— Кого ты ищешь, Стив? Очевидно, он очень тебе нужен, раз ты проделал такой путь из «Эрмитажа».
— Кто был здесь, когда сообщали новости?
— Откуда тебе известно, что мы включали новости?
— Просто догадался.
— Тогда сам догадайся, кто был здесь. Я не твой информатор, черт побери, Стив. Они прилагают столько сил, чтобы в этом городе жизнь стала безопасной для людей…
Хиггинс прервал ее.
— О’Мэлли вернул их на работу сегодня утром, Минни.
— Значит, он в них очень нуждается.
— Сколько их было здесь?
— Пять… шесть, включая всех прочих…
— На чьей машине они приехали?
— На машине шерифа.
Глаза их встретились в короткой схватке, которую мне не суждено было понять.
— Выкладывай все, что знаешь, Минни.
Молчание.
— Дорогая?
— Ты такой ласковый ублюдок, Стив… — Минни встала и, задвинув стул к столу, заковыляла к бару. Она как-то боком прошла мимо бармена и, протянув руку, сняла что-то с полки. Я подумала, что это ее фотография в рамке. Я на разглядела, что это за предмет, пока она не передала его Хиггинсу.
— Я собираюсь уйти от дел, Стив. Возможно, и тебе стоит сделать это. Мы оба уже отжили свое, тут никакое обновление лицензии уже не поможет.
То, что Минни передала в руки Стиву, была лицензия на владение гостиницей «Шемрок».
— Напитки за счет хозяйки, — сказала она бармену и исчезла за занавеской.
Стив, улыбаясь, откинулся на спинку стула. Держа двумя пальцами стакан и разглядывая его на свет, он сказал:
— Испытываешь гордость за людей своего поколения, у них были и ум, и гордость. — Он осушил стакан, я тоже допила свой. Хиггинс оставил два доллара на столе, прикрыв их лицензией в рамке.
Дингл вылез из машины и открыл нам дверцу.
— Как там, Минни?
— Посылает тебе привет… она чувствует себя отлично. Никто не звонил?
— Ни единого звонка. По радио сообщают о баррикадах вокруг Бейкерстауна. Она заблокировались в гетто.
— Мне нравится, как ты сказал, Динго, — заблокировались. Так по радио и сказали?
Но настроение у Хиггинса заметно изменилось. Я не могла судить, как и отчего, поскольку не поняла того, что действительно произошло между Стивом и этой женщиной, Минни Моран. Стив был мрачен, самоуверенности в нем поубавилось… Но появилась ирония. Скорее, самоирония, и он легонько пробовал ее на Дингле, считая, должно быть, его продолжением себя.
— Вы не голодны, Кейт, надеюсь?
— Могу подождать. — Я даже забыла, когда ела. Кажется, у Гилли, прежде чем мы услышали новости. Утром? Однако я помню, что не завтракала. Значит, я ела в полдень.
— Вернемся в город, Динджи.
По пути в город мы остановились, и я показала, где оставила машину, когда зашла к Гилли. Поблизости от его дома стоял столб с рекламным щитом, сообщавшим, что отель «Марди-Гра» всего в нескольких футах отсюда. Хиггинс поведал мне, указав на щит, что это место облюбовала дорожная полиция и здесь вылавливают автомобилистов, превышающих скорость.
Мы продолжали свой путь. Хиггинс вынул из кармана золотую фляжку и так ехал, держа ее в руках. Когда мы проехали еще милю, он наконец открыл ее и, наклонившись к Динглу, спросил:
— Через Бейкерстаун?
— Я тоже так подумал, — ответил тот.
Глава 14
Хиггинс заставил меня снова рассказать ему о том, что произошло со мной и Гилли, а также с шерифом в то утро в церкви. Казалось, он хотел, чтобы эта сцена запечатлелась в его памяти.
— Непременный белый, — твердил он себе под нос. — Непременный для кого? Не в этом ли вся суть? — А о том, что случилось с О’Мэлли, сказал: — Кенби в буквальном смысле слова возложил на него руки, не так ли?
— Одной рукой он схватил его за ворот, другой меж ягодиц и поднял над полом, — повторила я.
— Плохо, ох, как плохо, — затряс головой Хиггинс. Отпив из фляжки, он передал ее мне.
— Он хотел отплатить О’Мэлли, как только мог и побольнее, — заметила я.
Золотой бурбон в фляжке показался мне огненной смесью.
— Он действительно схватил О’Мэлли за самое больное место.
Я почему-то вспомнила о Форбсе и подобных насмешливых намеках в его адрес в студенческой среде. Я склонна скептически относиться к тому, как нынешняя молодежь оценивает сексуальные возможности старшего поколения, впрочем, в данный момент это к делу не относилось.
— Стив, зачем вы меня просили привезти вам Форбса сегодня?
— Чтобы посмотреть на него. Мне хотелось увидеть, как он воспримет новость о том, что Ловенталь собирался тайком улизнуть в Восточную Германию.
— Вы уже знали об этом вчера вечером, когда я звонила вам?
— Только что закончилась встреча с ФБР. Мы не ожидали, что немцы сообщат об этом в прессе раньше нас.
Представив себе переполох в «Эрмитаже», а главное, секретное совещание конклава, я спросила прямо в лоб:
— Почему собрание было в «Эрмитаже»?
Он недовольно хмыкнул, озадаченный прямотой вопроса, и ответил мне только после того, как отнял у меня фляжку с виски и снова сунул ее в карман.
— Почему? Потому, что на этом совещании присутствовали Хью Борк и другие из университета.
— Кроме, конечно, Фороса. Его не пригласили.
— Да, его не было. Положение Форбса сейчас чертовски двусмысленное.
— Он сам чрезвычайно двусмысленная личность, — сказала я. — Хотел, чтобы я поверила в то, что полиция подозревает его в убийстве Ловенталя.
— Это так, его подозревают. Вам когда-нибудь приходила в голову мысль, Кейт, что таким образом он пытался выведать у вас, насколько серьезно это подозрение?
Я невесело рассмеялась.
— Он действительно умеет ходить вокруг да около… но мне показалось на этот раз, что он пытался сказать мне, что намерен влюбиться в меня.
— Это было бы хорошей пищей для слухов, — проворчал Хиггинс.
Я покосилась на него.
— Простите, Кейт, А я вам не подойду? — Спросил он внезапно с шутливой серьезностью.
— Будете, по крайней мере, десятым, — ответила я.
— Впереди полиция, Стив, — доложил через плечо Дингл.
— Полиция шерифа или муниципальная?
— Я не вижу Голубых шлемов. — Но через минуту Дингл уточнил: — Регулярные полицейские шерифа и муниципальная полиция тоже.
Стив сел вперед и как только лимузин остановился, вышел, о чем-то переговорил с офицером и снова сел в машину. Заграждения были убраны, и Динглу было велено ехать к Демократическому клубу.
Улицы были завалены всякой всячиной, особенно в тех местах, где их пересекало шоссе № 32. Обращало на себя внимание большое количество старых матрасов, так было когда-то в Ист-сайде в Нью-Йорке. Я снова вспомнила о Форбсе. «Вы думаете, мы цивилизованная нация?» — спросил он меня, когда увидел в телефоне-автомате сорванную телефонную трубку.
— Знаете, какой вывод напрашивается, когда смотришь на все это, Кейт? Город Бейкерстаун принимает меры против вандализма, а его жители готовы к самосожжению.
— Похоже на то, — согласилась я.
Шея Дингла словно окаменела. Я подумала, что одного появления здесь шикарного лимузина, пробирающегося через баррикады черного гетто, достаточно, чтобы спровоцировать начало тех грозных действий, о которых Хиггинс только что меня предупредил. Мы проехали мимо молодежи, готовящей орудия борьбы: камни, бутылки, канистры… Кто-то уже наполнял бутылки бензином из бака стоящего неподалеку автомобиля. Мальчишки держали в руках рогатки. Но в нашу сторону пока не полетело ни одного камня или палки. Люди, оставив свои занятия, просто смотрели на нас. Перед миссионерской церковью ходили пикеты — человек двадцать мужчин и женщин.
— Пока все в порядке, — заметил Дингл, останавливая машину перед новым кирпичным зданием с флагом, свисавшим из окон второго этажа, оповещавшим, что это и есть Демократический клуб. Таких зданий в Бейкерстауне раз-два и обчелся, подумала я.
— Ничего не говорите пока, — сказал Хиггинс, словно читая мои мысли. — В этом доме есть даже душевые и туалеты.
Я прочла надпись над одной из боковых дверей.
— И даже клиника для наркоманов?
— Да, мы в курсе всего, как говорят французы.
Когда мы вошли, Андерсон разговаривал по телефону с Лори. Он снял пиджак, но даже оставшись в жилете, обливался потом. Из двух репортеров, оказавшихся при нем, один был мой друг Стью Розен.
— Передай Лори, что Кейт и я благополучно прибыли, а затем повесь трубку, — велел ему Хиггинс. Как только Андерсон исполнил приказание, Хиггинс тут же его спросил: — Что ты делаешь здесь, когда тебе надо быть там, где развиваются события?
На этот раз Андерсон не улыбнулся. Уголки его сжатых губ опустились вниз и он вытер потное лицо рукавом сорочки.
— Найди себе другого ниггера, Стив, — наконец сказал он. — Ты не смеешь разговаривать со мной таким тоном.
