– Правда? – всхлипнула дурочка. – Чего тогда он молчит, лежит, не шевелится.
Элиза потеряла ласковый тон.
– Ты небось даже во сне языком мелешь. Гость вирус подцепил, грипп у него, плохо ему, мы «Скорую» ждем. Хочешь заразиться?
– Нет, – затряслась Людмила, – извините, я прибежала, не знала, как быть, не думала, что вы тут, а почему домой не ушли?
– Успокойся, все хорошо, – пропела Элиза, – отправляйся на ресепшен. Никому ни слова об инфекции, не смей гостей пугать. Откроешь рот – вытурю тебя на улицу с волчьим билетом. Промолчишь – через месяц станешь экскурсоводом в Олафе. Выбирай, что лучше.
Людмила стала пятиться в коридор.
– Ей-богу, ни одного звука не издам! Онемею, как Валерия, ваша родственница. Будут резать саблей – промолчу.
– Молодец, – похвалила Элиза, – а теперь галопом отсюда.
Глупышку сдуло, словно сухой лист со скамейки. Элиза начала расшаркиваться перед нами.
– Примите от лица гостиницы извинения. У меня есть предложение. Смерть господина Ручкина случайность, сердце у него могло в любой момент отказать, но, к нашему невероятному сожалению, это произошло в комнате Евлампии. Хочу компенсировать вам моральный урон. Вы оплатили недельное проживание в замке, предлагаю еще семь дней за наш счет. Все включено: номер, питание, экскурсии. Велю Беате готовить для вас блюда по желанию, какие хотите: итальянские, французские, китайские. Поселю не в номерах, которые стилизованы под прошлые века, а в гостевых комнатах замка, где останавливаются друзья и родственники господ Хансонов. Вам выделят по личной машине, бензин за наш счет. Проведут по помещениям замка, которые никогда не демонстрируют посторонним. Увидите зал рыцарских доспехов, много чего другого, будете не клиентами, а дорогими гостями семьи Хансон, потому что в трудный час пришли ей на помощь.
– И в чем будет заключаться эта помощь? – деловито осведомилась Нонна. – Что нам делать или не делать ради этих благ?
Элиза сложила руки на груди.
– Не рассказывайте никому, что господин Ручкин умер в номере Евлампии, сделайте вид, что вы вообще ничего о случившемся не знаете.
Нонна опустила голову.
– Мы с Алешей планируем остаться в городе на какое-то время. Можете помочь нам найти маленький домик? Деньги у нас есть, но их на шикарное жилье не хватит.
Управляющая замахала руками.
– Милая, зачем вам тратиться? У ворот стоит сторожка, в ней три комнатки, кухонька, ванная, туалет. Там жил привратник, но месяц назад он уволился, я никак на его должность достойного человека не подберу. Если не сочтете за труд утром и вечером двор мести и кое-какие совсем несложные обязанности исполнять, то живите бесплатно, ни копейки ни за воду, ни за электричество, ни за отопление не заплатите, да еще деньги хорошие получите.
– Отлично, – быстро согласилась Круглова.
Я села на кровать. Сотрудникам спецбригады смерть Кирилла Григорьевича оказалась на руку. Нонна и Алексей намеревались поселиться в городке и предпринять попытку подружиться с кем-то в Олафе, чтобы установить, кто привозит героиновый кафель Карлу и как его потом переправляют в Москву. Сейчас Кругловы получили предложение стать привратниками замка. Это ли не удача?!
Элиза повернулась ко мне.
– А вы, Евлампия? Если откажетесь, сниму свое предложение молодоженам насчет сторожки. Бессмысленно предлагать жилье им за молчание, если вы направо и налево будете рассказывать о ночном происшествии в своей спальне.
Нонна молитвенно сложила руки.
– Лампа, пожалуйста! Мы только поженились, хотим ребеночка, не намерены воспитывать его в безумной Москве. Мечтаем жить здесь. Снимать жилье дорого. Раньше, чем через пять лет, не сможем себе сыночка позволить. Если же будем привратниками… Не погубите нашу мечту!
– Да, – подхватил Алексей, – мы за вас каждый день молиться будем.
– Хорошо, – согласилась я, – ничего не видела, спала камнем. Но что будет с останками Кирилла Григорьевича? Он приехал не один. С ним дочь, жена. Вы о них подумали?
– Не беспокойтесь, – зачастила Элиза, – я решу все проблемы наилучшим образом. С вас только обещание молчать. Так как?
– Я не отличаюсь болтливостью, – сказала я, – можете на меня рассчитывать. Пожалуйста, дайте стеклянную банку для мышат.
– Для мышат? – растерянно повторила Элиза. – Откуда они взялись?
– Из моего матраса, – ответила я, – похоже, они в тюфяк вместе с сеном попали.
Элиза всплеснула руками и, сказав «сейчас», быстро ушла.
– Вас же не надо просить хранить в тайне наш разговор? – осведомилась Нонна.
– Нет, – ответила я, – желаю удачи, надеюсь, вам удастся благополучно выполнить задание. Разрешите дать совет? В следующий раз, когда придется изображать влюбленную пару, не скупитесь на кольцо, купите украшение с настоящим бриллиантом. Всегда может найтись какая-нибудь чересчур глазастая и бесцеремонная Мэри, которая примется вещать, что жених решил сэкономить. Окружающим будет наплевать на скаредность Алексея, но среди тех, кто услышит язвительное замечание о скопидомстве, может находиться некто, кто начнет задавать себе вопросы: «Даже очень бедный парень в лепешку расшибется, но приобретет обожаемой невесте брюлик, пусть маленький, но настоящий. Почему Алеша обошелся цирконием? Может, он вовсе и не влюблен в свою супругу?» Все провалы агентов начинаются с маленьких недоразумений.
Глава 24
Из-за того что ночь оказалась почти бессонной, я проснулась около одиннадцати утра и сразу пошла в ванную. Чтобы не вызывать подозрений у членов группы, Нонна и Алексей пока остались в своем номере. Но в моей спальне находилось тело Ручкина, поэтому меня устроили в комнате, которой пользуются гости Хансонов, и она оказалась выше всяких похвал, с удобной кроватью, пуховыми подушками и одеялом. Санузел сверкал чистотой, в нем были нормальные ванна-унитаз. Не успела я от души поплескаться в горячей воде, как в дверь деликатно постучали и появилась немая племянница Элизы с подносом в руках. Она поставила его на маленький столик и сделала реверанс.
– Спасибо, Валерия, – поблагодарила я, – вы замечательно сервировали завтрак.
Девушка, еще раз сделав книксен, убежала, не забыв плотно закрыть за собой дверь.
Я устроилась в кресле и начала изучать, что предлагали мне на завтрак. Омлет, мягкий белый хлеб, свежее сливочное масло, сыр, ветчина, джем, бриоши, пара кусков кекса, чашка капучино, чайничек с кипятком, пакетики разного чая и в качестве апофеоза – крохотная коробочка шоколадных конфет, а на ней открытка с надписью: «Олаф желает вам прекрасного дня». Да уж! Это вам не каша из дробленой овсянки и странный напиток, пахнущий деревом. И в ванной жаба не встретилась, и в матрасе мыши не живут. Детям полевки повезло, им выдали аквариум, на дно которого насыпали опилки.
Я налила в блюдечко немного молока, взяла кусочек сыра и занялась кормежкой малышей. Надо, наверное, найти в центре города зоомагазин и купить им мисочку, подстилку, понятия не имею, на чем спят грызуны, но подозреваю, что им, как всем, нравится мягкая постелька.
Минут через сорок я вышла из комнаты и растерялась. Где я нахожусь? Куда идти? Вправо уходит длинный коридор, слева тянется подобие галереи, одна стена которой была зеркальной. Поколебавшись, я пошла по галерее, оказалась в круглом зале с колоннами, увидела Валерию, протиравшую пол шваброй, и громко спросила:
– Лера, если я пойду прямо, попаду в столовую?
Девушка сделала отрицательный жест рукой.
– Можете показать мне дорогу? – попросила я.
Девушка кивнула, и мы двинулись в обратную сторону, миновали дверь моей новой спальни, дошли до поворота, и я ощутила цветочный запах. Моя спутница чихнула, от высокого воротничка-стойки ее платья отлетели сразу три пуговицы.
Прежде чем Валерия опомнилась, я наклонилась, подобрала их и протянула горничной. Она взяла пуговки, прижала руки к сердцу и поклонилась мне в пояс.
Я смутилась.
– Не делайте так больше.
Валерия кивнула и опустилась в реверансе. Теперь, когда ее воротник был расстегнут, я заметила у нее на шее довольно большой квадратный пластырь. Валерия поймала мой взгляд и разразилась серией звуков.
– Шшш, шшш… фффф… ой… ой…
– Вы поранились? – догадалась я.
Спутница кивнула, потом вынула из кармана фартука блокнот, карандаш и начала быстро рисовать.
– Да вы художница, – восхитилась я, наблюдая за крепкой широкой ладонью, которая сжимала карандаш. Очень скоро передо мной появилась жанровая сценка: кухня, плита, чайник, из носика которого вылетает пар, девушка, наклонившаяся над ним…
– Вы обожглись, когда хотели заварить чай, – догадалась я.
Валерия дотронулась пальцем до пластыря.
– Очень больно, – вздохнула я.
