненный терпким вином. От его пряного запаха у мальчика закружилась голова.
— Это всего-навсего поссет. Пей, не бойся.
— Мне нельзя спать. Люди, которые…
— Ты должен поспать. Ты нужен людям сильным и собранным, верно?
Мариам поднесла кубок к губам мальчика и силой заставила его сделать первый глоток.
Сон сморил Бору прежде, чем он смог опорожнить хотя бы половину кубка.
Конан прибыл в назначенное место уже на заре. Раина все еще спала, Десса и Масуф лениво переругивались, Илльяна же, судя по всему, так и прождала его всю ночь, не смыкая глаз.
Она полностью восстановила силы и даже чудесным образом помолодела разом лет на десять. Легкой, словно у танцовщицы, походкой она направилась навстречу ему. От улыбки ее веяло добротой и сердечностью.
— Славно ты вчера потрудился! — сказала она. — На такое и волшебники вряд ли отважились бы!
Конан не смог сдержать улыбки.
— Спасибо тебе, Илльяна. Но не будем об этом… Лучше скажи мне, что тебе удалось разузнать о нашем приятеле Эремиусе?
— Что я тебе скажу? Он, так же как и я, во всем — или почти во всем зависит от Камня Курага. Само по себе это уже неплохо. Прошлой ночью что-то угрожало его Камню, — это что-то со мной никак не связано.
— Если мы сможем уничтожить Камень, принадлежащий Эремиусу, мы тем самым выполним данное нам поручение, не так ли?
— Ну что ты! Так мы можем поступить только в самом крайнем случае! Камни Курага, или, иначе, Сокровище Курага, — одна из самых таинственных вещей этого мира. Обратить их в ничто, растереть их в порошок, уподобить их тем самым обыкновенным булыжникам — означает потерять все то великое и чудесное, которое они и только они могут даровать миру! Участвуй я в этом, и я чувствовала бы на себе скверну. Ты понимаешь меня?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
