Киллиан проходит вперёд, так и не выпуская мою руку из своей, и смотрит на девушку со смесью лёгкого раздражения и равнодушия.
— Мы, по-моему, уже все выяснили, Майа.
— Я так не считаю.
— Тебе не кажется, что сейчас не лучшее время устраивать сцены? — он смотрит на меня, а потом возвращает ей внимание. Она выше меня. Фигуристее. Ярче.
— Нет, мне так не кажется, — ее нос морщится, словно от зловония. — Нам нужно поговорить.
Она подчеркивает последнее предложение интонацией и проходит вперёд, становясь рядом с Хоггардом.
— Решай свои вопросы, Киллиан, — вытаскиваю ладонь и складываю руки на груди. — Я доберусь до поместья сама.
— Ты никуда не пойдешь, — в голосе сталь, а в глазах стужа, что я невольно поежилась. — Зайди внутрь. Я сейчас буду.
Мужчина бесцеремонно отстраняет от себя Майю и открывает дверь. Снова хватает меня за руку, заводит внутрь и захлопывает полотно за моей спиной, оставляя одну. Единственное, что я успеваю заметить, так это ликующий взгляд девицы и плотно сжатые скулы мужчины, снова поставившего в приоритет не меня.
Глава 29
Rebirthing — Skillet
Тиффани
Ещё несколько долгих минут тупо пялюсь на захлопнувшуюся дверь, не в силах сдвинуться с места. Обрывки возбужденных фраз долетают до меня, словно через какой-то необъяснимый барьер. Я слышу повышенный мужской голос, который постоянно перебивает негодующий женский, слышу имена, но не могу разобрать самой сути разговора.
Такое ощущение, что сейчас я стала свидетелем чужого грязного белья, вываленного на всеобщее обозрение без спроса хозяина. И столько едкого отвращения просачивается в кровь через спертый воздух, заполонивший помещение, что я невольно начинаю задыхаться. Делаю несколько шагов назад, так и не снимая с себя верхнюю одежду, и цепляюсь взглядом за детали холостяцкой берлоги Киллиана, чтобы отвлечься от бурных обсуждений, развернувшихся прямо за дверью.
Огромное пространство. Высокие потолки, светлые стены и окна на всю их ширину. Ощущение, словно тебя закрыли в огромном аквариуме. Равнодушно оглядываю темную мебель, шикарный черный диван и такую же кухню с широким островом по центру. Все лаконично, холодно и одиноко. Безразборчиво бреду дальше, попадая в спальню с чрезмерно здоровой кроватью, чтобы занимать ее одному. Но то, что действительно вводит меня в ступор — просто потрясающе стильный, неизменно черный гардероб, за которым скрываются бесконечные джинсы, рубашки, футболки и косухи. Если бы не знала, что Киллиан убежденный одиночка, то решила, что здесь явно имела место женская рука.
Поворачиваюсь к панорамному окну, из которого открывается просто невероятный вид на самое сердце Лондона, и завороженно наблюдаю за многочисленными снежинками, накрывающими город, окутанный сумерками. Обнимаю себя руками, чувствуя дрожь в пальцах и непомерную усталость от всего: от постоянных мыслей, кружащих в голове как этот снегопад, от одиночества среди шумной семьи, от собственного бессилия перед тем, как судьба распорядилась моей жизнью без моего участия и от чувств, которые сейчас дробят сердце на несколько рваных кусков.
Сама не знаю, как выхватываю глазами потрепанную книгу на прикроватной тумбе. Хмурюсь, ощущая какое-то странное напряжение в груди, потому что этот экземпляр кажется мне очень знакомым. Боязно подхожу ближе и трясущимися пальцами неуверенно хватаю корешок, переворачивая лицевой стороной. Дыхание стопорится, когда я узнаю видавшие виды обложку. Даже потёртости остались в тех же самых местах, что я запомнила на всю жизнь. В дикой несознанке поднимаю книгу к глазам, а затем, смаргивая слезы, вдыхаю запах старых страниц. Внутри такая буря разворачивается, что ещё секунда — и меня смоет ударной волной из печали и праведного гнева.
Как она оказалась здесь?
Почему?
Не сумев совладать с дикой тряской, накрывшей тело, я раскрываю книгу там, где раньше была дарственная надпись. Была и есть до сих пор.
"Надеюсь, что этот экземпляр "Мастер и Маргарита" будет напоминать тебе о тех прекрасных днях, что мы провели вместе. Я всегда буду думать о тебе, моя Победа".
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Горячие слезы побежали по щекам, раздражая и так воспаленную от уличного холода кожу. Эта книга принадлежала моей матери. Я до сих пор помню, как спрашивала у нее, кто этот таинственный даритель. Но Виктория "Победа" Барлоу, как красноречиво называл ее в дарственной неизвестный поклонник, только грустно улыбалась и ничего не говорила в ответ. Она обожала русскую литературу, а Булгаков ее покорил.
Веду взглядом вниз и замечаю новую подпись, сделанную уже маминой рукой:
"В дни, когда будет трудно, знай, что я всегда рядом с тобой, Кил."
Сердце пропустило глухой удар. Затем ещё и ещё. Я лихорадочно моргаю, не понимая, что это все значит. Нервно пробегаю пальцами по жёлтым страницам и натыкаюсь на препятствие в середине книги. Раскрываю на том самом месте и просто разбиваюсь в немом крике о несколько писем, адресатом которых является Киллиан Хоггард, а отправителем — моя мать.
Громкий топот шагов выдергивает меня из шока, в котором я пребываю последние минуты. В ушах тяжелым грохотом раздается каждый стук ботинок об пол, а когда я выныриваю из собственной агонии, то сталкиваюсь с разъяренными глазами цвета штормового моря.
— Что это?.. — мой голос дрожит, мысли путаются, как в бреду. — Что это, Киллиан?
Киллиан
Захлопываю дверь квартиры, оставляя Тиффани внутри, с самым поганым ощущением дежавю. Прожигаю взглядом Майю, наблюдая на ее лице блуждающую улыбку.
— Говори.
— А можно не так грубо?
— Нет, — рычу в ответ, показывая зубы. Девушка невольно отшатывается, правильно истолковав мое настроение.
— Ты же понимаешь, что мы не закончили, Киллиан?
Майя снова подаётся вперёд, поправляя шикарные черные волосы. Все в ней так и кричит о суке, которая спрятана глубоко внутри той, которой она пыталась быть все это время, пока мы трахались. И что-то внутри подсказывало мне, что я вижу не всю картинку целиком. Но, как обычно, я получал то, что хотел — остальное меня мало волновало. Секс был более, чем нормальным. Он был охрененным. Но ничего больше я к этой женщине не испытывал.
— Я закончил с тобой, Майя. Ты это поняла ещё тогда, когда посылала меня и мой член куда подальше.
— Тогда я погорячилась, — она картинно морщит нос и облизывает губы, переводя взгляд на мой пах. Но не вызывает этим ничего, кроме равнодушия. — Я скучаю по тебе.
Бестия вальяжно подходит ко мне и проводит пальцем по скуле, спускаясь на губы. Перехватываю женскую ладонь и тяну на себя, впечатывая стройную фигуру в свою грудь.
— Послушай, милая, — начинаю приторно ласковым тоном, но в глазах уже пляшут демоны, рвущиеся на свободу, — мы с тобой никто друг другу, ясно? Я одиночка. Мне не нужны отношения, а ты на них явно претендуешь. Этого не будет, Майа. Не было тогда, не будет и сейчас. Меня это не интересует.
— То есть со мной нет, а с этой тощей растрепанной девкой ты за ручки держишься, так? — женский голос переходит на визг, заставляя адреналин забурлить по моим венам.
— Это не твое дело. Забудь сюда дорогу, не позорься, — я небрежно отбрасываю от себя изящную кисть с ярко-красным маникюром. — И сделай так, чтобы Тиффани больше не пришлось напрягаться из-за тебя. Иначе мы будем разговаривать по-другому. И ты знаешь, что я не шучу. Секс был классным. Но больше я в твоих услугах не нуждаюсь.
— Ты долбанная свинья, Киллиан Хоггард, — звонкая пощёчина прилетает мне в щеку, обжигая кожу. В возбужденных глазах напротив только гнев. — Твоей мыши тоже надо знать, что ты наиграешься с ней и вышвырнешь. Ты так делаешь со всем, что в твоей жизни больше не нужно. Бессердечный ублюдок.
Растягиваю губы в широкой улыбке, чтобы не реагировать на провокацию, которую умело разыгрывает эта сука. За столько времени, что мы имели друг друга, я смог неплохо узнать эту женщину. И Майя никогда не делает ничего просто так. Собственно, именно поэтому она не может до сих пор отпустить ситуацию.
